«Если», 1999 № 09 - Журнал «Если»

В честь первой годовщины нашего композитного сообщества мы устроили загородный пикник на руинах Харфорда, где когда-то функционировала старая атомная станция. Это был высший пик моей ассоциации с композитом! Местность отличалась бурной растительностью довольно странных форм и оттенков, а лагерь мы разбили неподалеку от мирно журчащего ручья, отравленного радиацией. Поскольку нас было более двухсот, мы решили приступить к единению не до, a после ланча.

Дамская вспомогательная команда проворно раздавала еду, а рядом стояла картонная коробка для пожертвований, куда каждый бросал кто сколько может. Я пожертвовал синестерийскую купюру, полученную за последнюю повесть. Многие специально подошли поглядеть на купюру, и было много восторженных ахов, поскольку синестерийские дензнаки действительно очень красивые, хотя, к сожалению, такие толстые, что их невозможно попросту сложить и сунуть в карман.

Один представитель Большого Красного Композита никак не мог оторваться от моей купюры. В конце концов он поднял ее и покрутил под лучом солнца, восхищаясь переливами графических форм и красок.

— Она великолепна! Вам не приходило в голову окантовать ее и повесить в гостиной?

— Как раз собирался это сделать, — сказал я.

Тогда он решил, что эта синестерийская купюра ему просто необходима, и спросил, сколько я за нее хочу. Я назвал цену примерно втрое большую, чем ее реальная стоимость, но он был доволен и без промедления заплатил. Потом взял купюру за уголок, поднес к носу и деликатно понюхал.

— Какой аромат!

Когда он сказал это, я сообразил, что синестерийская валюта на самом деле очень приятно пахнет.

— Свеженькая, — заверил я его.

Он еще раз принюхался.

— Вы когда-нибудь пробовали съесть одну из них?

Я покачал головой. Такая мысль ни разу меня не озаряла.

Он откусил кусочек от уголка.

— Какая прелесть!

Его явное удовольствие повергло меня в глубокое раздумье. Я тоже хотел попробовать купюру на вкус, однако теперь она принадлежала ему. Я продал ее и взамен получил всего-навсего скучные американские доллары.

Лихорадочно обшарив карманы, я убедился, что она была последней. У меня не осталось ни одной синестерийской купюры, чтобы повесить в гостиной, не говоря уж о том, чтобы съесть.

И тут я заметил, что Римб в полном одиночестве потихоньку метаморфирует в уголочке, и выглядела она при этом так прелестно, что я немедленно присоединился к ней.

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

Факты

Чем заменить «мирный атом»?

Хотелось бы пользоваться солнечной энергией, да все мешают облака, то и дело нависающие над солярными установками. Лучше всего, понятно, улавливать энергию светила там, где туч и в помине нет, то бишь в космосе, однако реализация этой идеи традиционно откладывалась на неопределенное будущее ввиду технической сложности, а главное, впечатляющей стоимости предложенных проектов. Но вдруг оказалось, что обстоятельства резко переменились…

В ближайшие несколько лет на околоземную орбиту высотой 1000 км будут выведены несколько сотен спутников связи — специально для обслуживания Internet и прочих компьютерных и сотовых сетей, густо опутавших всю нашу планету. Да это же просто подарок судьбы! — рассудили умники из нью-йоркского университета и предложили дополнительно оборудовать новые сателлиты солнечными коллекторами и антеннами для передачи энергии на Землю. С технической точки зрения, задача не слишком сложна: если старые коллекторы приходилось вывозить в космос по частям, то нынешние образцы более всего смахивают на обычные полиэтиленовые пакеты. Однако каждый «пакетик» за каких-то семь секунд раздувается до размеров… теннисного корта!

Словом, один шаттл за один-единственный полет может доставить на орбиту столько оборудования, что хватит на целую солярную ферму. А выглядеть она будет так: батарея зеркал улавливает солнечный свет и фокусирует его на фотоэлементах, вырабатывающих электроток; последний преобразуется в микроволновое излучение, транслируемое на Землю в виде узкого луча. Кстати, 1000-километровая высота орбиты является предельной: если послать пучок микроволн с большей дистанции, он рассеется настолько, что наземные установки уже не смогут его уловить.

Вся семья мезонов теперь в полном сборе

Мезоны суть элементарные частицы. Теоретики насчитывают пятнадцать их разновидностей, образованных попарно пятью различными кварками. Имеется, правда, и шестой — называемый top-кварком, но существование его столь быстротечно, что бедняжка просто не успевает ничего образовать… За последние полвека физики исхитрились отловить четырнадцать мезонов, однако последний, пятнадцатый, никак не хотел даваться в руки.

И вот наконец из знаменитой лаборатории Ферми, расположенной в местечке Батавия под Чикаго, пришла победная реляция: работающие на тамошнем ускорителе физики, проанализировав данные по нескольким триллионам столкновений разогнанных до огромной скорости протонов, заметили-таки среди бесчисленных траекторий осколков два десятка совершенно особых следов… Они-то и засвидетельствовали, что после некоторых коллизий возникал и вновь распадался (всего через половину триллионной доли секунды!) искомый мезон.

Видеодром

Экранизация

Михаил Ковалёв

Очередная жертва

В отличие от фантастического кино, созданного по оригинальным сценариям, экранизациям литературной НФ-классики, как правило, не везло. Почему произведения популярные, увлекательные, насыщенные действием и небанальными идеями, бесконечно тускнеют, а часто и просто глупеют на экране, — тайна тайн. Может быть, все дело в этих самых «небанальных идеях», которые, очевидно, коммерческому кинематографу противопоказаны? А «некоммерчески», задешево научную фантастику сейчас разве поставишь?..

Дошла очередь и до творчества Роберта Шекли — одного из самых популярных американских фантастов 50 — 60-х годов. Вряд ли кто будет оспаривать то, что и сегодня Шекли остается одним из самых остроумных и изобретательных адептов жанра. Тем не менее как раз последние-то качества — искрометность, брызжущую через край фантазию, заразительный юмор — кинематографисты словно не заметили, предпочитая делать из его произведений триллеры, костюмированные парады-алле звезд и черт знает что — но только не Шекли!

Роман — точнее сказать, мезальянс — писателя с кино начался аж в начале 50-х годов, как раз в тот период времени, когда слава Шекли была в зените.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});