Уголек в пепле - Саба Тахир

Мы с Нэн испугано переглянулись. Если Дарин окажется в тюрьме меченосцев, мы больше никогда его не увидим. Несколько недель его будут допрашивать и пытать, а затем продадут в рабство или убьют.

– Он всего лишь мальчик, – Поуп заговорил вкрадчиво, будто с буйным пациентом. – Пожалуйста…

Сверкнула сталь, и Поуп рухнул как подкошенный. Движение маски было молниеносным – я даже не поняла, что он сделал, пока Нэн не бросилась вперед. Пока не упала на колени с пронзительным криком, полным ужаса и боли. И это сломило меня.

Поуп! Небеса, только не Поуп! – Десятки обетов пронеслись в голове. – Всегда буду слушаться, никогда не буду поступать плохо, никогда не буду жаловаться на работу, только бы Поуп остался жив!

Но Нэн рвала на себе волосы и кричала, а если бы Поуп был жив, он никогда не позволил бы ей так делать. Он не смог бы этого вынести. Спокойствие Дарина в миг улетучилось. Его лицо побелело от ужаса, который проник и до самых моих костей.

Нэн, шатаясь, поднялась на ноги, нетвердо шагнула к маске. Он подался навстречу, словно хотел положить ей руку на плечо. Последнее, что увидела я в глазах моей бабушки, был страх. Маска взмахнул рукой, затянутой в перчатку, оставляя тонкую алую линию поперек горла Нэн. Эта линия стала шире, налилась красным, и ее тело упало на пол с глухим стуком. Глаза Нэн все еще оставались открыты и блестели от слез, а кровь лилась из раны на ковер, который мы вместе связали прошлой зимой.

– Сэр, – сказал один из легионеров. – До рассвета остался всего час.

– Заберите мальчишку, – маска даже не взглянул на Нэн. – И сожгите это место.

Он повернулся ко мне, и я отчаянно захотела слиться с тенью на стене за моей спиной. За всю свою жизнь я никогда и ничего так не желала, хотя и прекрасно понимала, насколько это глупо. Солдаты, что стояли по обеим сторонам, обменялись усмешками, когда маска сделал шаг мне навстречу. Мы встретились взглядами, и он словно почувствовал запах моего страха как кобра, увлеченная своей добычей. Нет, пожалуйста, нет! Исчезнуть, хочу исчезнуть!

Маска моргнул, какое-то странное выражение промелькнуло в его глазах – удивление или шок, сложно сказать. Да это и не важно. Потому что в этот самый момент Дарин вдруг вскочил с пола. Пока я съежившись тряслась от страха, он распутал веревки. Он бросился на маску, вытянув руки, как хищник вытягивает когти, и вцепился ему в горло. Ярость придала ему львиную силу. В этот миг он был точь-в-точь наша мать – медовые волосы блестели, глаза сверкали, рот искривился от дикого рыка.

Маска отступил в лужу крови, которая окружала голову Нэн, Дарин повис на нем, заваливая его на пол, осыпая ударами. В первый миг легионеры оцепенели от потрясения, но вмиг пришли в себя и кинулись на него с криками и бранью. Дарин успел выхватить кинжал у маски из-за пояса прежде, чем легионеры навалились на его.

– Лайя, – крикнул Дарин. – Беги!

Нет, Лайя. Помоги ему. Борись.

Но из головы не шел холодный взгляд маски, нечеловеческая жестокость в его глазах. «Мне всегда нравились темноволосые девушки». Он изнасилует меня. А потом убьет.

Я вздрогнула и попятилась в коридор. Никто не остановил меня. Никто не заметил.

– Лайя! – кричал Дарин.

Никогда еще его голос не звучал с таким безумным отчаянием. Он приказывал мне бежать, но если бы я кричала вот так, он бы пришел на помощь. Он бы никогда меня не бросил. Я остановилась.

«Помоги ему, Лайя, – приказывал внутренний голос. – Сделай же что-нибудь!» Но его перекрывал другой, более настойчивый, более властный: «Ты не можешь спасти его. Делай, что он просит. Беги!»

Краем глаза я уловила, как вспыхнул огонь, донесся запах дыма. Один из легионеров поджег дом. Пламя поглотит его в считаные минуты.

– Свяжите его, но на этот раз как следует, и отведите в камеру для допросов.

Высвободившись из рук Дарина, маска потирал челюсть. Затем он увидел, как я пячусь в прихожую, но остался на удивление спокойным. Нехотя я взглянула ему в глаза, и он склонил голову.

– Беги, маленькая девочка, – сказал он.

Мой брат все еще сопротивлялся, и его крики пронзали меня насквозь. Я знала, что буду слышать их снова и снова, каждый час, каждый день, пока не умру или пока все не исправлю. Я знала это.

И все же я побежала.

Тесные улочки и пыльные рыночные прилавки квартала книжников проносились мимо размытыми пятнами, словно обрывки кошмарного сна. С каждым шагом мой разум призывал меня вернуться, помочь Дарину. С каждым шагом это становилось все менее и менее вероятным, пока не стало и вовсе невозможным, и тогда единственной мыслью, стучавшей в голове, было бежать.

Солдаты преследовали меня, но я выросла среди этих приземистых глинобитных домишек и поэтому быстро оторвалась от погони.

Начало светать и с неистового бега я перешла на шаг. Спотыкаясь, я брела от переулка к переулку. Куда идти? Что делать? Мне нужен был план действий, но я не знала, с чего начать. Кто мог бы помочь мне или облегчить участь? Соседи наверняка прогонят меня прочь из страха за собственную жизнь. Я потеряла всю семью: Дарин в тюрьме, Нэн и Поуп мертвы. Моя лучшая подруга Зара исчезла во время облавы в прошлом году, а у остальных друзей свои заботы.

Я осталась совсем одна.

Когда взошло солнце, я оказалась в заброшенном здании в глубине самой старой части Квартала. Полуразрушенное строение припало к земле точно раненый зверь, заблудившийся в лабиринте развалюх. В воздухе стояла вонь от гнилья и отбросов.

Я притулилась в углу комнаты. Пряди волос выбились из косы и спутались. Красные стежки по подолу сорочки порвались и пестрели бахромой из ярких нитей. Этой осенью по случаю моего семнадцатого дня рождения Нэн украсила сорочку вышивкой, чтобы хоть как-то разнообразить мой серый и унылый гардероб. Это был один из немногих подарков, что она могла себе позволить.

А теперь она погибла. Как и Поуп. Как много-много раньше погибли мои родители и сестра. И вот теперь Дарин. Его забрали. Уволокли в камеру для допросов, и неизвестно, что меченосцы сделают с ним.

Жизнь соткана из стольких мгновений, которые ничего не значат. Но приходит день, когда единственный миг определяет каждую следующую секунду твоего будущего. Крик Дарина и стал тем мигом. Проверкой на мужество, на силу. И я ее провалила.

Лайя! Беги!

Почему я послушалась его? Я должна была остаться. Должна была сделать что-нибудь. Застонав, я обхватила голову. Я все еще продолжала слышать его крики. Где сейчас Дарин? Начался ли допрос? Брат будет беспокоиться о том, что случилось со мной. Его будет преследовать мысль, как его сестра могла оставить его.

Мельком я уловила движение в тени, и волосы на затылке встали дыбом. Крыса? Ворона? Тень шевельнулась, и внутри нее вспыхнули два злобных прищуренных глаза. Следом зажглось множество других таких же глаз.

«Галлюцинации, – я мысленно услышала голос Поупа, ставящего диагноз. – Следствие шока». Галлюцинации или нет, но тени выглядели вполне реально. Их глаза сияли огнем, точно крохотные звезды. Они окружали меня как гиены, становясь смелее с каждым шагом.

– Мы знаем, – шипели они. – Знаем о твоей слабости. Он умрет из-за тебя.

– Нет, – прошептала я. Но они правы, эти тени. Я бросила Дарина. Оставила его. И не имеет значения, что он сам велел мне так поступить. Как я могла оказаться такой трусливой?

Я сжала мамин браслет, но от прикосновения к нему стало только хуже. Мама сумела бы перехитрить маску. Она бы придумала что-нибудь, чтобы спасти и Дарина, и Нэн, и Поупа.

Даже Нэн оказалась смелее меня. Нэн, такая хрупкая, с горящими глазами. В ней был стальной стержень. Мама унаследовала ее огонь и передала его Дарину.

Но не мне.

Беги, маленькая девочка.

Тени подползали все ближе, и я закрыла глаза в надежде, что они исчезнут. В голове роились мысли, и я изо всех сил попыталась сосредоточиться.

Вдалеке слышались крики и стук башмаков. Если солдаты все еще ищут меня, то оставаться здесь рискованно.

Может быть, и правда – пусть они найдут меня и сделают то, что сделают? Я предала свою кровь. Я заслужила наказание.

Но все тот же инстинкт, что заставил бежать от маски, вынудил меня подняться. Я выскользнула на улицу, стараясь затеряться в прибывающей толпе народа. Встречные книжники поглядывали на меня кто – настороженно, кто – с сочувствием, хотя большинство вообще не обращали внимания. Это заставило меня задуматься о том, сколько раз я сама проходила мимо тех, кто бежал, тех, чей мир так же был разрушен?

В скользком от сточных вод переулке я остановилась передохнуть. Густой черный дым клубился над другой стороной квартала, растворяясь высоко в горячем небе. Горел мой дом. Джем, что варила Нэн, лекарства Поупа, рисунки Дарина, мои книги – все пропало. Все, что у меня было, исчезло в одночасье.

Не все, Лайя. Дарин еще жив.