Последний секрет Парацельса - Ирина Градова

Я вспомнила, что около месяца назад видела по телевизору одну интересную передачу, как раз касающуюся этой проблемы. Какой-то профессор утверждал, что физический потенциал человека рассчитан на 250–300 лет и что когда-нибудь, причем уже совсем скоро, наука найдет способ этот потенциал реализовать. Это означает, что люди станут жить на сто пятьдесят – двести лет дольше, чем сейчас, и их самая активная и продуктивная фаза жизни окажется существенно длиннее. От старости, к сожалению, панацеи все равно не изобретут, и все мы рано или поздно умрем, но… Пусть уж лучше поздно!

Взглянув на часы, я увидела, что Мамочка опаздывает. Не похоже на нее: Людмила чудовищно пунктуальный человек, и я, сколько себя помню, ни разу не приходила куда-либо раньше ее, а ведь прошло уже лишних пятнадцать минут! Официантка, неторопливо передвигаясь по залу, наконец добралась и до моего столика. Я решила сделать заказ, так как испытывала голод после напряженного дня в больнице – мне ведь так и не удалось спуститься в буфет. Через некоторое время мой салат и пирог лежали передо мной на видавшем виды пластиковом подносе, а Людмила так и не появилась. Вытащив мобильник, я позвонила подруге – долгие гудки. Я держала трубку, пока не прозвучал сигнал отбоя. Послав сообщение, напоминающее Мамочке, что я жду ее в «Васильке», я занялась трапезой.

Домой я вернулась в отвратительном настроении: Люда так и не пришла, и я, проторчав в кафе битый час, ушла, не дозвонившись до подруги. Квартира встретила меня гробовым молчанием. Это показалось странным. Мама, скорее всего, отправилась гулять с Кусей, а вот Дэн, к которому в гости собиралась прийти Вика, должен быть дома. Насколько я знаю, они договаривались заняться интернет-версией его картин. Вика – эксперт по компьютерам, настоящий продвинутый «гик», или даже скорее хакер, как теперь говорят. За время общения с ней я поняла, что для Вики не существует ничего невозможного в том, что касается техники, несмотря на то, что ей нет еще и двадцати. А уж выглядит девушка вообще лет на четырнадцать.

Сбросив туфли, я заглянула в гостиную, которая оказалась пуста, однако дверь в комнату сына была закрыта, и я, постучав из вежливости, вошла. Там горел приглушенный свет. Дэн и Вика стояли передо мной, неестественно вытянувшись, словно два суриката, с виноватыми выражениями на лицах.

– Целовались? – спросила я иезуитским тоном.

– Что-о-о?!

– Мы-ы-ы?!

Ребята взвыли одновременно, словно я обвинила их в убийстве с особой жестокостью.

На самом деле я и не думала контролировать ребят – просто пошутить собиралась. В конце концов, если они захотят, то сами все расскажут, а если давить, можно вызвать ровно противоположный эффект. Кроме того, я доверяю Дэну, ведь он парень разумный, как, впрочем, и Вика.

– Бабушка испекла блины, – сказал сын, пытаясь переключить мое внимание на еду. Голода я не испытывала, так как наелась в кафе в ожидании Люды, но сын, как и бывший муж Славка, здорово умел заговаривать зубы, и этот талант проявлялся даже в самых критических ситуациях. Видя, что я чем-то расстроена, он принялся уговаривать меня, и я все же сдалась и присела за стол с молодыми людьми. Пока они за обе щеки уминали блинчики, я цедила кофе и слушала их беззаботную болтовню. Вдруг Вика, зыркнув глазами в мою сторону, сказала:

– Ты ей сказал?

Дэн поперхнулся блином.

– Ой, черт!

– В чем дело? – напряглась я. – Ты во что-то вляпался, да? То-то я смотрю, вы что-то темните…

– Да нет, ничего такого! – поспешила перебить меня Вика. – Новость-то хорошая, честно-честно! Дэн… Ладно, пусть он сам расскажет, что ли?

– Мне заказали картину! – выпалил сынуля, прокашлявшись как следует и вытерев масляный рот пятерней, хотя на столе всегда стоят салфетки как раз для таких случаев. – Портрет. Угадай, кто заказал?

– Не иначе сам Президент Медведев? – предположила я.

– Да нет, лучше! – отмахнулся сын.

– Обама, что ли?

– Да какой Обама, ма! Полина Пятницкая, можешь себе представить?!

– Кто-кто? – озадаченно переспросила я.

– Ой, вы и даете, Агния! – воскликнула Вика. – «Запретные темы», ну?

– Что «ну»? – передразнила я девушку. – Понятия не имею, кто это!

– Мам, это шоу так называется, – снова вмешался Дэн. – Про… это.

– Про что про «это»? Эротика, что ли?

– Ага, – ответил сынуля и покраснел. Господи, благослови его способность краснеть всякий раз, когда мой сын говорит неправду или испытывает стыд! – Она часто ходит в один клуб, владелец которого купил у меня пару картин в прошлом январе, помнишь? Так вот, Полина хочет заказать свой портрет и повесить его в студии – прямо над тем знаменитым диваном, на котором она ведет свое шоу!

И тут до меня дошло, о ком он говорит.

– Ты, сынуля, шутишь, наверное, – заметила я. – Полина Пятницкая – ей же полтинник уже небось!

– Ну и что? – с вызовом спросил Дэн. – Деньги – они, ма, возраста не имеют. А заплатить она, между прочим, хорошо обещает.

– Да я не об этом, – отмахнулась я. – Неужели она все еще ведет это дурацкое шоу? Мне казалось, его давно сняли.

– Сняли, – подтвердил сын. – А теперь снова возобновили – по Первому каналу, представляешь? И там будет моя картина!

Я помнила Пятницкую еще с тех пор, как училась в институте, и уже тогда она была далеко не девочкой. Да, конечно, в сексапильности ей тогда было не отказать, но так это ведь сколько лет назад!

Дэн углубился в рассуждения о том, что, если Полине понравится портрет, у него могут появиться состоятельные и знаменитые клиенты. Вика радостно поддерживала его амбиции, и я решила не вмешиваться: пусть себе мальчик помечтает, никому от этого хуже не станет. Слава богу, в вуз мы его с бабушкой «поступили». Станет он известным художником или нет – еще вопрос, а вот высшее образование в области компьютерного дизайна все равно получит.

Оставив детей болтать о блестящем будущем, я ушла в гостиную. Я собиралась позвонить Люде домой и разобраться, почему она не пришла на встречу, хотя сама на ней и настаивала.

К моему удивлению, и в квартире Мамочки к телефону никто не подошел. Неужели она напрочь забыла о нашем уговоре и вместе с семейством куда-то укатила? Это, конечно, вполне возможно. И все же что-то мешало мне успокоиться и забыть о неприятном событии.

К сожалению, неприятности только начинались. Я успешно отработала на пульмонологии. Вторая операция предстояла на ортопедии, оперировать должен был Олег, и я предвкушала встречу с ним. Несмотря на то, что мы уже практически жили семьей, наши встречи в больнице до сих пор доставляли мне удовольствие. У нас существовали маленькие ритуалы, система особых взглядов, рукопожатий, касаний.

Однако сегодня все оказалось по-другому. Входя в операционную, Шилов едва взглянул на меня и, коротко поздоровавшись, встал у стола, на котором уже разместился подготовленный пациент – пожилой мужчина, которому предстояла операция по замене коленного сустава. Олега можно назвать королем в том, что касается таких операций, ведь один из инновационных методов их проведения назван его именем. Но сегодня он явно был не в своей тарелке. Я заметила, что скальпель в руке Шилова слегка подрагивает, и удивленно посмотрела на него. Закрытое маской лицо ничего не выражало, но, когда он взглянул на меня, в серо-зеленых глазах я уловила смятение. Павел, ассистировавший Олегу, слегка закатил глаза. Это могло означать что угодно.

Паша с некоторых пор стал правой рукой Олега. Парень обладал неоспоримым талантом и со временем определенно должен был получить лицензию на проведение эндопротезирования. Что же касается меня, то я питала к нему особую слабость – не только потому, что он здорово напоминал мне Дэна, но и в память о том, как он в свое время дал ложные показания и вытащил меня из КПЗ, где я находилась по нелепому обвинению в убийстве собственной соседки.

К счастью, операция прошла неплохо. Правда, через полчаса после начала пациент начал интенсивно терять кровь, но, к счастью, крови для переливания хватило с лихвой. Закончив, Шилов вышел из операционной, оставив Павла доводить ногу до ума. Когда я выскочила в предбанник, Олега уже и след простыл. Озадаченная, я вернулась к себе в анестезиологию. Что ж, если он не расположен к разговору, я могу это понять, все равно потолкуем дома.

Операцию в хирургии позвоночника неожиданно отменили – недосчитались каких-то анализов у пациентки, а потому у меня образовался почти трехчасовой просвет. Это оказалось весьма кстати: целая куча документов, которыми я пренебрегала всю неделю, настоятельно требовала внимания, и я решила, во избежание скандала с Охлопковой, заведующей моим отделением, срочно ими заняться. К счастью, в ординаторской никого больше не оказалось, и я, скинув туфли, принялась старательно корпеть над бумажками. Проделав примерно треть работы, я решила снова звякнуть Люде: утром опять пыталась до нее дозвониться, но трубку не снимали – ни дома, ни по мобильнику. Терпеть не могу неоконченных дел! Стану периодически названивать Мамочке, пока она наконец не соизволит ответить и объяснить свое странное поведение.