Сценарист. Спецвыпуск. Сценарии Наны Гринштейн - Коллектив авторов

А.М.: Интересно, может быть, эта работа в театре, она и актуализировала старое желание стать режиссёром?

Н.Г.: Нет. Это отдельные вещи, потому что режиссёром я хотела быть давно, и буду видимо хотеть. У меня ведь куча всего написано для меня самой. Я это никому другому не отдам снимать. Я так и просижу как «собака на сене» на этих прекрасных сценариях, которые я считаю лучшими из того, что я написала. Их мало кто читал, к сожалению, или к счастью.

А.М.: Меня сейчас просто разрывает от любопытства. Хорошо! Договорились! Я напомню об этом. Я много всего читаю и мне очень интересно. А можно попросить Вас рассказать про Вашу мастерскую? Откуда возникло это желание? Или может кто-то случайно рассылкой ошибся? Как это получилось?

Н.Г.: Да, такое часто бывает! А вообще я человек такой, со мной происходит максимальное количество случайностей, которые только могут произойти. Я не знаю почему, может, это астрология какая-нибудь, но эти невероятные совпадения происходят ежедневно. А тут не было никакого невероятного совпадения, мне просто предложила Аня Гудкова поучаствовать сначала в лаборатории «Культбюро» в качестве редактора при наших иностранных преподавателях. Первое «Культбюро», в котором я участвовала – 2012—2013 года. Я работала с Саллуа Сэхк, мы были с ней сопреподаватели по сути, конечно в большей степени она, я в большей степени, наверное училась сама. Но при этом я осуществляла коммуникацию, потому что было понятно, что многое из того, о чём она говорит, либо неприменимо у нас, либо она сама может не понимать каких-то реалий и особенностей именно нашего кино и нашего взгляда на кино. Это была такая интересная роль для меня. И это была моя первая лаборатория, в которой я участвовала как редактор или сопреподаватель. А на следующий год Аня предложила нам с Ниной Беленицкой набрать вместе курс, и мы с ней согласились. У нас был какой-то шквал заявок. Мы прочитали 214 заявок и отобрали, по-моему, 16 человек. И дальше с ними поэтапно работали, непременно с мозговыми штурмами, со сложными ситуациями, с несогласиями, с согласиями. Были те, кто с нами был не согласен совершенно, кого-то отчисляли. В итоге выпустили команду. Для меня было ценно, что написали ребята, а написали они действительно очень хорошие сценарии, на мой взгляд. И это люди, которые точно смогут писать… Я вижу, что в фейсбуке они пишут друг другу. И что какой-то мастерской они стали. Мастерской, которая не зависит от наличия мастера. Я такой человек знаете, лицейского сознания, как Пушкин.

А.М.: Не знаю, как у других, а у нас считается, что Бородянский – папа, а мы его дети. Мы каждый год встречаемся и у меня абсолютно родственное ощущение к своим соученикам, хотя мы пришли все туда взрослыми людьми, мне было 32 года, когда я пришёл в мастерскую. У всех нас давно свои ученики, мы их называем соответственно тоже детьми, и уже сейчас внуки пошли – наши дети начали сами кого-то учить. Мне кажется, что количество киношкол должно, в конце концов, перейти в некое новое качество. Я, честно говоря, радуюсь и совсем не ощущаю конкуренции. Считаю, наоборот, нам надо всем общаться, обмениваться опытом, обмениваться информацией, поддерживать друг друга. Есть ощущение, что что-то меняется, что какие-то другие люди пришли, что они новые, они не такие как мы. То есть наши дети те, кого мы учим, они – другие. С одной стороны, хочется, чтобы они не курили, матом не ругались, чтобы они хорошими были, наших ошибок не повторяли, и с другой стороны есть что-то радостное, когда ты видишь, что они ходят, разговаривают, пишут, что они живые и настоящие.

Н.Г.: Да я, пожалуй, соглашусь, они действительно новые и интересные, хотя я часто узнаю в них тех ещё нас. Но в нашей ситуации и в нашей профессии мне хочется надеяться и приложить все свои душевные усилия в эту надежду, что их судьба будет благополучной во всех смыслах. Потому что, грубо говоря, если хочешь боли – иди в сценаристы. Я понимаю, что это тяжёлый, трудный путь, который поначалу может казаться верным, но не факт, что это так. Я сама часто думаю о том, что для меня классным в этой профессии является то, что есть возможность прожить много жизней, я могу побыть и тем, и тем, и тем – каждый раз я новый герой! Это счастье! Жизнь, конечно у меня одна, но на самом деле их у меня много. И это питает, конечно. Но реальность наша при этом достаточно сложная, и я понимаю, что тяжело быть сценаристом. Возвращаясь к тому, о чём мы говорили в начале, не могу сказать, что я остановилась в своём выборе профессии. Я так и не выбрала профессию, это она меня выбрала. Может быть, я бы не хотела себе столько боли и каких-то неожиданностей и стрессов, сколько я получила в связи с этим. И я всегда говорю это студентам, и Юрий Николаевич, кстати, нам тоже это говорил: «Вы уверены, что хотите быть сценаристом?» А мы этого совершенно не понимали.

А.М.: Отвечали: «Да-да, мы хотим, мы сможем!»

Н.Г.: Да-да, мы всё великое – сделаем!

А.М.: Как обычно я забыл про время, оно промчалось незаметно. Посмотрим, какие есть вопросы у наших зрителей.

Вопрос: Добрый вечер! Спасибо за «Питер FM»! Нет ли у Вас «инсайдерской» информации, какой студии сейчас нужны сценарии ромкомов? Ну, или так – какой студии или телеканалу они нужны всегда?

Н.Г.: Нет, честно говоря, я не знаю. Если бы я знала, то сама немедленно бы написала ромком.

Вопрос: Добрый вечер!

1) Смотрите ли фильмы, снятые по вашим сценариям, и как оно (кино) видится сценаристу?

2) Что для Вас самое трудное в работе сценариста – в творческой части? Спасибо.

Н.Г.: О, Лара, привет! Приятно! Старые друзья! Фильмы, снятые по моим сценариям, конечно смотрю. Я всегда очень рада и мне всегда нравится. Бывает, конечно, что мне что-то, может быть, и не понравилось, но я настолько всегда рада, что это вообще снято, что это произошло и я так благодарна судьбе, что это случилось. А чаще всего мне просто нравится. А что касается самого трудного в творческой части, то это, наверное, понимать, что я имею право это делать, каждый раз, когда я начинаю писать. Разрешить себе – вот это, наверное, самое трудное.

Вопрос: Уважаемая Нана, соблюдаете ли вы принцип «ни дня без строчки»? Есть ли у вас дневная норма по знакам?

Н.Г.: Только не у меня. Нет, у меня нет никакой нормы. Я, к сожалению, не соблюдаю этот принцип. Но при этом я знаю, что могу написать очень много и быстро. А могу месяцами не писать ничего. Я вообще не люблю писать. Мне этот процесс не нравится. Я люблю придумывать.

Вопрос: Как продать первый написанный сценарий? Просто отправка по ссылке для сценаристов? Не работает или не заметят…

Н.Г.: Если ваша цель – продать сценарий, то я не знаю, что на это сказать. Я сама не знаю, как продать сценарий. Но если цель, чтобы ваше кино сняли, то я думаю самое правильное – искать режиссёра. Найти того режиссёра, которого то, что вы написали, действительно заводит и заставляет его эти картинки видеть в своей голове. И вместе прошибать какие-то стены. Я думаю, что это командная история.

Вопрос: Что важно знать, понимать, учитывать при питчинге, когда всего 5 минут для представления заявки?

А.М.: Я так понимаю, что Вы не оказывались в такой ситуации?

Н.Г.: Я оказывалась в такой ситуации. Я как раз питчинговала свой полный метр и надеялась, что я всё-таки его сниму. Вот очередная история про мои режиссёрские амбиции. Я не уложилась в 5 минут. И не думаю, что мой питчинг был хорош.

Вопрос: Добрый вечер, Александр и Нана! Как вы считаете, нужно ли быть сценаристу социально активным? Или он может быть просто наблюдательным?

Н.Г.: Я думаю, что можно быть и социально активным и неактивным. И никакой необходимости – нет. Это зависит от человека скорее, чем какая у него профессия.

А.М.: Пытаюсь сформулировать вопрос о творческих планах и задать его так, чтобы он был вопиюще пошлым.

Н.Г.: Саша, можно уже как есть, так и задать.

А.М.: На ходу не придумывается. Помню у нас в «Доке» в своё время задавали два вопроса, которые мне очень нравились, по-моему, Елена Анатольевна Гремина их придумала: 1) Над чем Вы работаете сейчас? 2) А что хочется при этом писать? То есть, что Вы пишете сейчас, и что на самом деле хочется писать?

Н.Г.: Мне повезло, наверное. Я сейчас пишу то, что мне хочется писать, точнее не пишу, а работаю над документальным проектом. Возможно, в ближайшее время об этом расскажу. Это очередной документальный проект «Театра.doc», это будет очередной спектакль. Мне это очень интересно и мне это нравится. Мы делаем его вместе с режиссёром Настей Патлай, с которой мы сделали сейчас ещё несколько проектов вместе: «Вне театра» и театральный сериал «Слово и вещь». И думаю, что будем ещё делать проекты. В этом смысле у меня всё здорово, и я довольна. Помимо этого, я пишу полный метр, но пока не буду рассказывать, что это и для кого это, пока не могу сказать. Мне он тоже нравится. Я его пишу в соавторстве со своим однокурсником Игорем Гордашником. Это уже не первый проект, который пишем в соавторстве. Я дико счастлива, что наша студенческая история переросла в дружбу, в соавторство и в какую-то близость человеческую, душевную, и в понимание. Это здорово, когда есть плечо. Что я хочу писать? У меня есть какое-то планов громадьё… Я хотела бы написать сценарий, очень вольную экранизацию тех же «Трёх мушкетёров», о которых я говорила вначале. Но напишу ли я её? Я не знаю. Может быть.