Джэксон остается в России - Георгий Свиридов

– Вот что, цыплята, – произнес Максуэлл, – мы сейчас вас испытаем. Попробуем, так сказать… Если вы оправдаете утверждение мистера Тэди, так и быть – приму. Договорились?

Спд и Жак, хотя и не знали о том, какое испытание им предстоит пройти, радостно закивали. Максуэлл протянул одну пару перчаток Сиду:

– Надевай.

У Сида лицо полыхнуло жаром. Настоящие боксерские перчатки! Никогда в жизни он таких не надевал. Волнуясь, он сунул кисть в одну из них. Перчатки были старые, побитые, коричневая кожа местами облезла. Внутри матерчатая подкладка истлела, и грубая морская трава, смешанная с шерстью, колола руки. Но Сид всего этого не замечал. Он волновался. Сейчас его будут испытывать…

Максуэлл сам старательно завязал шнурки на перчатках Сида и потом повернулся к Джерри:

– Ты готов?

– Готов, мистер Мики.

– Сейчас поработаешь с новичками. Только не так, чтоб очень… Ясно?

– Ясно, мистер Мики, – звонко ответил Джерри.

Подростки, которые так старательно били по мешку, бросили свое занятие и с нескрываемым интересом обступили их. Они-то знали, что значит поработать с новичком!

– Цыпленок, – обратился тренер к Сиду. – Ты драться умеешь? – Джэксон ответил утвердительно. Тренер объяснил ему, что он должен, не жалея сил, бить Джерри. Потом скомандовал:

– Раз, два – начали!

Джерри многозначительно подмигнул своим дружкам, как бы говоря: «Смотрите, сейчас я ему покажу, что такое бокс!» – и пошел навстречу Сиду.

Джэксон расставил ноги пошире, чтобы удобнее стоять, и сжал в перчатках кулаки. Пусть подойдет! Ждать пришлось недолго. Джерри приблизился короткими подскоками, выставив вперед левое плечо и держа руки перед лицом.

Когда они сошлись настолько, что могли достать друг друга вытянутой рукой, Джерри бросился вперед. Его перчатки стремительно приближались к лицу Сида. Но в последнее мгновение Сид вспомнил, что в потасовке Блайд удачно приседал, заставляя его промахиваться, и быстро пригнулся. К его удивлению, прием удался: Джерри промахнулся! Быстро, не теряя времени, Сид широко размахнулся и, поднимаясь, ударил что было силы противника в ухо. Удар оказался точным. Джерри, к удивлению всех зрителей, нелепо взмахнул руками и плюхнулся на пол.

– Молодец, цыпленок! – крикнул Тэди.

Но радоваться было еще рано. Джерри, красный от стыда, вскочил на ноги и бросился на Сида. Он обрушил на него шквал ударов. Сид отчаянно защищался, махал руками, пятился назад. В ушах появился какой-то неприятный звон, в глазах запрыгали радужные искры. Что было дальше, он не помнил. Очнулся Сид от холодной воды. Открыв глаза, он увидел над собой озабоченное лицо Максуэлла. Тренер держал кружку и поливал воду на грудь Сида.

– Цыпленок, оказывается, жив!

Сид попытался встать. В голове стоял непонятный шум. Во рту пересохло. И к тому же тошнило.

– Посиди немного и… все пройдет.

Вскоре к нему прибрел и Жак. Он был не в лучшем состоянии. Друзья даже не переглянулись. Сид тупо смотрел на все окружающее. Предметы и люди проплывали перед ним, словно в пелене тумана. Он не слышал, как Тэди и Максуэлл говорили о нем:

– У цыпленка есть способности. Ты заметил, старина, как он сделал «нырок»?

4

Увидев помятое лицо сына, мать Сида не стала допытываться.

– Опять подрался? Опять мне за тебя краснеть, извиняться…

Она разогнулась над корытом, торопливо вытерла о фартук мыльные руки и рывком сняла со стены тяжелый отцовский ремень. Сиду эти жесты были уже знакомы. Он благоразумно попятился к двери, но мать все же успела огреть его по спине…

– Вот тебе! Вот!..

Сид выскочил во двор, со двора на улицу, пробежал добрый квартал, свернул в переулок и только тут почувствовал себя в безопасности. Он сбавил скорость, перейдя с бега на шаг, чтобы отдышаться. Ему было до слез обидно. Ну как она, мама, не понимает его! Ведь он уже не маленький… Однако возвращаться домой Сид считал делом рискованным. Гнев матери так быстро не утихал. И к тому же спине его не очень хотелось встречаться с отцовским ремнем… Сид решил навестить Жака. С самыми благими намерениями он поднялся на лестничную площадку третьего этажа и постучал в дверь.

– Кто там? – раздался знакомый голос матери Жака.

Чуткое ухо Сида уловило в ее голосе раздражение. Сделав на всякий случай шаг назад, Сид ответил самым вежливым тоном:

– Это я, Сид… Жак дома?

Дверь моментально распахнулась, и на пороге показалась миссис Рэнди. Волосы ее были всклокочены, глаза вытаращены, а в руке она сжимала скрученное полотенце.

– А, зачинщик! Входи, входи, я и тебе всыплю…

Но Сид стремительно кинулся вниз по лестнице. Вслед ему летели ругательства:

– Я покажу вам бокс!

Сид снова оказался на улице. Здесь было скучно. Узкие тротуары загрязнены окурками, ореховой скорлупой, огрызками яблок и другим мусором. Холодный осенний ветерок лениво гнал куски газетной бумаги. По мощеной улице непрерывным потоком ехали громоздкие грузовые автомобили, изрыгавшие клубы черного дыма, медленно двигались телеги, нагруженные мешками и ящиками. Возчики покрикивали на лошадей и хлестали их длинными кнутами.

Сид повертелся около витрины продовольственного магазина, заваленной бананами. Интересно, как они растут? На кустах или деревьях? Вот хоть бы раз посмотреть… Джэксон вздохнул и нехотя пошел дальше.

На углу помещался пивной бар. Из открытых окон несся гул пьяных мужских голосов и запах жареного мяса. Сид замедлил шаги. Вдруг его окликнули:

– Сид, поди-ка сюда!

Это был отец Жака. Сид сразу узнал его. Морис Рэнди, худой и высокий, с жилистыми руками и изрытым оспой лицом, казался много старше своих сорока пяти лет. На его костистых плечах плотно сидела серая куртка, из-под которой выглядывала синяя рубашка. В зубах – большая трубка. Он попыхивал ею и, гладя Сида по голове, говорил пьяным срывающимся голосом:

– Ты мне, как сын. У меня вас двое – ты и Жак… Это хорошо, что вы вместе… Мы были друзьями с твоим отцом… с детства…

Рэнди взял пивную кружку, посыпал края солью и медленно выпил. Поморщился.

– Эх, жизнь!.. Сид, ты меня понимаешь?.. Вот и хорошо… Будьте всегда вместе с Жаком. Всю жизнь! Помогайте друг другу, держитесь друг за друга… Вдвоем легче!

Сид кивал и смотрел снизу вверх на изрытое оспой и морщинами лицо старого трубопроводчика. В задумчивых пьяных глазах отражались грусть и забота. Из того, что он говорил, Сид многое не понимал. Особенно насчет жизни и непонятной ему «борьбы за существование». Но слова о крепкой мужской дружбе, о дружбе, которая начинается с детских лет, он воспринимал всем сердцем. Рядом пили, пели, ругались, играли в кости. Над головами плавали клубы табачного дыма.