Романов #15 - Владимир Кощеев

банке находится два миллиона восемьдесят тысяч рублей, — заговорил я, не сводя взгляда с Алексея Петровича. — Это официальный счет. Однако через своих клиентов в страховой компании боярич Кольцо организовал для своих нужд еще семнадцать счетов, на каждом из которых лежит внушительная сумма. Итоговая сумма, исключая официальный счет, составляет пятьдесят два миллиона семьсот двадцать одну тысячу семнадцать рублей и восемьдесят две копейки, — закончил я, после чего обратился напрямую к бояричу. — Я ведь ничего не забыл, Алексей Петрович?

Наш биологический брат усмехнулся, ни на миг не утратив уверенности в себе.

— И эти деньги мной честно заработаны, князь Романов, — ответил он, чуть приподняв подбородок, чтобы выглядеть невинно задетым. — Не только ваша супруга занимается благотворительностью, Дмитрий Алексеевич. Счета, о которых вы говорите, предназначены для применения по всему княжеству Нижнего Новгорода. Я собирался открывать несколько приютов для сирот, организовать новые больницы и обновить парк карет скорой помощи. Они стоят очень больших денег, и не у всех имеются средства, чтобы совершать такие операции быстро.

Я посмотрел на Игоря Михайловича, приподнявшего бровь.

— Вот как, значит? — спросил он, после чего махнул рукой. — В таком случае эту инициативу я поддержу прямо сейчас.

Цесаревич вновь обернулся ко мне.

— Дмитрий, выйди за центральные двери и передай кому-нибудь из ожидающих там придворных, что мне необходим верный человек, который исполнит мое приказание, — велел он.

Я поклонился, выказывая наследнику престола положенное уважение, и отправился выполнять поручение. А пока я пересекал тронный зал, Игорь Михайлович обратился уже к бояричу Кольцо.

— Твои способности к накоплению, Алексей, меня радуют. О медицине в Нижегородском княжестве можешь больше не переживать, я сам сниму деньги с твоих дополнительных счетов и пущу их по прямому назначению, — сообщил цесаревич.

Я даже не оборачиваясь услышал, как вздохнул, будто его под дых ударили, Алексей Петрович. А наследник престола продолжал:

— Ты прав, что этих денег недостаточно, чтобы закрыть потребности княжества Нижегородского разом, — как ни в чем не бывало произнес Игорь Михайлович. — А потому я удвою твой капитал, и мы вместе осуществим твою благородную цель. Об этом предлагаю объявить на твоем официальном представлении высшему свету. Что скажешь, Алексей?

Естественно, отказываться боярич не стал. Главного он добился — наследник престола подтвердил, что примет его в царский род Милославских. А что за это пришлось отдать все припрятанное, так на новой должности и в новом качестве Алексей Петрович сумеет повторить свой подвиг в больших объемах.

— Это будет замечательный прощальный подарок от моего имени Нижегородскому княжеству, которое так много дало мне, цесаревич, — ничуть не показывая, что его расстроило решение биологического брата, с поклоном ответил боярич Кольцо.

«Стражи» закрыли за мной створки дверей так быстро, что даже если бы кто-то пожелал заглянуть в тронный зал, ничего бы не успел заметить. А на мне скрестились взгляды десятков пар глаз, и все они ожидали моих слов.

Вот она, власть, подумал я. Стоит мне сейчас выбрать одного из придворных, и его жизнь может измениться. Для всех ведь очевидно, что я не просто так вышел, а с каким-то приказом от цесаревича.

— Цесаревич распорядился оформить приказ по Нижнему Новгороду, — объявил я, не глядя на внимающих мне людей. — Есть представители этого княжества?

Вперед выдвинулся полный мужчина в едва сходящемся на объемном животе пиджаке. Лысину, прикрытую несколькими прядями, зачесанными с боков, он протирал платком от пота. По гербу на лацкане было ясно, кто передо мной.

— Готов исполнить любое поручение, князь! — бодро произнес он высоким голосом.

— Отлично, Петр Константинович, — улыбнулся я. — Ступайте в царскую канцелярию, получите все указания там, приказ уже готовят. О выполнении доложите лично цесаревичу.

И, не дожидаясь его реакции, я кивнул сразу всем присутствующим, после чего вернулся в тронный зал. «Стражи» вновь не дали никому постороннему заглянуть внутрь.

Алексей Петрович уже ушел. Интересно было бы посмотреть на его реакцию, когда он узнал бы, что его деньгами будет распоряжаться не кто иной, как его приемный отец.

— Вот такие у нас родственники, — усмехнулся цесаревич, когда я приблизился. — Так что ты говорил насчет «Оракула»?

Я не стал вставать сбоку от трона. Искусственный интеллект показывал, что «Стражи» прямо сейчас уводят принятого в род Милославских Алексея, а нового Игорь Михайлович еще не вызвал.

Так что время для небольшого диалога имелось.

— Человеческий фактор мешает в любом подобном деле, — произнес я. — Доверие к людям черта, безусловно, хорошая, но машины сделают все немного лучше. Главное, чтобы им никто не мешал.

Мой биологический брат хмыкнул.

— Предлагаешь не подпускать никого к «Оракулу»? — уточнил он.

— У меня готово обновление, которое в корне изменит систему «Оракула», — сообщил я. — И я уже протестировал его в Красноярске. Оператор ему больше не потребуется. Как и терминалы доступа, с которого кто-либо мог бы влезть в работу «Оракула». Это уже не глупый набор программ, а полноценный искусственный интеллект, способный самостоятельно принимать решения в рамках установленных законов Русского царства.

Игорь Михайлович прикрыл глаза, обдумывая мои слова. Торопить я его не собирался. Вопрос безопасности — не та тема, где можно рубить сплеча и принимать решения на бегу.

Однако в отличие от нашего биологического отца, цесаревич вполне способен оценить разницу. Тем более когда перед глазами такой живой пример. Ведь кто всерьез ожидал, что гвардия предаст?

А предала, и не так важно, чем был куплен каждый конкретный боец. Важен сам факт того, что большая часть самых привилегированных солдат Русского царства обернулась против своих сослуживцев и наплевала на клятву.

Великий князь Можайский был не единственным, у кого в руках оказались сосредоточены нити, за которые можно было дергать гвардейцев. Но большинство возможных «хозяев» погибли еще во время первого мятежа. А оставшимся Рюриковичам подчинилось бы слишком маленькое число гвардейцев.

И только Виталий Игоревич Можайский имел возможность разыграть эту карту. И разыграл удачней некуда. Хотя, конечно, немного просчитался и погиб в результате, но своей-то цели великий князь добился. И Михаил II умер.

— Я хочу посмотреть на то, как работает твой новый «Оракул», — приняв решение, озвучил Игорь Михайлович. — Предлагаю сделать так: мы здесь закончим, а потом, перед венчанием на царство, я прилечу с официальным визитом в твое княжество. Там все и обсудим.

Я медленно наклонил голову.

— Тогда давай продолжим, — сказал цесаревич. — Ведите следующую.

Глава 3

Первая наша сестра, которую пригласил к себе Игорь Михайлович на сегодня, входила в число тех родственников, кто хотел заявить о своем происхождении самостоятельно. А потому, несмотря на обещания цесаревича, я был склонен ожидать попыток устроить какой-нибудь скандал. Или хотя бы серьезный торг за наследство.

Дверь в тронный зал открылась, впуская красивую девушку в светло-голубом облегчающем платье. Темные волосы, уложенные в сложную прическу, покачивались при каждом шаге, сапфировые серьги в ушах блестели в такт движениям. Но при этом глаза оставались холодными.

Остановившись на положенном расстоянии от трона, она склонила голову, приветствуя наследника престола. В мою сторону даже глазами не повела, словно меня и вовсе не существовало.

— Добрый день, Игорь Михайлович, — произнесла боярышня Тверская, выпрямив спину.

— Анастасия Валентиновна, — с улыбкой кивнул цесаревич, — рад, что вы решили действовать разумно. И не стали «объявлять на все царство, что корона должна достаться вам, а не какому-то выскочке, которого царю подсказали Романовы».

Окончание фразы было дословной цитатой сказанного боярышней накануне в приватном разговоре с приемной матушкой. Боярин Тормашин умер от инфаркта несколько лет назад, и родом руководила боярыня, опирающаяся на четырех фаворитов из Слуг рода.

Веки боярышни чуть приподнялись, зрачки расширились. Однако больше она ничем своего удивления не выдала. И спрашивать, откуда цесаревич знает о ее словах, тоже не стала. Поняла, Анастасия Валентиновна, что ее частные разговоры — не такие уж и частные. А потому сразу сменила тактику.

— Прошу простить, если мои слова показались слишком резкими, цесаревич, — с новым поклоном произнесла она. — Однако я должна заботиться о себе в первую очередь, и если для этого мне пришлось бы бороться за свои права, я бы так и поступила. Ты ведь поступил