Роль и место советско-германского фронта во Второй мировой войне - Анатолий Васильевич Усиков

советское Верховное Главнокомандование стало диктовать свою волю противнику. За контрнаступлением под Сталинградом последовали новые удары войск Красной армии на огромном фронте от Ладожского озера до предгорий Кавказа, в результате которых противнику было нанесено крупнейшее поражение. Война повернула на запад, и частные успехи вермахта на отдельных участках фронта, равно как и вынужденные (необходимые, обусловленные обстановкой) оперативные и стратегические паузы в ходе военных действий, отнюдь не означали утраты Красной армией стратегической инициативы.

Одной из важных военно-политических проблем первого, наиболее драматичного периода Великой Отечественной войны – периода, когда Вооруженные Силы СССР практически один на один сражались с гитлеровской Германией и ее союзниками, для советского руководства являлась проблема коалиционной стратегии и ее реального воплощения открытия второго фронта в Европе. Члены Большой тройки (И.В. Сталин, Ф. Рузвельт, У. Черчилль) официально признавали: вторжение в Северо-Западную Францию создаст возможность решительными и согласованными действиями войск антигитлеровской коалиции рассредоточить вооруженные силы и ресурсы фашистского блока между фронтами, что в значительной степени лишит Германию имевшихся у нее в начале войны временных, но серьезных преимуществ. Однако длительные и активные военно-дипломатические усилия советского руководства, направленные на скорейшее открытие второго фронта в Европе, ни в 1941, ни в 1942 году не нашли понимания у лидеров Великобритании и США. Вместо Франции союзники с 8 по 13 ноября 1942 года высадили весьма крупные силы на побережье Северной Африки. В первом эшелоне десантной операции («Торч») приняли участие 107 тыс. человек, 1700 боевых самолетов и 450 боевых кораблей и транспортных судов. Всего для вторжения в Северную Африку было привлечено 13 дивизий. Оценивая Северо-Африканскую десантную операцию союзников, начальник штаба армии США генерал армии (1944) Дж. Маршалл писал: «Эти действия не заставят Гитлера повернуться лицом на юг. Мы исходили из того, что он прочно увязнет в России». В то же время премьер-министр Великобритании У. Черчилль, давая оценку действиям Советских Вооруженных Сил и их влиянию на ход войны, за несколько дней до завершения Сталинградской битвы признавал: «Все наши военные операции осуществляются в весьма незначительном масштабе по сравнению с огромными ресурсами Англии и Соединенных Штатов, а тем более по сравнению с гигантскими усилиями России».

Осенью 1942 года в Северной Африке произошло еще одно важное для союзников событие – успешно завершилось сражение под Эль-Аламейном. Многие западные политики, военные деятели и историки победу под Эль-Аламейном пытаются квалифицировать как «поворот судьбы» во Второй мировой войне, начало «поворотного пункта в войне» и т.д. Но ни по составу противоборствующих сил, ни по размаху, ни по своей значимости для хода всей войны в целом сражение под Эль-Аламейном не может идти ни в какое сравнение с битвой под Сталинградом. Если в первом случае союзникам (8-й британской армии) противостояла немецко-итальянская танковая армия «Африка», насчитывавшая 80 тыс. человек, то численность немецко-румынских войск на сталинградском направлении составляла более 1 млн. солдат и офицеров. У стен Сталинграда враг потерял 32 дивизии и 3 бригады, а 16 его дивизиям было нанесено серьезное поражение, в то время как в период сражения под Эль-Аламейном противник имел в Северной Африке всего лишь 12 дивизий, из них 8 итальянских». Контрнаступление под Сталинградом представляло собой наступательную операцию стратегического масштаба, результаты которой оказали воздействие на обстановку на всех театрах Второй мировой войны, а наступление союзников в районе Эль-Аламейна носило локальный характер, и его влияние не распространялось далее Средиземноморского театра военных действий. Примечательна оценка действий войск союзников в Северной Африке, в том числе и планировавшихся, сделанная одним из лидеров Большой тройки. «Масштабы этих операций, – писал о них У. Черчилль И.В. Сталину 11 марта 1943 года, – невелики по сравнению с громадными операциями, которыми Вы руководите».

Реального влияния на военно-политическую обстановку в мире события в Северной Африке не оказали, да и не могли оказать. Они привели лишь к распылению сил союзников. При этом стало ясно, что и в 1943 году их усилия будут сосредоточены в районе Средиземноморского ТВД.

Внимание гитлеровского руководства было, как и ранее, приковано к событиям на востоке, и после трагедии в районе Сталинграда оно принимало экстренные меры по стабилизации советско-германского фронта, все еще надеясь вырвать стратегическую инициативу, укрепить веру в успех у своих союзников, изменить ход вооруженной борьбы в пользу Германии. Но если раньше немецко-фашистскому командованию удавалось восполнять потери и увеличивать количество действовавших против Красной армии войск за счет новых формирований, то теперь численный состав вермахта на советско-германском фронте из-за нехватки людских ресурсов стал уменьшаться. И тем не менее, готовя в 1943 году мощное летнее наступление по плану «Цитадель», руководство рейха все же сумело создать крупные, оснащенные новейшей боевой техникой группировки войск в районе Курска, причем полностью уверовало в успех этого наступления, считая, что «никогда еще за время войны с Россией немецкие войска не были так подготовлены к боям и не имели в таком изобилии тяжелого вооружения, как под Курском».

Операция «Цитадель» являлась лишь первой из намеченных на лето и осень 1943 года операций вермахта на советско-германском фронте, однако ей отводилась главная, решающая роль, поскольку только при условии успешного завершения этой операции возможно было осуществить последующие, такие, как, например, «Пантера» и другие. О том, какие огромные надежды германское командование связывало с планом «Цитадель», свидетельствует приказ А. Гитлера по офицерскому составу войск, привлекавшихся к его проведению. В нем, в частности, говорилось: «Значение первой операции этого года исключительно велико. Эта начинающаяся новая немецкая операция не только укрепит наш собственный народ, произведет впечатление на остальной мир, но и, прежде всего, придаст самому немецкому солдату новую веру. Укрепится вера наших союзников в конечную победу, а нейтральные государства будут вынуждены соблюдать осторожность и сдержанность. Поражение, которое потерпит Россия в результате этого наступления, должно вырвать на ближайшее время инициативу у советского руководства, если вообще не окажет решающего воздействия на последующий ход событий». И надежды эти, надо сказать, были небезосновательны, ибо базировались на огромном количестве сил и средств, которые гитлеровскому руководству удалось сосредоточить в первой половине 1943 года на Восточном фронте.

К началу лета группировка вермахта здесь вместе с войсками его финских и румынских союзников насчитывала более 5,3 млн. человек, свыше 54 тыс. орудий и минометов, 5850 танков и штурмовых орудий и около 3000 самолетов. Однако общее соотношение сил к этому времени уже резко изменилось в пользу Красной армии: противник уступал ей по количеству личного состава в 1,2 раза, по артиллерии в 1,9, по танкам и штурмовым орудиям (САУ) в 1,7 раза, а по