Мир «Искателя», 2004 № 04 - Павел Амнуэль

Призрак поднял руку, и от этого движения что-то всколыхнулось в воздухе, Полина ощутила на щеках холодное дуновение, а призрак опустился наконец на пол и пробормотал низким голосом, в котором, однако, было столько высоких обертонов, что казалось — кроме обычных звуков слышен еще и уходящий в высоту скрип:

— П-ш… П-ще-нн…

Сердце колотилось так, как в прошлом году рвалась из рук Полины горлица, влетевшая в их московскую кухню и не нашедшая иного для себя места, кроме крышки холодильника.

— Не надо… — сказала Полина. — Я не хочу…

Привидение шипело, как шкварки на сковородке, смотрело на Полину злобным взглядом, делало руками пассы, будто фокусник на эстраде, и медленно отступало к лестнице.

Полина рванула на себя дверь, захлопнувшуюся с ужасающим грохотом, от которого наверняка должна была проснуться Глэдис в своей комнате на первом этаже. Привалившись к двери, Полина чувствовала спиной холодное дерево, и с каждой секундой спине становилось холоднее, ночная рубашка примерзла к ледяной уже древесине, Полина дрожала так, что зуб не попадал на зуб, и неожиданно поняла, хотя и не могла сама себе объяснить, откуда возникла такая уверенность, что проклятый этот призрак стоит за дверью, а может, приложил к дереву руку, и потому такой холод снаружи, и сейчас прозрачная ладонь схватит Полину за волосы…

— Нет! — закричала она и секунду спустя оказалась в постели под одеялом, в темноте перед глазами расплывались розовые круги, а может, это призрак, проникнув сквозь стену, собирал себя по частям и сейчас возникнет перед ней — злой, шипящий, как змея, и готовый…

К чему?

Мобильник лежал на тумбочке у изголовья; Полина думала, что аппарат не удержится в ее дрожавших руках, но она даже сумела набрать номер и, зарывшись лицом в подушку, слушала долгие гудки, а потом вежливый женский голос сказал, что абонент временно недоступен, и Полину охватило отчаяние: почему недоступен, чем занят Максим в первом… нет, у него в Москве на три часа больше… в четвертом часу ночи? С кем он, если отключил аппарат? Кого привел к себе и что сейчас с ней делает?

Трель из мобильника разорвала плотную тишину, и Полина стала нажимать на все кнопки подряд, а потом затихла, услышав сонный голос мужа, приходила в себя, а голос становился все громче, раздраженней и беспокойней:

— Лина, ну что, почему ты молчишь, ты же позвонила, я спал, ну говори, в конце концов, что ты хочешь сказать?

— Макс, — Полине казалось, что голос у нее скрипит так же, как скрипел в коридоре голос привидения, на самом деле она говорила вполне внятно и даже без признаков недавней паники. — Макс, тут привидение, представляешь, настоящее, я вышла, а он на меня руками…

— Не понял, — резко сказал окончательно проснувшийся Максим. — Кто-то влез в дом? Ты позвонила в полицию? Разбудила Джесса?

— Никто в дом не влез, это привидение, понимаешь, настоящее, в коридоре, сквозь него все видно…

— Стоп, — сказал Максим. — Так это живой человек или нет?

— Нет!

— Ага… Тогда прими снотворное, ложись под одеяло и постарайся уснуть.

— Откуда здесь привидение? Это же не старый дом. Здесь никого не убивали, да, не убивали, правда?

— Никого, — сказал Максим. — Ты можешь успокоиться и заснуть? Тебе приснилось…

— Не приснилось! Я видела.

— Хорошо, — согласился Максим. — Видела. А сейчас спи. И мне дай выспаться, у меня утром важная встреча. Я тебе позвоню, когда ты проснешься, хорошо? В девять часов.

В двенадцать по-московски, сообразила Полина.

— Да, — сказала она, — хорошо, Макс. Не сердись. Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю, — недовольным голосом сообщил Максим. — Спокойной ночи.

Хорошо, подумала Полина, что можно позвонить и услышать голос, и успокоиться, а то с ума сойдешь, это только в романах с привидениями просто общаться, а на самом деле кошмар, и кровь стынет…

— Пожалуйста, — произнес низкий голос, — прошу прощения, я бы все-таки хотел войти. Можно поговорить и так, но вы меня не видите, и это создает некоторые неудобства. Для вас, не для меня.

Мобильник упал на пол. В спальне было темно и душно. Голос звучал. Мама, думала Полина. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста. Очень тебя прошу.

— Так мне можно войти? — с некоторым нетерпением спросил голос. Слышно было так ясно и близко, что у Полины вырвалось:

— Вы же здесь уже! Кто?

— Ах, — произнес голос. — Ну хорошо. Все эти церемонии… Извините.

В воздухе возникло движение, у стены рядом с дверью начало светлеть, блеклое пятно выступило, будто горельеф, а потом отделилось от стены и стало человеком, полупрозрачным, фосфоресцирующим.

Всякий страх имеет свои пределы. Сначала думаешь, что умираешь, а потом становится все равно. Будь что будет.

— Я не подойду ближе, — заявил призрак, остановившись посреди комнаты и оглядываясь, будто искал место, чтобы присесть. Что он мог видеть в темноте?

И холодно, Господи, как же холодно… И душно. Как это возможно, чтобы сразу и холодно, и душно?

— Холодно, — пробормотала Полина, стуча зубами.

— Наверно, — согласился призрак. — Так уж устроено, ничего не могу поделать… Послушайте, миссис, вы можете оказать мне большую услугу, понимаете?

— Нет, — сказала Полина, от холода язык ее способен был выговаривать лишь самые короткие слова, не фразы даже, один-два слога, и она спросила: — Откуда?

— Откуда? — повторил призрак, и глаза его сверкнули холодным огнем, взгляд пронзил Полину насквозь, так ей, во всяком случае, показалось. — Но это очевидно! Для вас — тот свет. Для меня тоже был, пока я не умер. Тот свет, — повторил призрак, — потусторонний мир, страна мертвых…

— Мама, — пробормотала Полина.

— Я могу присесть? — осведомился призрак, показывая белесой полупрозрачной рукой на край кровати.

— Нет, — быстро отозвалась Полина и тут же поправилась: — Да.

Он примнет одеяло своим весом? — отстраненно подумала она. Разве призраки имеют вес?

Оказалось, что веса призраки не имеют, и от того, что тень опустилась на край кровати, одеяло не примялось, но, что показалось Полине удивительным, пружины явственно скрипнули в ответ на какую-то приложенную к ним силу.

— Нужно серьезно поговорить, — сказал призрак.

Полина видела, как шевелились губы, и удивительным было то, что артикуляция не соответствовала произнесенным словам. Будто в плохо дублированном фильме. Призрак уже и рот закрыл, а последнее слово все еще звучало.

— Господи, — Полина вспомнила о нательном крестике, подаренном когда-то подругой ее Зиной и положенном в шкатулку, а куда делась шкатулка после переезда, Полина не помнила, но крест оказался бы, наверное, к месту — призраки боятся креста. Или креста боится дьявол, а призракам все равно?

— Я не боюсь креста, — вздохнул призрак. — Глупости это. Предрассудки.

— Вы понимаете мысли? — вырвалось у Полины.

— Нет, с чего бы? — сказал призрак. Похоже было, что разговор привел его в благодушное расположение, он даже стал меньше светиться и будто сгустился, сквозь него и виделось теперь хуже, того и гляди он станет обычным человеком. Неужели так и произойдет? — мелькнуло в голове у Полины.

— Послушайте, — сказал призрак, — мы все время сбиваемся с темы. Так вы согласны мне помочь?

— Не понимаю, — сказала Полина. — Помочь? Что вам нужно?

— Вот настоящий разговор, — одобрил призрак. — Мне нужно найти убийцу, и я надеюсь на вашу помощь.

Убийцу. Ну конечно. Чего еще может хотеть нормальное английское привидение? И что он… оно… станет делать со своим убийцей, если найдет? Проткнет бестелесным пальцем? Напугает до смерти, а потом расправится с ним там, у себя, в загробном мире?

— Позвольте мне изложить свое дело, — продолжал призрак, — иначе мы будем ходить до утра вокруг да около.

— До утра? — ухватилась за оговорку Полина. — А потом вы уйдете?

— Вы же прекрасно знаете! — раздраженно сказал призрак. — С первыми петухами. А точнее, как только начнется рассвет в сугубо астрономическом смысле. Увеличение освещенности.

— Вы боитесь только дневного света или…

— Послушайте! — воскликнул призрак. — Так мы никогда не доберемся до сути! Я отвечу на ваши вопросы, но не сейчас. Вы позволите мне, наконец, изложить мою просьбу?

Полина кивнула. Призрак устроился поудобнее, отчего пружины опять скрипнули, сложил на груди руки, вздохнул так, как и положено вздыхать уважающему себя привидению, — мрачно, замогильно, с подвыванием и невесть откуда взявшейся струей ледяного воздуха.

— Холодно? — участливо спросил призрак. — Еще раз прошу прощения. Давайте начнем с представления, хорошо? Вас зовут…

— Полина, — пробормотала она. — Полина Батурина.

— Верно. А мое имя Крис Кадарос. Родился я по вашему летосчислению — григорианскому, я имею в виду — в году от Рождества Христова тысяча семьсот восемьдесят восьмом, а умер в возрасте шестидесяти трех лет.