Венганза. Высшая мера - Ульяна Соболева

— Пожалуй, мы с дамой сейчас выйдем отсюда, а ты благополучно пойдёшь на хер, согласен?

— Покажите ваше приглашение, — сделал шаг вперед громила.

Я почувствовал на себе испытующий взгляд девчонки. Бля*дь, давно меня никто так не смешил, как этот хрен.

— Одну секундочку.

Сгибаю локоть, делая вид, что лезу во внутренний карман. Тут же ударяю Жирную Гору локтем в челюсть. Второй качок дергается ко мне слева, я тут же вырубаю его ногой. Остальные трое пытаются схватить меня за руки, но, отпустив девчонку, разворачиваюсь и делаю хук одному, подрезая второго ногой, сломав лбом нос третьего. Марина вскрикнула, прижимая руку ко рту, осматривая тела, корчащиеся на полу от боли.

Схватил её за руку и потащил на улицу, вниз по лестнице.

— Отпусти. Иди сам. Я должна вернуться, — закричала она, пытаясь вырываться.

На секунду я забыл, для чего она мне нужна и хотел утащить силой, как и любую другую шлюху, но перед глазами тут же всплыл её отец со своей мерзкой холеной рожей. Остановился, приблизившись практически вплотную к её лицу.

— Что, надоело играть в бунтарку? Мечтала стать плохой и испугалась, когда встретила по — настоящему ПЛОХОГО парня? — прошипел, глядя ей в глаза, в которых застыл страх. Обычно страх становится для меня самым естественным возбудителем и стимулятором, но понимание того, кто она и зачем я в это ввязался, только разозлило меня. Смачно сплюнул рядом с её подолом.

— Я должна вернуться. Простите, — нахмурилась она и попятилась назад, по — кошачьи опуская веки. А ведь и правда — похожа на кошку.

— Стоять, сказал, — резко дернул её за руку, шумно вдыхая её запах. — Какого хера ты тогда меня потащила оттуда? — впечатал её в себя.

Она вцепилась в мои плечи и замерла в объятиях. Каждый её изгиб был прижат ко мне, отдавая тепло и вызывая приятную вибрацию быстрым дыханием и бешеным сердцебиением. Сучка пахнет так, что слюна течет.

— Я ненавижу папарацци… — робко отвечает, не отводя взгляда от моего. Её губы немного приоткрыты, грудь плотно прижата к моей. Убираю с её лица выбившуюся прядь, пытаясь надышаться её запахом и проклиная себя за эту слабость.

Избалованная маленькая дрянь. Думала, я принц, который спасет её от жуткой прессы. Бля*дь, как хочется вонзиться в её тело, показывая, для чего она была рождена. Член моментально откликнулся на мысли о её теле.

— Диего… они вернутся, отпустите меня, — уперлась мне в грудь, пытаясь вырваться.

Она права, нужно уходить. Незачем привлекать к себе ещё больше внимания.

Ещё несколько секунд смотрю на неё, затем резко разжимаю руки, горящие от прикосновения к её телу. Потеряв опору, она пошатнулась, не отрывая взгляда от моего лица.

— Ещё увидимся, — шумно вдохнул её запах, подмигивая. Круто развернулся и быстро побежал к машине, ждущей меня у подножия лестницы. Запрыгнул на заднее сиденье, доставая сигарету из кармана пиджака.

— Давай валить отсюда, Хавьер, — поймал взгляд своего помощника в зеркале заднего вида.

— Как скажешь, Ангел, — ударил он по газам и сорвался с места.

Глава 2

Я забежала в туалет и захлопнула за собой дверь, наклонилась к раковине и плеснула в лицо воды. Посмотрела на своё отражение. Щеки стали пунцовыми, как после ударов. Отец словно обезумел, он выгнал всю охрану, он чуть не разорвал Громилу. Конечно, кто — то посмел приблизиться к его дочери, к его фарфоровой принцесске, которая должна сидеть под его колпаком и полным контролем. Он наорал на меня и велел ехать домой немедленно. Я не понимала, почему он в такой ярости. Слышала краем уха, как он говорил с охраной об этом парне, потом пошли просматривать камеры. Мне показалось, что отец его знает. Может, его конкуренты. Впрочем, какое мне дело? Это со стороны кажется, что у меня идеальная жизнь, как в кино. Да, у меня есть все, и в тоже время нет ничего. Мишура. Какое-то подобие жизни. Все на показуху, все для того, чтобы отец мог и дальше строить свою карьеру, а на самом деле я живу в клетке. В золотой, не спорю, но это клетка, и мне из нее никогда не выбраться. Отец не позволит. Он лучше мне пулю в голову пустит, чем даст жить своей жизнью. Никого и никогда не волновало, чего хочу я.

А я мечтала играть на гитаре, но вместо этого учила разные языки и выстукивала сонетки на пианино. Я хотела петь в рок — группе и путешествовать по миру, но вместо этого я выезжала только с отцом, под неусыпным контролем, в сопровождении охраны. Я хотела бегать на вечеринки с подругами, влюбляться, радоваться… вести жизнь обычного подростка. Да только обычной я никогда не была, у отца на этот счет имелись иные планы. Иногда мне казалось, что меня вырастили в какой-то лаборатории, как дорогой экзотический предмет или растение, которое потом можно выгоднее продать. Я — это его самая крупная инвестиция. Из меня лепили долбаную идеальность. Куклу. Я видела, отец мной гордился. Но он гордился тем, чего на самом деле нет и не было. Под оберткой яркой золотой девочки, веселой, звонкой, вызывающей всеобщий восторг, прятался одинокий подросток. Никому не нужный по сути, чья душа никому не интересна, даже собственному отцу. Мать умерла от рака, когда мне было тринадцать. Он опоздал даже на ее похороны, так как занимался предвыборной кампанией, и мои слезы никто не видел, мои страхи, мои переживания были вверены детскому психологу. В доме, полном людей, я все равно всегда была одна. Никто даже не догадывался, как часто по ночам я стояла на подоконнике пентхауза и смотрела вниз с головокружительной высоты, мечтая сделать шаг вперед и стать свободной. Расправить крылья и выпорхнуть из этой клетки пусть даже таким образом. Часто вижу, как в умных программах говорят, что дети успешных политиков, актеров, бизнесменов, олигархов бесятся с жиру…нет, они бесятся от одиночества, от собственной ничтожности. Их мир настолько узок и однообразен, что они постепенно сходят с ума…почти как я. Вчера отец сообщил мне, что через два месяца я выхожу замуж за Майкла Гордона. Мое мнение его, конечно, не волновало, да он и не спрашивал. Поставил перед фактом. Инвестиция наконец — то должна принести плоды, ведь Майкл — сын Энтони, который является лидером политической партии, в которой состоит мой отец. Это выгодный союз. Теперь я буду изображать не только идеальную дочь, но и играть в супружескую жизнь с мужчиной, который мне не только безразличен, а даже противен. Я знала его еще с детства. Я попыталась возразить, но отец закрыл мне рот, едва я открыла свой. У него обязательства перед Энтони, кредиты и вообще это то «светлое» будущее, о котором он для меня мечтал. ОН. А я? А мои мечты?…Хотя, у инвестиций их, наверное, не бывает. Отец говорил, что мы — русские — и так второй сорт, и он жизнь положил на то, чтобы чего — то добиться, а я неблагодарная дрянь. Это он будет решать, как мне жить дальше, а я буду соглашаться. И да, я должна прекратить карьеру модели, Майклу это не нравится.