Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

— Ну, чё ты выёбываешься? — скалится амбал, и подхватывает меня под мышки, поднимает вверх. — Мы же всё равно своё получим!

— Да пошли вы, твари! — шиплю я, из последних сил. Меня снова сжимают. На этот раз один скручивает руки за спиной, а второй стоит спереди, с ухмыляющейся рожей.

— Какая смелая малышка! — говорит он, и отирает с моего лица, всё ещё струящуюся кровь из носа. — Давай так! Отсосёшь нам с другом, по очереди, и мы тебя не тронем!

Позади раздаётся довольное фырканье. Видимо, второй тоже согласен.

А у меня внутри такая ярость нарастет. Два здоровых лба, измываются над маленькой мной, ну ладно пусть не совсем маленькой, но все, же я слабее их, во много раз. И от этого внутри такой протест назревает. Я смело смотрю в тупую рожу, недомужчины, стоящего впереди.

— Давай так! — еле губы опухшие разлепляю. — Отсосите друг у друга, и идите в жопу, сволочи!

Внутренний голос просто вопит от страха, инстинкты на пределе. То, что за свою дерзость я отхвачу, я это понимаю, но сдаваться не в моих правилах.

Сзади раздаётся рык, и мои и без того скрученные руки, сжимают так, что я начинаю кричать и падаю на колени. Такое ощущение, что мне их выломали. Передний тип, перестаёт улыбаться, оскаливается и заносит руку для удара, и я понимаю, что возможно этот удар станет для меня последним. И тут внезапно открывается дверь. В затуманенном от боли и страха сознании, мелькает мысль, что возможно, это Серёга пришел ко мне на помощь.

Но на пороге стоит совершенно другой мужчина.

5

Мои мучители оглядываются. Я тоже вскидываю взгляд. В дверном проёме, этой убогой каморки, стоит высокий мужчина. Широкие плечи чуть ли не задевают косяки. Синие джинсы, тёмная футболка, и кожаная куртка. Вьющиеся темные, отросшие волосы. Лицо жёсткое, словно из камня высеченное, особенно сейчас, когда он угрюмо взирает на всех нас, своими холодными серыми глазами, из под густых бровей.

Глаза!

И в моей память сразу же всплывает бомж из автобуса. Не может быть, чтобы это был он. Но это он. Такой холодный и презрительный взгляд не забудешь. Губы сжаты в линию в обрамлении тёмной щетины, словно он сейчас плюнет, развернётся и уйдёт. И я впиваюсь в него умоляющим взглядом, хотя не понятно, кого следует бояться больше, моих насильников, или его.

— Чё творите, ребятня? — спрашивает он, и складывает руки в карманы, словно он просто проходил мимо и интересуется ради праздного любопытства. Голос при этом царапает напряжением. В низком, хриплом тембре чувствуется неприязнь.

— Слушай, мужик, иди отсюда, — кидает передний амбал, и настороженно смотрит на него.

— Уверен? — спрашивает мужчина, немного качнувшись, и в полоску света попадет его суровое лицо. Он слегка склоняет голову, хищно рассматривая, парней.

— Извини, Ямал, — вдруг произносит второй гад, что стоит за моей спиной, и отпускает мои руки. Я тут же со стоном притягиваю их, и верчу плечами, продолжая пристально смотреть за громилой. — Если ли есть какие-то вопросы, перетри со Шмелём, это он нам девку заказал.

— Перетру, — кивает Ямал, — её не трогать! — отдаёт приказ и выходит.

Хрен знает, что значит его покровительство, и зачем ему это надо. Но бугаи тут же, теряют ко мне интерес, так и оставляют на полу, а сами отходят к двери.

— Это что, Ямал? — спрашивает первый.

— Да, он откинулся пару дней назад, — отвечает второй.

— Бля, я его не узнал, — досадует первый.

Я отползаю к стенке, встаю, и стараюсь привести в порядок одежду, утереть с лица кровь футболкой, натягиваю джинсы.

— Эй, ты, что Ямала знаешь? — видимо это обращение ко мне.

Я вскидываю взгляд, и презрительно кривлю губы.

— Да, — почти не вру, — и вам кранты!

Вижу, как в глазах обоих мелькает досада, и страх. Прямо упиваюсь этим их чувством, что они попали.

— Ну, блядь, Шмель, сука! — тут же взрывается первый.

— Слушай, — опять ко мне, — ну мы же ничего не сделали!

Я задираю бровь. Прекрасно понимаю, что мой потрепанный, кровавый вид, говорит об обратном.

— Ну, почти, — заканчивает глухо амбал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Наш милый разговор, прерывает появления того, как я теперь узнала, называли Ямалом. Он снова заполнил собой всё пространство, как только вошёл. И тут же впился взглядом в меня. Я спокойно выдержала его, вскинула подбородок. Где-то внутри зарождалась истерика, которая грозила смести всё на своём пути. И я подавляла её из последних сил. Руки тряслись, в горле застрял ком. То чего я избежала, боли, унижения, истязаний, обрушивалось нам меня неминуемым осознанием. Если бы не этот огромный странный мужчина, с оригинальным прозвищем не спас меня, эти бы ублюдки всласть бы повеселились. Упивались бы своей силой и властью надо мной, а сейчас стоят, точно дети нашкодившие. Только это давно не дети. Это мужчины, а вернее недомужчины.

Но сейчас нужно держать себя в руках. Не капли, не проронить при них. Причём при всех.

— Ямал, ты это, прости, мы же не знали, — начал тут же лебезить первый.

Ямал лениво перевел свои ледышки на парня.

— Мне по хуй! — кинул он, и снова посмотрел на меня. — Пойдём! — и вышел.

Я не заставила себя долго ждать, проскользнула мимо своих мучителей, засеменила за высокой фигурой, по тёмному коридору.

Мы вышли в зал. Здесь так и продолжался праздник жизни, никто и не заметил, что где то в закутках этого ресторана, чуть не изнасиловали меня. Даже Серёга стоит вполоборота, не обращая на меня внимание, хотя сам просил подать знак в случае опасности.

Ямал остановился, повернулся ко мне.

— Спасибо, — я искренне была ему благодарна, хотя я уже вполне осознала, что мой спаситель, не простой слесарь, или водитель. Поняла, что он опаснее, тех, что на меня напали, и даже того, кто отдал приказ. Но он почему-то появился вовремя, остановил тот беспредел, что собирались со мной сделать, и поэтому сказать ему спасибо стоило в первую очередь.

Он усмехнулся, и всё так же холодно окинул взглядом мою фигуру.

— Ещё успеешь поблагодарить, — кривит рот в усмешке.

И я озадачена этим ответом.

— Что?

— Как звать? — сбивает с толку, и снова руки в карманы кладёт, нависает словно скала.

— Юля, — оторопь берёт от его глаз.

— Юлька-пулька, — хмыкает он.

— Я могу идти, у меня ещё работа? — спросила я.

— Нет, — припечатывает ответом, — можешь вещи свои собрать. Я буду здесь ждать.

— Ждать? Но зачем? Мне доработать надо! — меня начинает одолевать смутное сомнение. Я переминаюсь с ноги на ногу, и шмыгаю носом.

— На сегодня твоя работа здесь закончена, давай резче, — нетерпеливо бросает и отходит к бару.

Чего он хочет от меня, так и остаётся тайной. Хотя, вполне возможно он хочет меня домой отвезти.

6

Я пробираюсь в кухню, потом оттуда в помывочную. Игнорирую любопытные взгляды, которые на меня бросает каждый встретившийся.

Где вы, блин, все были, когда меня чуть не изнасиловали?

Снова проносятся картины из только что пережитого кошмара, и воображение дорисовывает то, что могло случиться и меня начинает мутить. Я несусь в служебный туалет, и меня выворачивает. Оседаю на пол, и даю волю слезам.

Трясёт.

Оторопь берёт.

Истерика во всей красе.

Ну, Юра, сука, я сама тебя порешу!

Я неуклюже поправляю рваный лифчик, от которого теперь мало толку. И мне становиться так его жалко. Хранила, хранила, надела, и на тебе!

Мои рыдания прерывает резко открывающаяся дверь, причем щеколда, на которую она была закрыта, тут же отлетает.

— Ну и чё ты ноешь? — в проходе стоит Ямал, уперев в меня хмурый взгляд. — Я же сказал, что буду тебя ждать, какого хера, ты сидишь здесь и ревёшь!

Он дёргает меня за шкирку, и наклоняет над раковиной, включает холодную воду, и моет лицо.

Я верещу от холода и пытаюсь оттолкнуть его, но он не прошибаем, просто стена, причём титановая.

— Да что ты делаешь? — плююсь я водой, что он щедро вливает мне в рот своей лапищей.