Дезертир - Алексей Степанов

Туман – та еще дрянь. Кислота осела на одежде, лице, руках, от бедняги так и повалил дым.

– Тащи! – Сафик с силой воткнул опору тачки в глинистый грунт и кинулся назад. – За ноги, сапоги в порядке у него!

Но Малек, прежде чем вытянуть орущего товарища, сорвал с головы кепи и схватил сапог уже через него. Мало ли что – может, кислота не всегда дымится? Спасенный Ушастый верещал как резаный, держа обожженные пальцы перед часто моргающими глазами, но не тер, соображал немного.

– Не вставай! – рычал Сафик. – Лежи, вверх смотри, вверх!

Малек отстегнул от пояса флагус водой полил на глаза Ушастому, потом уж ополоснул, как мог, все лицо. Сафик занялся руками пострадавшего, так и поливали его из трех фляг – у самого Ушастого такая тоже, конечно, имелась – едва ли не четверть часа. Солнце совсем зайти успело, а Ушастый все оклематься не мог.

– Братцы, да как же так? – морщась от боли в обожженных губах, спрашивал он. – Ну как же? Ведь врезало сразу, я же ни отскочить, ни почувствовать ничего не успел! Так же не бывает!

– В Проклятом Лесу все бывает, – бормотал Малек. – Слышь, Сафик, тачку его я выкачу, но она ж в кислоте, и товар тоже. Куда мы с ней? И Ушастый не помощник, ему бы зрение сберечь!

– А, плевать!

Сафик перевернул тачку Малька, содержимое грудой вывались на хвойную подстилку.

– Вот, аптечки тут есть… Это в глаза закапай, а из тюбика пусть разотрет везде сам.

Пока Малек вертел в руках медикаменты, удивляясь, с какой смелостью Сафик тратит принадлежащее Червю, проводник с размаха вонзил в бедро Ушастого шприц.

– Это чего? – подозрительно спросил Ушастый.

– Антишок какой-то армейский, не все равно тебе? Малек, тачкой займись! Рукояти облей, хоть водкой, не важно, а с товаром пусть Червь разбирается. Может, что и повредилось.

– Знаю я, как Червь разбирается… – заворчал Малек, но порученное выполнил.

– Пять минут тебе на отдых! – Сафик прикурил две сигареты и поделился с Ушастым. – Потом встанешь и покатишь дальше.

– До моста, ночью? – Ушастый жадно затянулся, продолжая втирать в щеки мазь. – Ух, и прижгло же меня, ух и прижгло… Даже в горле чувствую, до легких доползло! Опасно до моста. А на мостуеще опаснее, с этой жаркой дурной.

– Не бойся, не поведу вас на мост ночью. Там местечко есть, где лес не к самому оврагу подходит. Там встанем, будем дежурить… – Сафик принялся забрасывать обратно в тачку вываленное добро. – Оружия много. Огня разводить не станем, возьмем прибор ночного видения, тут есть в грузе. Продержимся. Нам везет, Ушастый. От химеры отбились, через лес без вешек прошли.

– Плохо тут ночью.

– Так мы не в лесу будем, баранья башка! Между лесом и оврагом. Переночуем. Ты хорошо видишь?

Ушастый поморгал опухшими веками.

– Вроде да. Только левый глаз словно в пелене… Я сразу зажмурился, как долбануло меня туманом, но разве успеешь? Ведь не бывает так, Сафик!

– Чего в Зоне не бывает? – мрачно ухмыльнулся проводник. – Все бывает. Малек! Дай ему выпить, и пошли.

– Не надо! – Антишок действовал неплохо, Ушастый поднялся. – Не надо, как до места доберемся – выпью.

Они выкатили тачки на край оврага и потащились вдоль него к юго-востоку. Внизу раздавалось подозрительное шуршание, но Сафик, уже нацепивший ПНВ, успокаивающе махнул товарищам рукой.

6

Серега Удунов лежал чуть в стороне от ворот, за «КамАЗом». Возле него нервно курили человек пятнадцать, негромко переговаривались. Никиту сильным толчком меж лопаток втолкнули в серединукруга. Тут, почему-то со стаканом чая в руках, на корточках сидел над трупом Миша Ачикян.

– Привели? Хорошо… – Ачикян отхлебнул из стакана, сморщился. – Ну что, братишка, видишь друга своего?

– Что с ним? – глухо спросил Никита.

– Да падлой он оказался… Перестрелять нас хотел; за автомат схватился. Нас, товарищей своих. Слышь, козел? – Миша толкнул в колено одного из техников. – Разгони тут всех, не в цирке.

– Я те не козел, понял? – пьяно захрипел «техник».

– А я тебе повторяю: ты, козел, все это устроил! И козлом останешься, только про это завтра еще поговорим. Убери всех!

Ачикян сверкнул глазами, и дед сник, отступился, начал расталкивать сослуживцев. Вскоре рядом с Никитой, осторожно присевшим рядом с мертвецом, остались только сам Ачикян, да еще трое-четверо техников из старослужащих курили в стороне.

– В общем, слушай, – тихо сказал Ачикян, прихлебывая чай. Или чифирь? – Как бы там ни было, а довел твоего дружка вот тот козел. И он ответит еще, я тебе обещаю… Не важно сейчас, что он сделал. Мудунов… Удунов его фамилия была, да? Удунов в оружейку вломился, хорошо еще пацаны заметили. В общем, пока крутили… Нехорошо вышло. Мы разберемся, я обещаю тебе, братишка.

Миша Ачикян, первый рукопашник спецбатальона, похлопал Никиту по плечу. Смотрел с симпатией, честно, в глаза. И Никита вдруг почувствовал страшное желание не то чтобы убить его, а просто разорвать на части. Ведь все это ложь, и сочувствие – тоже ложь, а Никита ему зачем-то очень нужен.

– У нас потери не редкость. Зона слабых не любит, на фронте служим… Еще не хватало нам следователей сюда. Короче, так: Удунова надо убрать. Туда, за кордон. Ты нам в этом помоги. А мы здесь разберемся со всеми козлами, это я тебе обещаю, понял?

– Почему я? – сглотнув, спросил Никита.

– Ты же его друг? Вы же вместе приехали, трепались всегда, да? Ну вот… Твоя обязанность. Мы сейчас на «КамАЗе» подскочим на третий блокпост, заявку уже организуют ребята. То да се… А ты возьмешь Удунова и с ним пойдешь по канавке, помнишь ведь, канавка там есть? Не бойся, стрелять никто не будет, я сам прослежу. Все же свои, понимаешь? Лейтеха, что на посту, в курсе будет, и прапор его тоже. Далеко тащить не нужно, только за линию. Утром его обнаружат и вытащат кошкой или спецназ вызовут. Актируют, обычное дело. Понял?

– Я понял. Я не понял, почему я должен Серегу туда тащить. Почему не…

– Ты слушай лучше, братишка! – крепкие пальцы Ачикяна больно сжали плечо. – Я тебе доверяю. У тебя проблемы в роте есть? Приходи, спроси Мишу. Я лично пасть порву любому, кто тебя тронет, не посмотрю, какие там деды. Вообще тебя в «техподдержку» заберу, нам теперь человек нужен… Шноров, капитан наш, поможет. Но сейчас прояви себя мужиком. Сам видишь – если еще немного времени протянем, кто-то стукнет, кто-то заметит, и тогда тут все на уши встанут. Ты думаешь, тебе тогда хорошо будет?

– Я хочу спросить, почему…

– Ты думаешь, тебе хорошо будет?! – Ачикян подтянул Никиту к себе, заглянул в глаза. – Думаешь?

– Нет…

– Так делай, что говорят!

Он оттолкнул Нефедова, и тот с размаху сел на землю. Под руку попало что-то влажное, и Никита не сразу понял, что это кровь Удунова.

«Трусы… – вдруг понял Никита. – Вы все боитесь выйти за кордон, да еще ночью. Боитесь увидеть перед собой одну из этих тварей… И следователей боитесь. А я вышел крайним на всю роту».

Только теперь Никите стало по-настоящему страшно. За кордон, в Зону… А если все это вранье, если пулеметчик поступит по инструкции и срежет дурака, как только он попробует вернуться? Лейтенант в курсе… Что же, получается, офицер убийц покрывает? Впрочем, это предположение не показалось Никите таким уж странным. Зона ожесточает, кордон – это фронт, и те, кто держат его, должны верить друг другу. Лейтенант не будет ссориться с дедами. Ведь его тело тоже могут однажды оттащить за кордон… Или выкинуть из машины во время очередного прорыва.

За время недолгой службы Нефедова прорывов на участке спецбатальона не случалось. Но вот у украинцев было, один блокпост полег почти целиком, а всем остальным пришлось уходить ко второй линии, бросив и казармы, и все хозяйство. Утром их участок артиллерия обрабатывала несколько часов, потом кружили украинские, российские, немецкие вертолеты, били ракетами. Наконец, прошли какие-то профессиональные команды головорезов, и только после этого батальон вернулся. Территория в воронках, здания до сих пор ремонтируют, а раз в неделю приезжают медики, химики и вся эта шваль, занимающаяся обеззараживанием.

Каждый офицер знает, что прорывы время от времени случаются, ничего не поделаешь. И в такие моменты иметь за своей спиной обиженного – не то что смертельно опасно, а верная смерть. Точнее, почти верная, ведь выжил же у соседей Кравец, в которого кто-то из своих же три пули влепил. Но то Кравец, животные – они живучие.

– Офигеть, пацан! – перед задумавшимся, будто даже задремавшим Никитой появилась пара ботинок. – Ну ты попал! На Зону поползешь, к уродам! Они тебя куснут, и ты сам…

Ачикян аккуратно поставил стакан на землю, встал и ударил один раз. Пьяный дед повалился, согнувшись, захрипел.

– Нуты чего, Миша! – шагнул кто-то из темноты.

– Молчать, падлы! Совсем обожрались! Попалить все хотите? До истерики вот этого, – Ачикян чуть пнул Никиту в бок, – довести хотите?! Давай! А я вообще уйду! Я Удунова не трогал, я его не убивал, понятно? А когда на губе нас вэвэшники за яйца подвесят, я им обо всех спою, честно. И Дружинина вам припомню, и двух сверхсрочников, которых…