За туманом - Евгения Александрова

что через год узнала, что беременна.

Иван новость воспринял холодно, бросил только: «Неизвестно ещё, от кого понесла. Жене расскажешь — придушу и тебя, и младенца». И заполыхали глаза его мертвечиной.

Поехала Анна в больницу в город, от ребёнка избавляться было поздно, так и родилась в итоге Галя — никиткина мать. А на седьмой день после родов, когда Анна уже вернулась в деревню, нагрянула к ней гостья. Старуха-ведьма стояла под окнами и не смела войти.

— Отдай душу невинную, — шептала она. А Анна, с ребёнком на руках, простояла всю ночь под образами на грани сознания.

— Ну смотри, девка, этого младенца не отдашь — заберу следующего. От меня не откупишься.

Наутро Анна отвезла дочку в Дом малютки. Когда Галина выросла, приехала к ней, рассказала, что пришлось ей ребенка отдать, так как в деревне и сами с голоду умирали, и как скучала она, и прочие сказки. Галка её и простила, даже приезжала временами. А потом Никитку привезла. Анна тогда сильно испугалась и ребёнка привозить запретила. Сама ездила в город порой, пока силы ещё были. А в деревню их не пускала. Так что не лазил Никита с Гошей по сугробам, на речку не бегал, ягод в лесу не собирал.

* * *

Никита сидел с открытым ртом. Когда бабка закончила рассказ, сглотнул слюну.

— Ба, ты мне сейчас с чего решила сказки-то рассказывать, а? Маринка где? Ты чего мне по ушам ерундой своей ездишь, какой Степан вообще, а?! Подожди-ка, подожди-ка, это если Степан твой на войну пошел, эт сколько тебе лет-то стукнуло?! Эт больше ста?! Ба, ты вообще, в своем уме? Маринка где??!

— Не кричи, не кричи, Никитушка, всё ж правду рассказала, ничего не придумала.

— Ба! Да у тебя кукуха тут на старости лет поехала! Давай так. Ты мне сейчас скажешь, где Маринка, мы все соберёмся и поедем в город. Да, баб? Мы тебе там поможем, в больничку определим. Не хочешь в больничку? Ну давай мы тебя у себя поселим. Да? Баб, Маринка где?

Анна подняла на внука глаза, и он внезапно понял, что бабушкина сказка — и не сказка совсем.

— Маринка где, бабушка? — прошептал Никита.

— Маринку твою я ведьме отдала. Либо ты, либо она.

— Никитушка, миленький, уезжай ты, Бога ради! Что тебе сдалась эта жердь патлатая. Уезжай сейчас же, пока солнце не село. Мне-то сегодня и иконы уже не помогут, зажилась я на свете, а ты уезжай. Прошу тебя!

Анна плакала и срывалась на крик, но Никита оттолкнул её и выбежал на улицу, побежал куда-то, не разбирая дороги. Очнулся только у речки. Спустился к воде, ополоснул лицо. Внезапно в воде увидел Маринку. Резко отшатнулся, огляделся по сторонам. Вокруг ни единой души. Никаких звуков деревни, только кузнечики стрекочут в траве.

Просидел почти до темноты, снова и снова переживая бабкин рассказ и заставляя себя поверить в него. Слишком уж он походил на сказку из детских книжек, кажется, он даже читал его когда-то. А потому поверить сейчас в эту муть не мог никак.

На поле уже спустился туман, Никита внезапно продрог и решил возвращаться. Бабка может с катушек и слетела, но, вроде, с ножом ни за кем не бегала, и дома всё же безопаснее, чем у речки.

Туман густел, и Никита заблудился. Вместо деревни вышел к большой запруде. У запруды сидела чёрная старуха, что стояла утром под бабкиными окнами. Хитро оглянулась на парня и прищурилась. Никита похолодел, ноги вросли в землю и отказывались двигаться.

— Сам пришёл? Поменяться с зазнобой своей решил?

Во рту у Никиты пересохло. Слова застряли в горле.

— Ну давай меняться, я давно тебя жду.

Старуха маслянисто сверкнула глазами и повела рукой. За спиной её возникла Маринка. В мокрой одежде, со слипшимися зелёными волосами и пустыми глазами.

Никита невольно отшатнулся и упал. Пытался встать — руки и ноги не слушались, словно набитые ватой.

Маринка приближалась, бабка за её спиной завывала:

— Иди ко мне, касатик, иди.

— Неет! — Фальцетом завопил Никита, но Маринка уже навалилась на него холодным костлявым телом, опутала руками и ногами, и Никита провалился в темноту.

* * *

— Слыш, чувак, мы, кажется, не туда заехали. Нет тут деревни.

— Да есть, есть, Никитос же геоточку скидывал. Опа — вон и избушки точат.

— Ма-а-а-льчики-и, я в туалет хочу-у-у, — заныла девица на заднем сиденье.

— Да приехали почти, смотри!

— Блин, стрёмно как-то, мы тут реально ночевать будем?

— Так темнеет уже, я по этим колдобинам машину гробить в темноте не собираюсь.

— Чувак, смотри, избёнки-то прогнили насквозь. А Никитос сказал, бабка его тут живёт. Где она живёт-то? В землянке что-ль?

— Никита-а-а!! Марина-а-а!!!

С поля к деревне не спеша подбирался туман.