Вольный рыцарь - Пол Стюарт

Больше всех галдел шут — невысокий человечек с бубенцами на дурацком колпаке и трескучим голосом: он верещал пронзительнее, чем принцесса, которую застали восседающей на горшке. Оседлав детскую лошадку на палочке и размахивая грубо обтесанным деревянным мечом, он скакал по залу, ведя потешный бой с маленьким терьером, обряженным Змием.

— Ваше имя, сэр? — спросил меня кто-то громким голосом, явно стараясь перекричать расшумевшихся гостей.

Я обернулся и увидел пажа с пергаментным свитком в руках; презрительно фыркая, он оглядел меня с головы до ног.

— В вашем списке, вероятно, я значусь как Вольный Рыцарь.

В течение нескольких секунд паж изучал свиток. Наконец он нашел мое имя, и брови его от удивления поползли вверх.

— Да-да, сэр, конечно, сэр, — пробормотал он. — Следуйте за мной.

Миновав длинные ряды скамей с развалившимися на них рыцарями и сквайрами, паж привел меня в дальний конец зала, где располагался высокий стол. Несколько гостей оторвались от жаркого и подняли кубки, приветствуя меня.

— Поздравляю с победой, сэр рыцарь! — выкрикнул кто-то, и шумные поздравления слились в звучный хор.

Я скромно поблагодарил собравшихся, коротко кивнув головой, и тут мой взгляд упал на Герцога Волкодава, который с подозрением взирал на меня. Паж провел меня дальше, к невысокому подиуму, и я оказался лицом к лицу с герцогом. Как того требовали приличия, я отвесил ему низкий поклон.

Герцог Волкодав с раскрасневшимся от вина лицом поднял кубок, встречая меня.

— Ешьте, пейте и веселитесь, сэр рыцарь, — сказал он, блеснув клыками. — Завтра вам предстоит трудный день.

Я кивнул.

— Спасибо, сэр, — ответил я. — Вы правы: завтра будет трудный день.

Откинув голову назад, герцог неистово захохотал, будто я рассказал ему необыкновенно смешной анекдот. Хенгист, сидевший по левую руку от герцога, оторвался от истекающей жиром массивной бараньей ноги и, пригнувшись к хозяину, шепнул ему на ухо что-то, от чего Волкодав буквально зашелся от смеха.

Затем паж проводил меня к моему месту. Ее светлости сидела возле герцога, когда я проходил мимо, она посмотрела на меня, и я заметил, что изумрудно-зеленые глаза ее снова наполнились слезами.

— Не забудьте, — беззвучна прошептала она.

Забыть то, что она поведала мне, было невозможно. Труднее выполнить обещанное.

Я занял свое место. Справа от меня восседала какая-то неряшливая и некрасиво одетая дама. Рядом с ней расположился Богатенький Мальчик. Как избалованное дитя, он отпихнул от себя большую тарелку с мясом и стал требовать, чтобы ему принесли графин самого лучшего вина. Мне стало противно смотреть на его выходки, и я отвернулся. Место слева от меня пустовало.

— Чье это место? — спросил я слугу, наполнявшего мой кубок густым пенистым элем.

— Это место отведено для Синего Рыцаря, — ответствовал юноша. — Но он ни с кем не общается и всегда держится особняком.

Я кивнул. Известный трюк неуверенных в себе рыцарей: казаться загадочным, чтобы хоть своими тайнами заинтриговать публику. Лишь по счастливой случайности ему удалось одержать несколько побед: лошадь противника или понесла, или сбросила седока. Такое бывает на каждом турнире, но благодаря своему везению парень сумел вырваться в полуфинал.

— С чего желаете начать, сэр? — послышался голос за моей спиной. Это был второй мальчик-слуга.

Передо мной появились различные блюда: лососина и форель, паштеты и трюфеля, и разлитое по формочкам подрагивающее заливное из жаворонковых язычков.

— Я хочу попробовать всего понемножку, — произнес я.

Оба прислужника живо принялись за дело. Я набросился на еду, закуски оказались на вкус даже лучше, чем на вид (кроме, конечно, заливного из птичьих язычков, которое я швырнул собакам).

Принесли вторую перемену блюд. Яства оказались еще роскошнее предыдущих. Мне подали молочных поросят с яблоками, жареных павлинов, украшенных их же собственными перьями, каплунов и фазанов. Столы были уставлены серебряными блюдами с тонко нарезанным мясом разных сортов, все кушанья были щедро политы разнообразными соусами. За моей спиной суетились двое слуг, предупреждавших мое малейшее желание. Они наперебой накладывали мне на тарелку лучшие куски, внимательно следя, чтобы мой бокал всегда пыл полон.

Я предпочел бы поглощать пищу молча, но матрона, восседавшая справа от меня, — тетушка герцога, как мне вскоре удалось выяснить, — никак не разделяла моих желаний. Она беспрерывно трещала о погоде, о смене времен года, о своих родичах, о молитвах и долге, о свежей соломе и о ярко горящих свечах, и в первую очередь, конечно же, о низкопробном искусстве нашего шута.

— Это представление мне так наскучило, — зевнула дама. — Мы уже сто раз видели действо о святом Георгии и Змие.

Я, не отвечая, кивнул головой. Не обратив внимания на мое молчание, дама продолжала болтать. Теперь она увлеченно обсуждала цвета флагов, развевающихся у нас над головой: ей было непонятно, как можно сочетать красный с зеленым.

Я огляделся вокруг. Богатенький Мальчик швырял куски мяса своим гончим. Хенгист и Герцог Волкодав углубились в беседу. А ее светлость, уставясь в пространство, сидела недвижно за столом, не прикасаясь к пище, которую подала ей служанка с черными, как вороново крыло, волосами. Когда две гончих сцепились, не поделив брошенный им кусок мяса, служанка метнула взгляд на Богатенького Мальчика, который кинулся разнимать своих любимцев, и удивление, смешанное с неприязнью, отразилось на ее лице.

— Вот и трубадур. Наконец-то будет что-то интересное, — воскликнула матрона, толкнув меня в бок.

Я поднял глаза и увидел просто одетого высокого юношу, который, бренча на лютне, вышел к переднему краю галереи, где располагались музыканты. Зрители замерли, и трубадур начал свою песню.

— О, господа и дамы,Сейчас под лютни звонЯ расскажу вам драмуИз рыцарских времен…

Как и у всех странствующих певцов, которых я встречал на своем веку, голос у него был высоковат, — я мог бы сравнить этого менестреля с рыцарем в слишком тесных доспехах. Напевая, юноша спустился по лестнице…

Сидевшая подле меня дама глубоко вздохнула и блаженно закрыла глаза. Все рыцари, расположившиеся за низкими столами, казалось, также были зачарованы звучанием его голоса. Что касается меня, то я уже множество раз слышал подобные истории — о прекрасных дамах, подлых негодяях, рыцарях в сияющих доспехах, которые приходят на выручку в самый последний момент.

В жизни не все так просто; как в сказке. Но я хорошо понимал, что есть люди, которые верят в мечту, — достаточно было посмотреть на ее светлость.

Выражение ее лица поразило меня. Немигающим взглядом она пристально смотрела на трубадура, пока он пересекал длинный зал. Щеки у нее раскраснелись, рот был полуоткрыт, а глаза сияли от возбуждения.

— Так вот в кого она влюблена! — тихо простонал я. — Если трубадур оказался ее избранником, значит, она еще в более трудном положении, чем я думал.

Я продолжал трапезу, погруженный в глубокое раздумье. Ее величество обещано в жены рыцарю Хенгисту, этой грубой и неповоротливой скотине, противостоит которому только слабый юноша-трубадур! Неудивительно, что она обратилась за помощью именно ко мне! Что будет делать бродячий певец, если он окажется один на один с таким свирепым гигантом? И к тому же у него наверняка нет ни гроша за душой! Я от всего сердца хотел помочь влюбленным.

Все-таки жизнь — сложная штука, и она иногда делает крутые виражи.

Песня закончилась, и Герцог Волкодав шумно встал из-за стола.

— Господа рыцари! — заревел он, поднимая наполненный до краев бокал. — Я хочу выпить за наших полуфиналистов! Да победит сильнейший!

— Да победит сильнейший! — подхватив его клич, взревела толпа.

Сидевшая рядом матрона похлопала меня по плечу.

— Спасибо вам за прелестную беседу, — сказала она. — Желаю вам удачи в завтрашнем бою, сэр рыцарь!

Я молча выслушал ее и, улыбнувшись, только кивнул в ответ. На какую удачу я мог рассчитывать после того, что сказал мне старик Волкодав?

4

Солнце уже стояло в зените, когда я со своим конем появился на турнирной площадке. Мимоходом замечу, что Джед был вне себя от нетерпения: он тряс головой и бил копытами оземь, показывая, что готов к бою. Я же, напротив, был не в своей тарелке. Руки и ноги у меня были, казалось, налиты свинцом, грудь ломило, а голова была словно набита опилками.

Дело в том, что ночью я ни на минуту не сомкнул глаз и поэтому с утра чувствовал себя совершенно разбитым. Мне не спалось из-за мыслей о дурацком положении, в которое я попал.