Сатана-18 - Александр Алим Богданов

любил городской жизни, поэтому не жалел, что оказался вдали от суеты и бензиновой вони. Вскоре после увольнения он быстро приспособился к перемене и стал умелым охотником. Его сноровка обеспечивала его семью олениной и медвежатиной, а полученные шкуры он отправлял в Москву своим друзьям в подарок. Глаша, миниатюрная женщина лет тридцати со спокойным, но твердым характером, не любила вылазки Михаила в тайгу. Она волновалась. Тяжело вздыхая, она выглядывала из окна их квартиры на втором этаже. Кошмары пугали ее. Ей виделся ее дорогой муж, пробирающийся по тайге с двустволкой наперевес. Он целится в агрессивного, кровожадного зверя, который того гляди ее Михаила сожрет. Такое она никогда не переживет! Ожидание было изматывающим и утомительным. Утирая слезы, бедняжка коротала время, штопая мужнино белье.

Супруги проживали в замшелом деревянном строении с тремя другими семьями, но им никогда не было тесно в их дружном веселом сообществе. Соседи помогали друг другу и сызмальства кликали один другого по именам. Зная ее печаль и заботу, и остальные домохозяйки частенько посматривали на щербатую асфальтовую дорогу, тянувшуюся вдоль ряда бревенчатых домов, покосившихся оград и вечнозеленых стареющих сосен. Добрые души очень желали услужить своей товарке и готовы были сразу ее предупредить о появлении ее супруга. Михаил часто охотился со своими приятелями, как и он бывшими офицерами из того же ракетного бункера, где он некогда служил. Надолго его ватага уходила в тайгу. Проходила неделя или две, но от них не поступало никаких известей. Но внезапный звук сердечного смеха, донесшийся издалека топот изношенных сапог, восхищенные крики дворовых мальчишек сигнализировали об их возвращении, говоря исстрадавшейся Глаше, что удача и смелость не подвели охотников и что никто из них не был ни покалечен, ни ранен и ни контужен — на этот раз. Группа из трех-четырех загорелых, обветренных мужчин с щетиной на щеках, в разорванной одежде с победными восклицаниями вваливалась через парадную дверь. Глаза их торжествующе сверкали, когда они выгружали груды медвежьих и оленьих стейков на кухнонный стол, а затем жарили добычу на гриле. Вскоре начинался пир, иногда длившийся неделями, с цыганской музыкой, звоном бубнов, веселым пением под гитару и водкой, струящейся быстро и легко в бездонные глотки выпивох. Глаша, инженер-электронщик по профессии, не возражала против этих диких пьянок. Они с Михаилом всегда устраивали гульбища и попойки, даже в те давние времена, когда она со своим супругом работала на близлежащем военном объекте. Глаша была наделена целым спектром талантов. Она умела вязать свитера, готовить борщ, держать своего мужа страстно в нее влюбленным — и запустить баллистическую ракету (!). Последнему навыку Глаша научилась на военном полигоне, испытывая множество межконтинентальных ракет; но это знание не имело никакой ценности в новом изменившемся мире. К счастью oна умела ладить со всеми, имела много друзей и после развала Советского Союза, оставшись не у дел, занялась починкой и техническим обслуживанием несложного электрооборудования и электроники. Она ремонтировала вычислительные устройства и подобное оборудование в продуктовых магазинах, универмагах, на небольших фабриках и в банках. Это был непостоянный заработок, но он являлся подспорьем скудному доходу семьи, которого хватало только на то, чтобы не протянуть ноги, а иногда на покупку некоторых бытовых предметов первой необходимости. То длилось до тех пор пока Михаил не начал приносить в дом неизвестно откуда полученные деньги. Глаша очень хотела узнать, откуда свалилось такое счастье, но боялась неловким вопросом разрушить иллюзию волшебства. Kак бы они снова не обеднели. Она шептала молитвы и украдкой крестилась. Терпение, бережливость и супружеская верность были главными добродетелями этой незаурядной женщины и ей приходилось практиковать свои драгоценные качества много раз. Она была неприхотлива и вынослива и примирилась с суровыми буднями офицерской жены, даже после того как оба они превратились в безработных. Ни разу не побыв ни в Москве и тем более за границей, она ничего, кроме Ужура не знала, а до Красноярска, ближайшего крупного города, был целый день пути. Однако своим женским очарованием, прилежным трудом и крепкой хозяйственной хваткой она делала семейную жизнь милой и приятной, возможно компенсируя тот факт, что никогда не видела Большого мира. Беспорядочный образ жизни, состоящий из пиров, чередующихся с длительными периодами, близкими к голоду, никогда не рассеивал ее состояния блаженства. Она обожала свою маленькую, скромную семью.

«Но иные люди хуже комаров и пиявок», ворчала Глаша, разбуженная на рассвете того рокового дня, когда настойчивый посетитель бецеремонно топал ногами и упорно звонил в их входную дверь. Яссим прибыл в то утро, когда Михаил и Глаша лежали в постели, отсыпаясь после недельного празднования успешной охоты. Груды грязной посуды, пустые водочные бутылки, мусор на полу, сдвинутая и опрокинутая мебель, сальные пятна на заляпанном ковре и табачный дым, плавающий под потолком, — все это свидетельствовало о бесшабашной и залихвастской минувшей неделе. Звонки и стуки не утихали, посетитель стонал, кряхтел и coпел на крыльце, пока Глаша, страдающая от головной боли и превозмогающая жажду и мучительную сухость во рту, не встала и отперла ему дверь. «Могу ли я увидеть Михаила Белова?» посланник главного террориста планеты просунул свою голову вперед. Его острые глазки заглядывали через плечо хозяйки, исследуя каждую часть интерьера квартиры, хотя у него не было причин подозревать ничего плохого — просто обычная предосторожность бывалого убийцы. «Кто там?» в тот момент вскричал ее муж. В ответ, распахнув широкую пасть, приезжий заорал через голову Глаши, «Миша, это я, Ясим!» Тот клич произвел эффект удара электрическим током. Натягивая на ходу широкие военные штаны, Михаил бросился в тесную прихожую и сжал гостя в своих мускулистых объятиях. «Заходи, друг, заходи,» приговаривал он, провожая его в комнату к заваленному тряпьем дивану. «Как ты оказался в нашей глуши? Я думал, что ты в Ираке, исследуешь новые горизонты науки. Как ты нашел меня?» Не дожидаясь ответа, хозяин передумал и усадил Ясима за обеденный стол, на котором в тот момент Глаша, в застегнутом до горла розовом халате, раскладывала закуски, ставила чистую посуду и бокалы для вина. Однако Яссим предпочел место на краю, на высокой скрипучей табуретке, возле платяного шкапа, поближе к выходу. В буфете нашлась бутылка водки. Ее откупорили, наполнили стопки до краев и под сопутствовающие витиеватые тосты опорожнили до дна. Шум, гам и обильные возлияния не утихали, несмотря на ранний утренний час. «Товарищ Миша, я сильно скучаю по старым добрым временам в Москве. Чего бы я не дал за то, чтобы мне было опять двадцать пять, когда мои дела шли так хорошо.