Психологическая сообразительность - Александр Иванович Алтунин

обязательно какие-то феноменальные таланты, но, тем не менее, они имеют вполне определенную и конкретную ценность с точки зрения иерархии ценностей человеческого бытия. Другой вопрос в том, что девяносто процентов этих способностей у девяноста процентов людей так и остаются на уровне задатков. А, ведь, будь мы немного внимательнее к своим задаткам, трудолюбивее и усерднее, умнее и мудрее, серьезнее и самокритичнее, то могли бы достичь значительно более существенных вершин в своем развитии и самореализации. Самопроизвольное развитие даже самых замечательных достоинств и добродетелей, в большинстве случаев, не превышает пяти-десяти процентов от того, каким оно могло бы быть у того или иного конкретного человека. Пушкин не зря говорил, что «гений — это один процент таланта и девяносто девять процентов труда». Труда тяжелого и напряженного, постоянного и добровольного, высоко организованного и добросовестного, проникнутого самодисциплиной и самокритичностью, идущего в большой системе самовоспитания и самосовершенствования, осознанного и одухотворенного, конструктивного и созидательного, продуктивного и эффективного. Идущего в соответствии с пониманием иерархии истинных, классических и вечных ценностей Бытия.

Истинный аристократ в десятки раз требовательнее к себе, чем обычный человек. И, в первую очередь, в том, за что может реально уважать и любить себя. Можно сказать, что девяносто процентов людей категорически отказывается повысить уровень требовательности к себе даже на десять процентов. Не говоря уже о пятидесяти процентах. Разговор даже об удвоении требовательности рассматривается уже в рамках явно шизофренической логики. И это применительно к наиболее неглупым и неплохим людям. А о прочих речь, в данном случае, вести вообще не стоит. Ибо, это полностью бессмысленно.

А вот амбиции у всех совершенно непомерные, принципиально неадекватные (в девяносто процентах случаев) даже применительно к реальному уровню задатков наиболее ценных достоинств и добродетелей, не говоря уже к истинному положению их личности в тот или иной момент их жизни.

Трудиться даже в два раза больше, если это не дает конкретной материальной отдачи, — это мысль, для девяносто процентов людей, является принципиально глупой и нелепой. С одной стороны, девяносто процентов людей настолько уверены в своем многогранном совершенстве, что работу по повышению гармонии своей личности даже на один процент (о большей величине и говорить не стоит) считают принципиально нецелесообразной. Ибо, «будет мое совершенство размером в девяносто восемь процентов или в девяносто девять, — это не тема для напряжения моих мозгов». А то, что реальный показатель гармонии личности при этом не превышает и десяти процентов, остается, что называется, вне поля зрения этого человека. Как, собственно, и для почти девяносто процентов прочих людей, к сожалению.

Собственно, о каком аристократизме ума или души может идти речь, если девяносто процентов людей отличаются выраженной умственной и душевной ленью, принципиальным нежеланием познавать и постигать даже самые элементарные истины жизни. Не говоря уже о тонких, сложных, многогранных. И это, в первую очередь, девяносто процентов так называемой интеллигенции, которой сам Бог велел интенсивно шевелить мозгами и душевными мускулами. Но почивание на лаврах собственного производства — это занятие гораздо более приятное и комфортное, чем серьезный труд ума и души.

А вот славы хочется почти всем. И славы большой, желательно всемирной. То, как тяжело и изнурительно трудятся истинные таланты, с какой степенью самоотречения и самоотверженности, отвержения многих распространённых и общепринятых благ и удовольствий, остается вне поля зрения девяносто девяти процентов людей. Им интересен только процесс возведения таланта на пьедестал славы.

Иметь славу аристократа ума или души, но приложить для этого даже всего десять процентов от усилий аристократа, представляется для девяносто процентов людей категорически неприемлемым. Вот такая специфическая логика мышления. Урожай с огорода хочется получить качественный и обильный, а вот ухаживать за огородом усердно и добросовестно почти не хочется. Или хочется, но крайне редко и без особого энтузиазма.

Как же всем хочется быть чем-то уникальным и эксклюзивным, особенным и оригинальным. И в тоже время, как показывают наблюдения автора за последние сорок лет, даже миссия «просто хорошего человека» для трех четвертей нашего современного общества оказывается, что называется, не по плечу. Ибо, это всегда был большой и серьезный труд ума и души. А в нынешнее время это труд еще в три раза больше и сложнее. Миссия же замечательного человека остается недоступной уже как минимум, для девяносто процентов людей. Хотя бы, в силу того, что и отдельные люди, и общество, и государство имеют об этом очень смутное и туманное, предельно абстрактное представление. Хотя, на самом деле, все имеет вполне конкретное содержание. Миссия талантливого человека оказывается трудно реализуемой даже для девяносто процентов действительно талантливых людей, которых, в лучшем случае десять процентов людей от всего населения. В итоге получается, что, в лучшем случае, лишь один процент людей достигает мало-мальски существенной ценности для общества. А относительно существенной ценности, даже из последней категории людей, достигает только один из десяти. То есть лишь один из ста тысяч людей. И это необходимо понимать как отдельным людям, так и обществу в целом, политической и идеологической, интеллектуальной и культурной элите, в первую очередь.

При этом следует четко понимать тот момент, что даже создание максимально благоприятных условий для развития и реализации творческих способностей действительно талантливых людей, на конкретном этапе развития человеческого общества, к сожалению, не приведет к быстрому появлению принципиально большего числа очень одаренных людей. Их процентный состав, условно говоря, остается, по большому счету, на прежнем уровне. Другой вопрос, что, если такая очень совершенная общественная и государственная политика, и идеология, философия и психология сохранится двести-триста лет непрерывно (что представляется весьма мало вероятным даже чисто теоретически), то, тогда Высшие силы могут придти к выводу о том, что некоторые акценты в их отношении к тому или иному конкретному народу можно несколько изменить. Но не принципиально и не навсегда. Но это лишь чисто теоретический момент диалектики бытия человечества. А, на самом деле, повышение уровня гармонии общества и государства даже на десять процентов требует таких больших и длительных усилий, что об этом, к сожалению, мало кто, даже из числа самых умных, догадывается. Ибо, это требует знания, понимания и умения адекватно и эффективно применять духовные и психологические законы и правила бытия вообще, и человеческого, в частности.

Несмотря на то, что вот уже три тысячи лет, как минимум, человечество и его самые лучшие умы озадачено темой построения гармоничного общества, тем не менее, никакой мало-мальски стройной и завершенной философии такого общества не создано. И, при том отношении и общества, и государства, да и человечества в целом к философии вообще, и к