Мальчик с сердцем цвета индиго - Nilab Sadeqi

Его сына это никак не могло касаться. Когда же замечал мальчика за бумагами с красками с Идит и Ирит, а еще хуже, в игре с куклами, то выходил из себя и яростно высказывал Ханне, что всех сыновей она воспитала девочками. Что он, занимаясь работой в своей лавке, не видит детей, которые постоянно в школе, а дома занимаются женскими делами. Однажды он заявил ей, что с этих пор он будет приезжать домой и забирать Илана после школы и выполнения уроков к себе в магазин. Мальчику необходимо больше общения с отцом и видеть образ поведения и занятий, как подобает растущему молодому человеку. Иначе так он совсем будет испорчен девичьим обществом.

Первые месяцы школьной жизни воспринимались Иланом интересными, уроки давались достаточно легко. Хоть ему гораздо больше нравилось слушать мамины сказки и читать книги, в области математики у него тоже были высокие баллы, чем он очень радовал отца. Вспоминая эти моменты во взрослой жизни, он отчетливо определял, что ни разу у него не возникало чувства удовлетворения от себя за эти баллы и радости от достижений. Он только выдыхал каждый раз, когда получал наивысший балл, что не придется перед отцом оправдываться.

Наступил день, когда Илан приехал первый раз после школы к отцу в лавку. Конечно, Исмаил уже давно готовил сына к тому, что ему необходимо будет поступить непременно в то учебное заведение, куда он когда-то сам не смог поступить, и стать экономистом, о чем мечтал его отец, дедушка Илана. После этого, по окончании, он сможет продолжить дело отца, и, возможно, однажды Илан станет большим, успешным бизнесменом. Илан ходил по маленькому магазину и восхищался своей значимостью, и почти с любовью рассматривал товар на прилавке. Ему показалось, что было бы здорово расставить его по-другому, чтобы цвета сочетались более контрастно, формы создавали узоры, а там, где был самый темный уголок магазина, на столе он увидел белые коробки с коричневым кусковым сахаром, покрытым пудрой из сушеной вишни. Он жутко не любил вишню, но коробки были уж больно сверкающими. Это были подарочные коробки, которые чаще всего было принято в этом городке молодым людям дарить при обручении своим избранницам. Самой интересной в этой коробке была как раз ленточка, которой они были перевязаны, на ней были золотые полоски, которые на солнце переливались так, что ослепляли глаза. На белом фоне крышки коробки сверкала Красная глянцевая надпись «Саанди».

Не заметив, как он вошел в свою роль, он взял несколько таких коробок столбом и решил передвинуть к окну, чтобы они там сверкали своими лентами и вызывали восхищение у покупателей. Непременно всем бы понравилось видеть такую красоту. Он не заметил, что уже давно ходил с развязавшимся одним шнурком на левой ноге, но так как он ходил, доверяясь подсознательному, то шаги были ровно настолько правильно рассчитанными, что шнурок не мешал его бодрой походке. А тут взяло верх сознательное: чтобы пройтись максимально аккуратно между стойками товара, он начал отсчитывать каждый шаг, который не видел за столбом из коробок в руках. Не прошел он и 2 шагов, как свалился с коробками лицом на пол, а рядом лежащий товар из сладостей различного состава, вкуса, цвета и формы свалился сверху. Произошел некий маленький погром лавки отца, хотя намерения были самые благие. Ему хватило одного только взгляда отца, чтобы понять, насколько он опрометчиво поступил. Илан вскоре оказался дома, отец сообщил Ханне, что мальчишку пока рано брать в магазин, а вечером они вместе будут обсуждать и распределять его новые обязанности по дому. Илан сидел в своей комнате и жестко решил, что однажды, став хозяином этой лавки, он выбросит все эти коробки с сахаром с вишней и больше никогда не будет их заказывать. Что за недоразумение – покрывать сахар вишней!

Учитывая постоянные грубые замечания папы, связанные со всеми кондитерскими изделиями в его магазине, в какой-то момент жизни Илан осознал, что вообще не любит сладкое, и мало понимал других ровесников, которые стремились всегда к лакомствам подобного характера. Он мало понимал и осознавал, что те лишения, которыми обычно одарял его самый значимый взрослый в его жизни, что все грубые замечания по поводу его состоятельности как оптимально удобного ребенка, тихо точили в нем эту защитную позицию отказа. Отказа от сладкого, порой даже красивого. Отказа от своих потребностей и своих желаний. Отказа от себя. Он всегда хотел и желал оправдать ожидания отца, хотел быть таким, каким его хочет видеть Исмаил, быть хорошим сыном, но чем больше он старался, тем хуже почему-то получалось. Он никак не мог подобрать тот ключ, который бы идеально подошел. Если это было относительно учебы, то всегда возникали вопросы вместо поддержки и похвалы. Если был получен не наивысший балл, то отец спрашивал, сколько детей в классе получили именно его. Если самый высокий балл был у Илана, то вопрос относился к количеству других учеников, кто получил также. В общем, всегда наступало обесценивание. Обесценивание любого вклада. Самым сложным были уроки чистописания. Особенно если учесть, что Исмаил всегда славился своим красивым почерком, который он перенял у своего отца. И в молодости он был одним из самых известных мастеров по созданию вывесок на магазинах. Уроки по чистописанию иногда мальчику приходилось переписывать до пяти, иногда даже десяти, раз. Пока все дети гуляли и радовались действительности, Илан провел несчетное количество часов жизни за тем, чем он никогда так и не занялся в последующем в жизни.

С тех пор, как он уронил те ненавистные теперь коробки сахара с вишневой пудрой, прошло 3 года. На день рождения в десять лет отец подарил ему огромный многофункциональный калькулятор. Илан был счастлив. Ему нравилось, что этот аппарат мог все посчитать, красиво сверкая цифрами. Самое неприятное, что было связано с этим аппаратом, это то, что частенько мальчика посещала мысль, от которой становилось безумно страшно: «А что, если его разобрать его и посмотреть, что там внутри за механизм?» Но он прекрасно понимал, что это практически было бы равноценно катастрофе, поэтому, защищая себя от этих дурных мыслей, от которых ему становилось перед собой даже стыдно, он ненавидел порой свою фантазию и считал, что в эти моменты в его голову поселялись бесы. Он много о них слышал от мальчишек во дворе. Иногда так выражался его отец, когда кто-то совершал злодеяния по оценке отца. Также он слышал, что от них можно избавиться, и о методах избавления успел хорошо расспросить у своих