Сердце Халлстейна (СИ) - Фэр Надя

— В лесу? Это деревья научили тебя, как в одиночку уложить патрульный отряд Исгерда? — Атсур явно мне не поверил. — Не нужно! — видя, что я хочу что-то добавить, он жестом остановил мой порыв. — Расскажешь, когда сам захочешь. Ты хотел знать, чем привлекательны наши земли? Они более плодородные, чем в Исгерде, а южный климат Халлена лучше подходит для жизни. Сначала мы поддерживали торговые отношения, но потом тьер Ульвар решил, что проще захватить соседнюю территорию, чем тратить тысячи эренов на покупку провизии.

— И насколько сильно его войско? — я понимал, что участия в битвах мне не избежать.

— Достаточно, чтобы мы начали твою подготовку прямо сейчас. — С улыбкой произнёс Атсур, показывая в сторону тренировочной площадки.

Следующие несколько недель, пока длилось перемирие, я потратил на оттачивание мастерства владения мечом. А затем случилось очередное нападение, переросшее в затяжную многолетнюю войну, на исход которой я оказал непосредственное влияние.

Армия Халлена изначально проигрывала числом и подготовкой, и воины это прекрасно понимали. Но после первого же сражения, в котором я у всех на глазах за считанные секунды уложил десяток человек, боевой настрой поменялся у обеих сторон.

Нет, я не приобрёл новые способности, просто эллианцы изначально физически намного превосходят людей. В бою это особенно заметно. Скорость, сила — всё это помогало мне избежать серьезных ранений, при этом убивая в несколько раз больше врагов, чем мои собратья.

Но если чей-то клинок всё же доставал меня, то за ночь амия залечивала все повреждения. Она как будто жила отдельно от меня. Не то, чтобы амия была разумна, но в критических ситуациях действовала независимо от моих желаний, забирая энергию этого мира.

Стараясь как можно реже прибегать к услугам лекарей, я позволял им лишь осмотр после боя, убеждая, что сам могу сменить повязку. Мне не хотелось привлекать излишнее внимание. Появившись из ниоткуда, не умея даже изъясняться на местном наречии, я за короткое время овладел искусством боя. Что было бы, узнай они ещё и о высокой регенерации.

Мои военные успехи не остались незамеченными. Когда до тьера Йоргена дошла молва о «любимце богов», он самолично приехал познакомиться. Конечно, правитель не мог повысить меня в звании, такой сильный воин нужнее на поле боя, и я это прекрасно понимал. Но в качестве благодарности за заслуги моё жалованье увеличилось в несколько раз. После этого в моей жизни появились женщины.

Нет, они были вокруг и раньше, просто я не искал их внимания. Там, в Эллиане, мы отвергали плотские утехи, отдавая предпочтение иной близости. Во время обряда единения, наши амии сливались в одно целое, зарождая новую искру жизни. Хранитель помешал ее в специальную капсулу, в которой, спустя год, родители забирали своего ребёнка.

Люди и эллианцы выглядели одинаково. И хотя мои волосы были гораздо темнее, а тело более гибким и высоким, но внешне его было не отличить от тела человека. На этом наше сходство заканчивалось. Люди существовали, перерабатывая пищу, я — за счет жизненной энергии этого мира.

В целях эксперимента я даже пробовал их еду, но организм сразу отторгал её. Поэтому, когда наш отряд собирался в какой-нибудь таверне, я лишь притворялся, что ем. В шумных компаниях легко скрывать свои особенности. Единственное, что я мог делать, не вызывая подозрений, это пить. Местные напитки будоражили кровь и туманили рассудок. Всем, кроме меня. Нет, конечно же, я мог почувствовать лёгкое опьянение, но для этого мне требовалось выпить в несколько раз больше, чем остальным. И когда это случилось впервые, я все же поддался на уговоры и покинул таверну в сопровождении одной из местных красавиц. Не могу сказать, что близость оказалась неприятной, даже наоборот, но без единения амий я не испытал ничего, кроме физического удовольствия.

За последующие годы войны у меня было много женщин. Большинство из них интересовали лишь деньги и, получив желаемое, они быстро исчезали из моей жизни. Некоторые искали взаимности, которой я не мог им дать, как бы ни хотел, поэтому они тоже уходили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Амию эллианца можно сравнить с душой человека, хотя она, скорее, больше похожа на сердце, потому что поддерживает жизнь. И мое сердце ещё ни разу не сбилось с ритма.

Война завершилась спустя двадцать лет. Поначалу мы лишь отбивали нападения, оттесняя врага его к границам, но как только земли Халлена были освобождены, воодушевлённый успехом, тьер Йорген решил атаковать Исгерд.

К тому времени из моих собратьев в живых не осталось никого, кроме Атсура. Друг постарел и сильно сдал за эти годы, моя же внешность совсем не изменилась. В бою я старался находиться рядом с ним, чтобы прикрыть в случае опасности.

Стоит ли говорить, что война унесла тысячи жизней. Потери были колоссальны с обеих сторон. Все чаще на поле боя встречались неопытные молодые войны, практически дети, которые даже меч в руках толком держать не умели.

Когда, в одном из крупных сражений, тьер Ульвар получил смертельное ранение, Исгерд сдался. Истощенные войной люди устали сопротивляться и хотели вернуться к обычной жизни. К тому же, и без того бесплодные земли севера за двадцать лет превратились в безжизненную ледяную пустыню. Местные считали, что боги прогневались на тьера Ульвара, ведь это он развязал кровопролитную войну с Халленом. Лишь я один знал истинную причину происходящего.

Сражения отнимали много сил, и амия с лихвой восполняла их энергией этого мира. Единственное, что я мог, это перенаправить потоки на север, лишая жизни земли Исгерда. За годы войны погодные условия сильно изменились, даже в Халлене заметно похолодало. И, несмотря на долгожданную победу тьера Йоргена, который теперь считался тиаром Йоргеном, правителем всего мира, любовь народа он давно потерял. Его имя ассоциировалось с затяжной войной и множеством смертей.

Меня же, наоборот, считали тем, кто принес Халлену мир. Мои успехи на поле боя вдохновляли других воинов, помогая выигрывать сражения. Думая, что это просто везенье, люди прозвали меня любимчиком богов.

Только Атсур знал мой секрет. Однажды, после очередной битвы, я все же решился рассказать ему обо всем: о моем мире, проклятой метке и о своих, так называемых, сверхспособностях. Друг воспринял информацию спокойно, ответив, что нечто подобное он и так подозревал, и пожелал мне найти способ снять проклятье. Он верил в богов и судьбу, я же был уверен, что их не существует.

После завершения войны, мы с Атсуром обосновались в столице. У него был небольшой дом на окраине. Но спокойной жизни не получилось. Опасаясь свержения, тиар Йорген постепенно начал устранять недовольных, и хотя мы с другом держали нейтралитет, убийцы пришли и в наш дом.

В народе обо мне ходила определённая слава, считалось, что меня невозможно убить, что сами боги хранят мою жизнь. Поэтому воины предпочитали держаться от меня в стороне. Кто-то завидовал, кто-то опасался, но за двадцать лет я не сблизился ни с кем, кроме Атсура. Тем необычнее мне было видеть в своем доме наемников. Не знаю, сколько эренов им заплатил тиар и что пообещал, но мужчины были настроены решительно.

Когда на моих глазах меч пронзил сердце единственного друга, сознание будто заволокла пелена. Не помню, как расправился с убийцами Атсура. Не отдавая отчет своим действиям, очнулся лишь, когда передо мной лежали их безжизненные тела.

Ведомый чувством справедливости, отправился во дворец. Никто из стражников не встал на моем пути к тиару Йоргену, позволяя вершить возмездие. Правитель нашелся в главном зале. Сидя на троне, он держал в руках кубок и бутыль с крепким напитком. Бросив короткий взгляд в мою сторону, он допил остатки и откинул бутыль в сторону.

— Ты выжил. — Произнес он скорее сам для себя.

— Как видишь. — Ответил, медленно приближаясь к трону.

— А ты и впрямь любимец богов. Совсем не изменился за эти годы, даже не постарел. — С ненавистью выплюнул тиар. — А, может, ты и есть бог, и пришел по мою душу? — правитель поднялся, беря в руки меч. — Хочешь занять мое место? Так давай сразимся! Только знай, со временем они станут ненавидеть и тебя! Жалкие ничтожества! Я принес им вечный мир…