Насколько больно? (СИ) - Евсения Медведева

остается? Меня ночью увозит незнакомец, не объясняя ничего, теперь ты… Везешь домой… туда, не зная куда… — я стала вертеть на руке резиновый браслет. — И вообще… Ты ничего у меня не спросишь? Не посмотришь документы? Не устроишь допрос? Анализы? Медкарту не проверишь? — моя вспышка гнева заставила сказать больше, чем собственно я планировала.

— Нет, — его короткий ответ не добавил ясности в мои и без того затуманенные мысли.

— Что?? Это всё? Кто-то недавно рассуждал по поводу панциря? — не унималась я, пытаясь догнать его, а это было совершенно нелегко. Мои 170 см роста, не шли в конкуренцию с его двумя метрами. И я порядком устала.

— А зачем? — он открыл дверь ресторана и помахал девушке в сером костюме. — Камила, как обычно, только на двоих. — Ну, если ты настаиваешь, то я могу, но мне это не нужно.

— О, Кира… — девушка осеклась, когда я повернула голову. — Боже! Простите! Вы так похожи…

— Еще вопросы есть? — рассмеялся Влад и повел меня к угловому столику за перегородкой из черного стекла.

Видимо, нет. Но это глупо, хотя чего я переживаю, это не мои проблемы, не хочет человек быть разочарованным в первый день, пусть оттягивает момент…

О том, что у меня есть родная сестра, я узнала месяц назад, когда решалась моя судьба. Мне должно было исполниться 18, администрация города и детдома думала, куда устроить меня и еще несколько сотен сирот. Квартир в наличии не было, но мне же нужно было где-то жить… И однажды, вызвав меня в кабинет, мне рассказали, что отец сидит в тюрьме, но есть сестра, которая тоже была в детдоме. Именно в тот момент я прочитала в их глазах столько облегчения, а когда выяснилось, что сестра живет в пяти часах езды от нашего городка, в глазах заскакали черти счастья и радости. Ведь есть сестра, да еще, как выяснилось, с собственным жильем в мегаполисе. Последние два года я была их гнойным аппендицитом, но потом они вроде и привыкли, и перестали вызывать полицию, если я сбегала или не являлась до отбоя. Меня это бесило еще больше, они просто опустили руки, даже не стараясь бороться. Я так долго была их проблемой, а сколько часов я сидела у директора в кабинете, выслушивая стыдливые нотации? Мне повторяли, что я будущая мать, что не пристало убегать из детдома, что пора задуматься о будущем. О каком будущем? Мне так хотелось кричать, спорить…

«Тебе лучше заткнуться и принять то, что я даю тебе… Прими это и смирись… Станет легче…»

И я снова молчала. Знаете, кто я? Я та, с которой ни один нормальный парень встречаться не станет, я та, которую песочат бабульки на скамейках, я та, которую не примет ни одна мать, желая лучшего своему сыну, я та, которая не сопротивляется, которая приняла то, что случается… Я магнит… Максимум, что мне светит — это место в общаге, но я и этому буду рада… если сестра откажется прописывать меня, но для этого мне нужно только от нее письмо. Именно для этого я и ждала ее почти два дня, околачиваясь у ее подъезда, пока бдительные соседи не вызвали участкового, а дальше…

— Влад… Мне нужно письмо.

— Какое? — он со скоростью света поглощал омлет с ветчиной, пока я подбирала слова, гоняя кусочек по огромной тарелке.

— Письмо от Киры, что она отказывается предоставить мне угол для проживания, только тогда мне дадут комнату в общежитии, и я смогу вернуться в родной город, в этом году я не попала в городскую программу по предоставлению жилья сиротам…

Влад поперхнулся и стал кашлять, на его нечеловеческий хрип сбежались все. Боже, да кто он? Девушка в сером костюме побелела от страха, а официанты замерли. Черт! Я встала и сильно ударила его по спине кулаком.

— О Боже! Это у вас генетическое? — шепотом сказал он, выпив стакан воды залпом. Влад бросил сердитый взгляд на собравшихся, которые исчезли за пару секунд.

— Что?

— Независимость… — он достал сигареты. — Ты не против?

— Нет… не против.

— А ты хочешь жить в общежитии?

— Да.

— Почему?

— Потому что большего мне пока не светит, — совершенно искренне призналась я.

— А как ты отнеслась к тому, что у тебя нашлась сестра?

— Не знаю… — мое сердце больно сжалось. Я стала еще интенсивнее гонять бекон по тарелке.

— Как это? — Влад пил кофе и внимательно смотрел мне прямо в глаза, заставляя не отводить голову в сторону.

— Я жила… как могла. Училась… И спустя столько лет мне говорят, что я не одна. С самого раннего возраста мы ждали, когда придут те, кто удочерит, кто полюбит… Мы плакали и каждую секунду мчались к окну, а когда исполнилось 14, жить стало проще. Все знают, что в этом возрасте шансов нет. Нам всегда твердили, что мы сироты и к этому нужно привыкнуть и не строить иллюзий. Тебе знакомо это?

— Да, — он затушил сигарету и резко поднял свои зеленые глаза, испепеляя меня взглядом. — Знакомо, может не в такой мере… Я не познал все то, что испытала ты, но мне знакомо. Да, мне повезло, меня усыновили при живой матери, которая живет в Европе и меняет уже пятого мужа… Но я понимаю тебя. Я знаю, что такое не иметь родного человека. Но посмотри на меня? Я внушаю тебе доверие?

— Не знаю…

— Уважение?

— Наверное…

— Страх?

— Еще какой!!

— Услышь меня, я говорю тебе это единственный раз. Я понял на своей шкуре, что семья приобретается… Над ней нужно работать долго и упорно, не опуская рук, зарабатывать доверие, уважение, испытывать страх потерять каждого из них. Благодарить за каждую секунду, которую ты проводишь рядом. Жизнь так коротка, а мы ее тратим на ненужные споры, обиды, разборки. Подлость, злость, зависть, самобичевание, жалость к самому себе делают нашу жизнь только короче. Умей пользоваться тем, что дается тебе свыше. Это дорогого стоит. Я все сказал… А теперь ешь!

В том-то и дело, что я прекрасно знала, каково это, терять самого близкого и родного человека, мне совершенно не хотелось проходить через это снова. Я хочу просто получить письменный отказ, обменяться номерами и поздравлять друг друга два раза в год. Разве не так живет добрая половина жителей нашей страны? А, может даже планеты…

— Мир, давай договоримся на берегу, я прекрасно знаю свою жену, добрее человека я еще не встречал… У нас дома жили одновременно шесть бездомных котят, два щенка и ворона с подбитым крылом. Иногда мне казалось, что она