Падение Башен - Сэмюель Дилэни

— Вероятно, завтра днем.

— Отлично. Устроим пикник, идет?

Тумар нахмурился.

— Да, — сказал он и взял ее за обе руки, и она улыбнулась. Затем он повернулся и исчез в толпе.

Она посмотрела ему вслед и повернула к стоянке такси. Солнце начало нагревать воздух, когда она вошла в тень громадного полотна транзитной ленты, парившей между башнями.

Лента шла через город. В центре его она поднималась на последние двести футов и входила в окно башни-лаборатории в западном крыле королевского дворца Торона.

Помещение, в которое входила транзитная лента, было пустым. На конце металлической полосы был прозрачный хрустальный шар пятнадцати футов в диаметре. Он висел над приемной платформой, дюжина маленьких тетроновых блоков разных размеров стояла вокруг комнаты. Видеоэкраны — мертвенно-серые. На контрольной панели возле богато украшенного окна сорок девять ярко-красных кнопочных выключателей были в положении «выключено». Подвески для осветительной аппаратуры над приемной платформой были пусты.

В другой комнате дворца кто-то завопил:

— Тетрон!

— ...если бы Ваше Величество подождали минутку и выслушали рапорт, — начал старый министр, — я уверен...

— Тетрон!

— ...вы поняли бы необходимость, — спокойно продолжал министр, — беспокоить вас в такой безбожно ранний... — Я не желаю больше слышать слова «тетрон»!

— ...утренний час.

— Уходите, Черджил! Я хочу спать!

Король Оск, которому только что минул двадцать один год, хотя он был официальным правителем Томорона с девятнадцати лет, сунул светловолосую голову под туго набитые подушки, лежавшие на пурпурных простынях, худая рука слабо подтянулась к покрывалу.

Старый министр спокойно взял край горностаевого покрывала и держал его вне досягаемости королевской руки. Через несколько секунд светлая голова снова появилась и холодно спросила:

— Черджил, почему дороги строились, заключенные получили отсрочку казни, изменников потрошили днем и ночью, и никто не спрашивал моего мнения, а сейчас вдруг... — Оск взглянул на инкрустированный драгоценностями хронометр у постели. — Боже мой! Семь часов утра! Почему вдруг нужно советоваться со мной о каждом движении в империи?

— Во-первых, вы теперь совершеннолетний. Во-вторых, вот-вот начнется война. Во время потрясений ответственность идет сверху, а вы как раз в этом невыгодном положении.

— А почему мы не может вступить в войну и покончить с ней? Я устал от этого идиотства. Вы же не думаете, что я уж такой хороший король?

Молодой человек сел, поставив тощие ноги на мех трехдюймовой толщины.

— Ну, если будет война, я поеду в первой линии огня в самой что ни на есть роскошной униформе и поведу своих солдат к стремительной победе.

При последних словах он нырнул под одеяло.

— Похвальное чувство, — сухо сказал Черджил, — принимая во внимание, что война может начаться прямо сегодня, почему бы вам не выслушать рапорт о том, что еще одно звено самолетов-разведчиков повреждено в попытке наблюдать за врагом сразу за тетроновыми рудниками над радиационным барьером.

— Давайте, я продолжу: никто не знает, каким образом самолеты были повреждены, но эффективность методов позволила Совету предположить, что возможность открытой войны стала еще серьезнее. Ведь примерно такие рапорты были за последние недели?

— Да, — ответил Черджил.

— Тогда зачем же вы мне надоедаете? Кстати, мы действительно должны сегодня присутствовать на этом дурацком вечере в честь дочки рыбного торговца? И, пожалуйста, говорите как можно меньше о тетроне.

— Нужно ли напоминать вам, — терпеливо ответил Черджил, — что этот рыбный торговец собрал состояние, почти равное королевской казне (хотя я сомневаюсь, что он имел возможность сравнивать), благодаря правильной эксплуатации неупоминаемого материала. Если начнется война и нам понадобятся фонды, их с охотой предоставят нам. Отсюда ясно, что мы будем присутствовать на вечере, на который он так сердечно приглашал вас.

— Послушайте, Черджил, — сказал Оск, — сейчас я намерен говорить серьезно. Это военное дело смехотворно, и если вы рассчитываете, что я приму его всерьез, то, значит, Совет готов принять его всерьез. Ну, как мы можем воевать с кем-то, находящимся за радиационным барьером? Мы ничего о нем не знаем, что там — страна? Город? Империя? Мы не знаем, есть ли у нее название. Мы даже не знаем, каким образом покалечили наши самолеты. Мы не можем перехватить никаких радиосообщений. Мы даже не знаем, человек ли наш враг. Может, наш самолет получил свой тетрон — простите меня: если вы не должны произносить этого слова, то я и не должен — случайно выбил прибор, и снаряд ударил в него. Раз — и все. А Совет говорит — война. Ну, так вот, я отказываюсь принимать это всерьез. Зачем мы продолжаем зря тратить самолеты? Почему бы не послать несколько человек транзитной лентой, и чтобы они произвели разведку? Транзитная лента была построена до того, как мы организовали карательные рудники, и сразу после присоединения лесного народа, правильно? Докуда она идет?

— До мертвого города Тилфара, — ответил Черджил.

— Точно. А Тилфар не весь был мертв шестьдесят лет назад, когда мы строили ленту. Радиация далеко не распространилась. Так вот, почему бы не послать разведчиков в Тилфар, а оттуда через барьер на вражескую территорию? Затем они вернутся и все расскажут.

— Ваше Величество, разумеется, шутит, — улыбнулся Черджил. — Не могу ли я напомнить вашему Величеству, что уровень радиации в Тилфаре смертелен для человека. Смертелен. Враг, похоже, здоров за барьером. Совсем недавно с помощью большого количества тетрона... он, простите, полученного с рудников, нам удалось сконструировать самолеты, которые, может быть, пройдут через барьер. И это единственная возможность.

Оск улыбнулся. Улыбка перешла в хихиканье, затем в хохот. Оск вдруг упал на кровать с криком:

— Никто меня не слушает! Никто не принимает моих советов! — Он застонал и сунул голову под подушку. — Все только и делают, что противоречат мне! Убирайтесь! Проваливайте! Дайте мне спать!

Черджил вздохнул и вышел из королевской опочивальни.

Глава 2

Все было тихо в течение шестидесяти лет. И однажды засиял кристалл над приемной платформой башни-лаборатории в королевском дворце в Тороне.

На платформе мерцала голубая дымка. Красное пламя пробило сквозь туман сеть ярко-красных, сокращающихся, как пульсирующих вен и артерий. Среди бегущих огней появилась тень костей, которые сформировались в человеческий скелет. Потом форма неожиданно обшилась серебром — сетью нервов, которые держат тело в плену ощущений. Голубизна потеряла прозрачность. Джон Кошер качнулся к перилам и задержался на миг. Кристалл наверху погас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});