Вечный ветер (С иллюстрациями) - Сергей Жемайтис

Сейчас я не чувствовал этой радости. Мне вдруг стало страшно, как в детстве, когда я, тайком пробравшись в библиотеку дедушки, стал просматривать магнитные записи, взятые из Центрального исторического музея. На маленьком экране я увидел поле, обломки машин, среди них стоял мальчик одних лет со мной. К мальчику подошел человек в странной черной форме и выстрелил ему в лицо…

Робот называл номер рейса и минуты, оставшиеся до отлета. Товарищи хлопали меня по плечу, что-то говорили и с шумом усаживались в автокар или убегали за скользящим пятном света. Кто-то сказал:

— Он погрузился в нирвану, не мешайте ему, идущему по пути совершенства.

— Прощай! Ну прощай же! Костя, что с ним?

Биата смотрела на меня. Глаза ее были ласково-строги.

— Он дозревает, как йог, — объяснил Костя. — Его опасно выводить из этого состояния.

И они захохотали. Подкатил сиреневый автокар. Такие автокары доставляли пассажиров только на космодром.

Я сжал руку Биаты. Она сказала:

— Я пробуду там три недели. Ты понимаешь, как мне повезло. Только я одна с нашего курса! Вот если бы при мне вспыхнула Сверхновая! Вуд уверяет, что ждать недолго…

Она думала только об этой гипотетической Сверхновой звезде, которая, по расчетам астрофизиков, уже взорвалась где-то в безмерной космической дали тысячи лет назад. Ее микроосколки летят к нам, и лавина их нарастает с каждым мгновением.

На автокаре стояла только одна Биата, строгая и отрешенная.

— Ждем тебя! — сказал Костя.

— Благодарю. Обязательно загляну на ваш остров. Мы бежали с Костей, держась за поручни автокара. Внезапно она улыбнулась:

— Мы будем видеться, — и стала торопливо рыться в сумочке.

— Отойдите от автокара! Опасно! — прогремел робот Службы предохранения от несчастных случаев.

Автокар остановился у ряда кресел, возле которых стояли высокий сухощавый старик и пятеро студентов — две девушки и трое юношей в таких же комбинезонах, как у Биаты.

Студенты, судя по значкам на груди, были из Томского университета, а высокий старик — Джеймс Вуд, известный астрофизик, предсказавший вспышку Сверхновой. Когда автокар тронулся, Биата взмахнула рукой, в воздухе что-то блеснуло и со звоном покатилось по паркету.

Это были два металлических жетона. На одной стороне было написано: «Астрономическая обсерватория „Космос-10“. На другой стояло число „943“ — номер жетона и в скобках цифра „5“.

Каждый жетон давал право на пятиминутный разговор с космической станцией, то есть с Биатой.

Зажав по жетону в руке, мы с Костей провожали взглядом сиреневый автокар. Он объехал чуть ли не весь зал и захватил еще с десяток пассажиров, а затем скрылся в ярко освещенном входе в подземный туннель. Костя сказал в раздумье:

— Одно время у меня была мысль заняться астробиологией.

— Еще не поздно.

— Да, но…

— Что значит это выразительное «но»? — спросил я.

— Видишь ли, она сказала, что ее привлекает с некоторых пор и океан.

Несколько минут мы стояли молча. Костя иногда улыбался, глядя в пространство, а когда посматривал на меня, то в его взгляде я улавливал прямо-таки материнское сочувствие. Костя удивительно простодушный парень. Каждое движение его сознания или, как писали прежде, души проецируется на его полном лике. И не надо быть тонким психоаналитиком, чтобы понять его без слов. И в то же время он считает себя скрытным, загадочным человеком. Особенно это мнение укрепилось в нем после того, как мы познакомились с Биатой. Ему кажется, что он скрывает от меня свое чувство к ней, и это мучает его. Меня он почему-то не принимает всерьез как соперника. Как-то он сказал мне:

«Не обижайся, Иван, но ты и Биата несовместимы. Я это увидел сразу. Она очень эмоциональная, тонкая натура, возвышенная и в то же время необычайно целеустремленная. Я уверен, что из нее выйдет великий астрофизик. Ей нужен в жизни спутник совершенно особого склада, который бы дополнял ее и в то же время не выходил из ее поля. Ты же знаешь, что ваши поля чудовищно далеки. У тебя не тот психокомплекс! Пойми и не огорчайся. Будь философом!»

Костя был ярким приверженцем модной теории психологического поля.

Действительно, с полями у нас с Биатой не ладилось, а кривая Кости почти совпадала с ее кривой, и это окрыляло его. А возможно, что поля тут ни при чем, тем более что они непостоянны. Главное не в этом.

«Не в этом! Не в этом! — мысленно повторял я. — Главное — что она дала мне жетон. Значит, она думала обо мне… Но такой же кусочек никеля и у Кости… Какое это имеет значение? Просто она поступила необыкновенно тактично. Что мог подумать Костя, если бы оба жетона она отдала мне? Она удивительная! И все удивительно на Земле!» Я залюбовался изгибом арок, мерцающими в вышине витражами, на них изображалась история воздухоплавания и завоевания космоса. Поразил удивительный аромат, вдруг окутавший меня невидимым облаком. Да это же духи Биаты, мои духи, мой подарок! Запах исходил от жетона, крепко зажатого в моем кулаке. Кто придумал обычай дарить близким вещи, созданные только своими руками, разумом и любовью? Полгода я искал это неповторимое сочетание молекул…

Я услышал голос Кости:

— Вот так квазиинцидент! Мы, кажется, безнадежно отстали. Слышишь, как надрывается робот? Ротозеи несчастные! Тебе это еще простительно как личности неуравновешенной, но на меня это совсем не похоже. Бежим, пока не поздно! Хотя, если хочешь, беги ты, а я, пожалуй, поеду. Прощание как-то расслабляюще действует на весь мой физиологический и психологический комплекс.

Он ехал на площадке автокара, а я бежал по оранжевой дорожке, скользившей по мозаичному полу.

ЗАГАДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Мы с Костей оказались последними из пассажиров. Робот-контролер сказал при нашем появлении:

— Надо быть на своем месте не позже чем за минуту до закрытия люка. У вас же осталось всего пять секунд… четыре… три… две… одна! — Круглая дверь захлопнулась. Щелкнули автоматические замки. Робот продолжал тоном брюзги: — Ваши места в круглом салоне под номерами девятьсот шестьдесят три и девятьсот шестьдесят четыре, прошу занять их побыстрее, через девяносто секунд «Альбатрос номер семьсот шестьдесят три дробь пять» выходит на старт.

— Понятно, старина! — сказал Костя. — Спасибо. Извини.

— Не отвлекайте посторонними разговорами. Задавайте только вопросы, связанные с нашим полетом. Следуйте за мной. — Он покатился по зеленой дорожке в проходе между кресел.

На нас с улыбкой смотрели пассажиры. Теперь робот не оставит нас в покое, читая инструкции поведения в полете и предупреждая каждое наше желание. Это было своеобразным наказанием за нарушение дисциплины.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});