В шаге - Юрий Никитин

увлекательная игрушка.

– Что-то проверяете?

Я отмахнулся.

– Некогда. Запустил в базовой версии.

– Давно?

– Где-то с полгода. Из вежливости.

Она не стала спрашивать, из какой-такой вежливости, вскинула в удивлении бровки.

Я смотрел, как она танцующей походкой приблизилась к экрану, вглядываясь в лица крохотных фигурок, 8К позволяет масштабировать картинку без потери качества.

– Интересно, – пробормотала с интересом, – интересно. Там изначально встроен квантовый элемент непредсказуемости, потому даже базовая у всех уже через неделю отличается от других очень заметно. Так ничего и не вносили своего?

Я покачал головой.

– Поиграл полчаса, проверяя возможности. Были аддоны, патчи, но уже не вникал. Внимания не требует, ко мне пока не взывают, храмы с моими иконами или статуями не возводят, так что пусть живут, как хотят.

Она сказала с упрёком:

– Как можно! Они же люди, хоть и виртуальные. А вдруг и мы чьи-то энпээсы?

– Драконов не вижу, – отпарировал я. – Я бы в виртуальную запустил всяких и разных. Без них что за жизнь?

– А вдруг наша жизнь ещё интереснее?

Я посмотрел на неё с интересом.

– Думаете?.. Хотя, если не по внешним признакам, то у нас внутри ещё те драконы!.. Но это увидеть непросто. Правда, если мы симуляция, то видят все, это же они заложили программу нашей высшей нервной деятельности.

Она вздохнула, хорошенькое личико чуточку омрачилось.

– Я тоже своих забросила. Сперва увлеклась, проигрывала сценарии, ситуации… Были свои любимчики, им помогала, подбрасывала бонусы… А сейчас просто некогда. Вижу только, что уже не только дома, города начали перестраивать… Что-то странное возводят. Наверное, культовое… Как у вас отношение с Фраерманом?

– Это который альфа-железнячник? – уточнил я. – Неплохие, мы учились вместе. Хотя теперь конкурент. Общается только со своими, там такие же экстремисты, спешат внедрять поскорее даже то, что мы сами ещё не опробовали. Боится, что китайцы обгонят. Вот смежники и впаривают ему на тестирование совсем сырое железо, но, говорит, перспективное. Если довести до ума, взорвёт всю отрасль!

Она сказала зачарованно:

– Я тоже эта, экстремистка. Так хочется поскорее увидеть чудный мир, к которому нас несёт!.. Но и боюсь. Скорость сумасшедшая, а дорога ухабистая… дальше вообще туман и бездорожье.

– Этого и я боюсь, – признался я хмуро. – В желании примчаться как можно быстрее к финишу легко вылететь на опасном повороте. А ещё и побить все горшки так, что снова в пещеры.

Она сказала авторитетно:

– Это потому, что вы зав самого важного отдела! Отвечаете не только за себя. А так бы наэкстремистничали ещё больше. Мы, самки, чувствуем доминантов.

– Я доминант?

– Выше, – определила она. – Лидер!.. Из настоящих. Ничего лишнего, да? У вас и комната не для жилья, а для работы.

Я ответил мирно:

– Мне удобно.

– Ещё бы, – сказала она, и я не уловил сарказма, хотя тот вроде бы должен был ощутиться. – Спальня, лаборатория и мастерская в одном флаконе!.. Настоящий мужской рай. Нет-нет, не ёрничаю!.. Мужчина и должен быть таким. Но таких уже мало.

Я спросил с ехидцей:

– Много пересмотрела?

Она ответила, не задумываясь:

– Много. Скучно люди живут. Одинаково. Не только квартиры, но и люди одинаковые.

– А ты? – поинтересовался я.

Она сделала большой глоток и, держа бутылку в отставленной руке, задумалась.

– Стараюсь… не очень получается, но стараюсь. Когда все одинаковые, трудно как-то… Нам, женщинам, проще, когда можно за кого-то ухватиться и вместе выплыть против течения. Да, понимаю, я должна быть феминисткой, но дважды два равно четырём, как бы ни хотелось сторонникам равноправия. Вам, самцам, легче. Вы изначально заточены на то, чтобы выстаивать, как утёсы, не сдвигаясь в потоках воды, как бы те ни бурлили и ни набрасывались.

Я ощутил себя польщённым, но пробормотал ради объективности:

– У женщин другие достоинства. Не меньше наших.

– Да, – согласилась она, – но они вне, а не снаружи. Женщины лучше мужчин правят благополучными государствами, но создают эти государства мужчины. А если война или какой кризис, то мужчина справится намного лучше.

– К счастью, – сказал я примирительно, – с войнами вроде бы покончено. Надеюсь. Так что феминизм рулит.

В бутылке оставалось меньше половины, когда она отставила её на столик и, глядя ему в глаза, поинтересовалась:

– Потащишь меня в постель или всё самой?

Я ответил с ленивым спокойствием:

– Я вообще-то сторонник равноправия. Когда груз несут вместе. Как в синхронном плавании.

– В синхронном тоже что-то носят?.. Ах да, новые правила… Хорошо, подождём. Но вообще-то я уже разогрелась.

Я смотрел достаточно равнодушно, как она снова взяла бутылку с ситро, молодая женщина со стандартной фигурой и обычным лицом, сиськи такие у большинства, ну почти не заводят.

Даже если сейчас сбросит и юбочку, под которой нет трусиков, и то как-то фиолетово. Раньше бы застеснялся своего равнодушия, мужчина всегда должен выказывать жажду поиметь и овладеть, это в крови, даже если совсем не хочется, но революция в этих отношениях произошла стремительно и бескровно. Половина мужчин с облегчением объявили себя асексуалами, теперь ничуть не стыдно смотреть на голую женщину и не выказывать стремления немедленно вдуть.

Ежевика чуть улыбнулась, я прочёл в её взгляде, что понимает без всякого нейролинка. Мужские желания всегда слишком простые, если речь о женщинах, но сейчас хоть и усложнились, время такое, однако всё равно понимает, есть и среди женщин умные.

Она сказала с иронией:

– Знаете, что на вашем лице написано?..

Она умолкла, я поневоле спросил:

– Что?

– Не хочется, – сказала она весело, – а надо. Положено! Хотя почему надо?.. Это застарелый мужской комплекс допотопных времён?

– Не думаю, – ответил я, – что придётся себя принуждать. Ты хорошенькая.

– Вам понравится, – пообещала она. – Всем нравится.

Я не все, хотел я ответить, но смолчал, потому что на самом деле и я, как все в этом простейшем деле, где не требуется ни ума, ни высоких знаний, а любой грузчик в душе демократии на равных с доктором наук.

В самом деле понравилось, Ежевика как-то угадывает, что и в какой момент чувствую, легко подстраивается, не забывая о себе, и закончили случку одновременно бурно и с чувством радостного освобождения.

Она некоторое время лежала на спине, раскинув руки, раскрасневшаяся и с блестящими глазами, даже губы покраснели и вздулись, хотя обошлись без поцелуев, в сексе без обязательств прибегать к ним дурной тон.

Я поинтересовался:

– Пива?

Она покачала головой, глядя в потолок.

– Ситро, если ещё есть. В горле пересохло.

– Лимонад подойдёт?

– Подойдёт. Лежи, я сама возьму.

Я наблюдал, как она легко вспорхнула и, двигая из стороны в сторону маленькими тугими ягодицами, прошлёпала босыми подошвами к холодильнику.

По тому, как уверенно открыла, почти