Жоэль и Поль - Яна Глазкова

– У вас, мадемуазель, не найдется зажигалки?

– Что, простите?

– Зажигалка. У вас есть зажигалка?

– О, нет. Я не курю.

В это время к их столику торопился официант с чашечкой кофе и стаканом воды. Петушиная натура официанта сразу заметила новую гостью и поспешила раскрыться перед ней во всем своем великолепии. Он расправил плечи пуще прежнего, растянул на своем напудренном лице белую улыбку.

– Je peux faire quelque chose à offrir?

Дама взглянула на официанта, слегка усмехнулась и своими тонкими длинными пальцами покрутила в руках сигарету. Официант после неловкой паузы поспешно стал рыскать в карманах фартука, еле справившись с суетливыми движениями, нашел зажигалку, поправил выбившуюся прядь волос и, подтянув торс, поднес к оглушительно красивым губам огонек. Дама подарила ему благожелательную улыбку, выпуская клубки дыма. Немного опешив, официант поспешил удалиться, растеряв по дороге все свою напыщенность.

– Почему французам так трудно выучить английский?

– Но, но мы же в Париже, – наглое заявление новоприбывшей застало Жоэль в врасплох.

– Хм. Невелика разница.

Собеседницы замолчали. Сам факт появления незнакомки, ее естественная уверенность в себе, завораживающие движения заинтересовали Жоэль. «Почему она подсела ко мне за столик?» – промелькнуло в голове Жоэль. Очередной вопрос «Почему?» и очередное отсутствие ответа. Дама была американкой, это было очевидным фактом. Американка с красными губами и кошачьим телом – непозволительная наглость на улицах гордого Парижа.

– Знаешь, зачем я тут? – спросила американка.

– Нет.

– Пришла помочь тебе. Тебе пора начать свой путь, прохлаждаться больше некогда.

– Путь? О чем речь?

– Ты разве не заметила, как город меняется? Не заметила ничего странного? Например, внезапного исчезновения Поля?

Жоэль похолодела, чувствуя как смерть щекочет спину мурашками. «Кто эта женщина? Она увела Поля? Она хочет еще больше мне навредить. О Господи!» – мысли осами роились в голове Жоэль

– Откуда Вам известно про Поля? Что Вам нужно?

– Временные потоки двигаются, энергия перетекает из одного сосуда в другой, а твое время никогда не вернется, как, может, и Поль.

– Что за вздор! Я не понимаю, к чему Вы ведете.

– Тебе пора узнать правду, узнать, из чего состоит мир, если тебе повезет раскрыть все скрижали, ты найдёшь Поля.

– Вы знаете, где он?

– Понятия не имею! – американка закинула голову с белоснежными кудрями и разразилась самым вульгарным смехом, который только слышали уши Жоэль.

– Да что же происходит, в конце концов?

Лицо американки стало серьёзным, она склонилась над столом, произносила слова заговорщическим, пониженным тоном. Слова струились из ее красных губ, глаза были встревоженными, приобрели охотничий запал и дружественный интерес.

– Я смогу объяснить только самую малость, я всего лишь первый шаг на твоем непростом пути. Я только маленькая часть, пусть даже и первая.

– Хорошо, – Жоэль испытала приступ необоснованного доверия, так порой мать, потерявшая ребенка на улицах города, видит знаки и надежду в каждом простом и непринужденном происшествии, в каждом слове пухлого, вечно потеющего жандарма.

Американка откинулась на спинку стула, затянулась сигаретой и, медленно выпустив дым, расслабила все тело, на ее лице проступила прежняя соблазнительная полуулыбка.

– Тебе важно знать, что с этого момента ты будешь познавать истину и многое тебя удивит, многое испугает, но это не должно тебя останавливать.

– Понимаю.

– Не понимаешь, пока что не понимаешь. Ты должна быть пытлива, должна быть открыта к миру, который будет распускаться перед тобой каждый день все пышнее. И если тебе повезет, ты узнаешь, где же Поль и почему он пропал.

– Ты знаешь, где Поль? Прошу тебя, скажи мне, я готова отдать тебе все, что угодно, просто скажи, где он! Он жив? – Жоэль всем телом подалась вперед, вцепилась пальцами в край стола, по скатерти поползли складки, и кофе в чашке взволнованно задрожал.

– Не слышишь меня. Ты меня не слушаешь. Ничего, милая, ничего, скоро все станет тебе понятно.

Американка медленно встала и, виляя бедрами в красном бархате, побрела вдоль улицы, привлекая взгляды мужчин, женщин, детей. Разговор был окончен. Жоэль оцепенела, каждая мускула ее тела была напряжена, зрачки расширены. Положен первый кирпич, вопросов «Почему?» не стало меньше. Появилась надежда, а черная желчь постепенно отступала, проклиная все живое, но быстро унося свою жидкую сущность за пределы Парижа.

***

Суета способна сожрать даже самую неаппетитную тушу, она не пользуется приборами, не любит соль, а мясо предпочитает с кровью. Как много мы упускаем, бегая как белки в колесе жизни? Мы не забудем поесть, вымыть пол или же сменить воду в вазе с полевыми цветами, но не найдем времени на ванную со свечами, на звонок родителям, на живительный философский трактат Спинозы. Мы делаем то, что не важно для нас, как личностей, но делаем то, что способно убить наше время, избавить нас от бремени бытия. Суета – кровожадное создание, оттого и вечно печальное, то с опушенными уголками губ, то, наоборот, с безобразной гримасой на морщинистом лице. Суета с телом сороки и головой уставшей старухи – существо престранное, но если к нему присмотреться, то становится очевидным его смехотворное, даже клоунское существо. Смешны его ломаные движения, неуклюжие суждения, бормотания вместо аргументов. Рот у Суеты беззубый, свои птичьи лапки оно переносит с большим трудом, то и дело заваливаясь на бок, Суета постоянно причитает, создавая столь сильный комичный эффект, что при виде этого чудища на лице проступает улыбка и сдержанные смешки переходят в заливистый хохот. Отчего взбрело в голову Жоэль провозиться целый день с книгами и журналами, перекладывая их с места на место, останется загадкой. Сухая и пахнущая затхлостью Суета следовала за ней по дому, пережевывая остатки дня. А Жоэль была занята переливаниями из пустого в порожнее, не пытаясь осмыслить то, что пришлось ей намедни услышать в кафе от соблазнительной американки. Жоэль притворилась занятой своей жизнью, так, словно были дела поважнее, чем она сама и Поль. Лоб она хмурила, все время протирала губы рукой, словно решая вселенские проблемы, словно январский глянец мог ее спасти – будь он на нужной полке. В ее окно постучались, Жоэль резко обернулась и увидела улыбающегося, маленького человека на своей осенней лужайке. Человек кивал головой, руки его были сложены за спиной, щелочки вместо глаз создавали впечатление человека доброжелательного. Жоэль подошла к двери, ведущей в сад, откинула прядь волос, одернула домашнее платье персикового цвет и отворила дверь.

– Я могу Вам чем-то помочь?

– Помочь тебе, деточка, надо. Нашла ты себе спутника, до чего же безобразного.

Обойдя Жоэль и по-хозяйски войдя в дом, маленький человечек стал оглядывать комнату, внимательно и придирчиво, точно он собирался тут жить или имел полное право на серьёзное вмешательство. Руки он по-прежнему держал за спиной, а его голова, как болванчик, качалась взад-вперед. Жоэль, приоткрыв рот, повернулась вокруг своей оси, наблюдая за незваным гостем.

– Разговор с Мэри тебе не помог, я смотрю. А времени все меньше. —

– Кто Вы такой? И что Вы, черт возьми, делаете в моем доме?

– Ох, я не представился. Меня зовут Акира. Означает смышленый, – человечек засмеялся, при этом его глаза совсем пропали в пухлых веках.

– Не могу сказать, что мне приятно познакомиться, Вы вломились в мой дом без спросу, и ведете себя более чем вызывающе.

– Успокойся. Пора выгнать твоего друга, а нам спокойно поговорить. У вас тут, между прочим, уютно, ровно так мне и описывали это место.

– Какого друга? Что тут происходит?

Человечек отвлекся от созерцания дома и, подойдя вплотную к Жоэль, взял ее руки в свои крохотные ладошки. Он посмотрел в ее медовые глаза и убаюкивающим тоном начал свое пояснение.

– Ты целый день занята не тем, чем следует. Ты ведь знаешь это, милая? Таа-а-ак! Ты недавно встретилась с американкой, миловидной блондинкой, верно? Та-а-ак! Ты ведь чувствуешь, что пора начать путь, пора искать Поля, верно? Та-а-ак! Значит, об этом мы и будем говорить.

Жоэль покорно кивала головой, понимая, что предстоит еще одно потрясение и она все-таки должна поверить во все происходящее.

Человечек подвел Жоэль к дивану, сам сел на край и, потянув Жоэль за руку, усадил ее рядом. Жоэль едва ли присела, у нее захватывало дух, и она была готова услышать, что угодно.

Что общего могли найти Акира и американка? Какая тут была взаимосвязь? Эта мысль никак не укладывалась в голове Жоэль на протяжении всего разговора. Она действительно стала замечать изменения в городе, стала замечать, как цвета и тени подстраиваются под ее настроение, но предпочла отнести эти домыслы к банальному самообману, параноидальным мыслям. Как можно было поверить в то, что Париж создан для нее, или будто он пренебрегает всеми жителями и гостями и посвящает все свои полости ей, одной лишь Жоэль?