Враги народа: от чиновников до олигархов - Дмитрий Соколов-Митрич

— Я не против чеченцев и не против Кадырова, но почему их нужно ставить в привилегированное положение к остальным, — высказался Виталий Морозов, сантехник с улицы Лазарева. — Закон один для всех — чеченцев, нечеченцев, живых и мертвых. Раз закон говорит: «можно называть улицу через десять лет», значит через десять лет. У меня сын в Чечне служил, я по его рассказам понял, что привилегии их очень развращают. Ты им руку подал — они уже считают, что ты сдался. А тут фактически всему чеченскому народу показали, что русские все стерпят. Небось, если бы в Грозном назвали улицу именем генерала Ермолова, сейчас бы уже еще одна война началась. А с нами — все можно.

Неожиданно возле остановки резко затормозила зеленая «девятка». Затем — серая «восьмерка». Это приехала обещанная «крыша». Всего пять человек. Кавказской национальности. Из первой машины выскочили двое и побежали за велобайкерами, вторая — с визгом рванула с места прямо на только что засеянный рабочими газон. Спасаясь от расправы, велосипедисты что было силы нажали на педали и вскоре скрылись в близлежащем лесу.

«Крыша» оказалась ингушской. По крайней мере, люди, которые сидели в автомобилях, назвали себя ингушами.

— Кто эти были, не знаете? — грозно поинтересовались они, не выходя из машины.

— Не знаем, — почему-то соврал я.

Чтобы как-то утешить ингушей, я сообщил им новость про улицу Кадырова. Пригласил на открытие мемориальной доски.

— Это хорошо. Это очень хорошо, — сказали ингуши. — Обязательно придем.

Впрочем, думали они сейчас явно не об этом.

— Ничего, Салман, мы их все равно поймаем! — резюмировал один из «крышующих». — Тогда им все понравится. И улица Кадырова понравится, и все остальное. Поехали!

Президент Путин очень грамотно сходил в народ

Февраль 2001 года. Город Омск и его окрестности.

Традиция хождения российской власти в российский народ столь же неистребима, как и вечная надежда маленького человечка «достучаться до царя». Это своеобразная правовая система, где вместо прав человека главенствует последнее из прав, на которое может претендовать человек, — право на милость. Но с приходом рыночной системы, в которой власть снимает с себя большинство отеческих обязанностей, и в этом праве человеку отказано. Миф о добром царе и славном народе остался уделом политтехнологов, которые еще пытаются слепить из него хоть какой-то политический спектакль. Ровно неделю назад такое шоу страна наблюдала в Омске, где президент братался с народом. «Мне это просто нравится, — сказал под занавес Владимир Владимирович Путин. — Люди относятся ко мне очень тепло, и я отвечаю им тем же». Спустя неделю, когда цирк сгорел, а клоуны разбежались, я решил наведаться в Омскую область и посмотреть на брошенные декорации.

Жизнь после царя

Напомним краткое содержание пьесы «Путин в народе»: вокзал — поселок Лузино — кульминационный момент: президент отобедал у простого крестьянина Виктора Трофимовича Попова — посещение Омского музея изобразительных искусств — просмотр от начала до конца спектакля в местном художественном театре — аэропорт.

Были повороты сюжета как бы незапланированные: по дороге на Лузино, проезжая мост через Иртыш, президент остановил кортеж, вышел из машины, прошел полмоста пешком и зашел в часовенку памяти жертв сталинских репрессий. Там он поговорил со случайно оказавшимися в часовне прихожанами и поставил свечку.

Спустя неделю примерно в то же самое время суток я попытался оказаться случайным прихожанином этой самой часовни. Не получилось. Дверь была закрыта, на ней не было даже ручки. Я было подумал, что кто-то отвинтил ее как дражайшую реликвию, пока не простыли отпечатки пальцев президента, но завсегдатаи скверика уверили меня, что ручки на двери нету давно, а саму часовню открывают только по торжественным случаям.

В самом городе декорации за неделю почти не поменялись: центральные улицы все такие же чистые (снегопада с тех пор еще не было), огромные дорожные щиты с изображением президента на фоне омских городских пейзажей («Омичи — россияне», на всякий случай написано на одном из них) убирать пока не решаются. Проблемы только с реакцией публики. Пресса откликнулась на визит весьма неоднозначно. Цитирую заголовки: «Спектакль для президента», «Вот Путин пролетел и ага!», «Путин в Омске хлопнул самогонки», «И меня два красивых охранника повезли из Сибири в Сибирь»… Репортажи все как один кончались примерно так, — «Зачем президент приехал, мы, омичи, так и не поняли». Далее СМИ разделились во мнениях: одни пришли к выводу, что Путин добрый, поэтому он просто приехал пообщаться с омским народом — лучшим народом в России. Другие издания были настроены менее благодушно. Одна из газет даже предположила, что истинная цель высочайшего визита — прощупать почву на предмет открытия в Омской области крупнейшего в мире могильника ядерных отходов.

Читаю статью «Вот Путин пролетел и ага!»: «Паркет в актовом зале был так навощен, что в нем, как в озере, отражались синие ряды гимназистов в мундирах со светлыми пуговицами и зажженные среди дня люстры. В зале стоял легкий гул. Он сразу оборвался. Позванивая шпорами, в зал вошел невысокий полковник со светлыми выпуклыми глазами. Он остановился и в упор посмотрел на нас…» Читаю, и чувствую — что-то не то. Оказывается, это Паустовский, детские воспоминания о приезде в гимназию Николая Второго. Читаю дальше: «На следующее утро бабушка спросила меня: «Ты опять поедешь в город?..» — «Еду. Будет репетиция встречи царя». — «Заболей лучше и не ходи, — посоветовала бабушка. — Придумали глупство! Неужели у царя нет другого дела, чем красоваться перед людьми?»

Трофгшыча достали

Дверь в дом Поповых, порог которого недавно переступил президент, открыла жена Виктора Анна Марковна. Взгляд у нее был напряженный: «На работе он, на свинокомбинате».

Судя по интонации, Анна Марковна жаждала со мной пообщаться чуть менее, чем с президентом Путиным.

Виктор Трофимович на свинокомбинате действительно имел место быть.

— А у вас, это, разрешение есть? — первым делом спросил Попов, неуверенно поздоровавшись. Он был в телогрейке, ушанке, с лицом бесхитростным, но сосредоточенным. — Вчера телевизионщики из Омска приезжали, так у них разрешение было от Бороны.

Бороной Владимиром Даниловичем оказался председатель сельсовета.

Трофимыч ушел за проходную и сгинул. Я поехал к Бороне.

В здании заводоуправления, где находится сельсовет, нас тормознул охранник и узнав, по какому мы поводу, сурово помотал головой:

— Начальство распорядилось никого к Поповым не пускать. Сегодня будет пресс-конференция, там они все расскажут.

— Какая пресс-конференция? Я прилетел за три тысячи километров, хочу живого общения.

— Живого нельзя.

На мое счастье, мимо проходил Борона. Разговор мы продолжили в его кабинете, под портретом В.И. Ленина.

— Устали они, понимаете. От журналистов нет отбоя. Они не отказывали, но тут одна омская газета написала, что якобы телочку, которую президент за ухом почесал, и вообще всю их скотину — это мы им дали на время, чтобы президенту показать. После этого решили журналистов больше не пускать.

Плюнув на все запреты, я просто снова вызвал Трофимыча на проходную и взыскующе посмотрел в его честные глаза. Раздатчик кормоцеха, скромный и неутомимый труженик, не смог отказать.

— Только давайте по-честному, ладно? А то пишете ерунду какую-то. С чего все вдруг решили, что мы его самогонкой поили. Не было такого. Водку мы пили, три бутылки было, но он только пригубил несколько раз и все.

Попов, честный до наивности работяга, всего добился своим горбом: и дом построил, и хозяйство поднял. Когда он пытался лукавить, лицо его выдавало. Когда же он рассказывал про президента, с лицом было все в порядке. Так что, скорее всего, говорит он чистую правду.

— Мы сами узнали о том, что он именно к нам придет, минут за сорок Что приедет в село — это все давно знали. Ельцин в 1996 году тоже сюда приезжал. В тот день, когда Путин приехал, утром три дома определили на выбор, в том числе и наш, сказали: готовьтесь, к кому-нибудь из вас обязательно зайдет. А за сорок минут уже приехали к нам и сказали: ждите. Мы чуть с ума не сошли. Жена, когда пошла его встречать, разрыдалась от страха. И когда провожала, разрыдалась. Но уже не от страха. Понравился он нам. За эти час сорок как будто родным Стал. С ним официант был, начал ему прислуживать, но он его отослал: «Саша, ты свободен». Внучкам нашим сам мясо нарезал. А когда уехал, мы сели уже сами по себе, это событие праздновать. Тут же родственники пришли, знакомые. И буквально через час пошли журналисты. И с тех пор — один за другим. Вчера с омского телевидения сам замдиректора приезжал на джипе разрешения добиваться. Кассету привезли с видеозаписью.