Свержение монголо-татарского ига - Каргалов Вадим Викторович

Великий хан Угедей решил направить «в помощь и подкрепление Бату» войска всех монгольских улусов. 14 знатнейших ханов, потомков Чингисхана, должны были отправиться со своими ордами в прикаспийские степи и стать под знамена Батыя. Это был общемонгольский поход на запад, равного которому еще не знала история Монгольского государства.

Сразу после курултая, как сообщал Рашидаддин, «царевичи для устройства своих войск и ратей отправились каждый в свое становище и местопребывание и весной (1236 г.) выступили из своих местопребываний».

Все лето конные орды монголо-татарских ханов разными дорогами шли на запад, а осенью того же года «в пределах Булгара царевичи соединились». Огромное войско собралось в прикаспийских степях, готовясь к опустошительному вторжению в страны Восточной Европы. По свидетельству современника, «от множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные».

Первый удар полчищ хана Батыя обрушился на Волжскую Булгарию. Булгары давно готовились к обороне, укрепляли степную границу, заключили союз с Русью, чтобы высвободить все силы для отпора страшному врагу, но сдержать натиск завоевателей не смогли. Слишком уж велико было численное превосходство монголо-татар, обрушивших на маленькую страну всю свою мощь. Оборонительные линии булгар на степной границе были прорваны. Один за другим погибали в пламени пожаров деревянные булгарские города. Наконец завоеватели «силой и штурмом взяли город Булгар, который известен был в мире недоступностью местности и большой населенностью…Жителей его частью убили, а частью пленили». О расправе, учиненной завоевателями над жителями Булгара, знали и на Руси. Летописец записал, что монголо-татары «взяли славный великий город Булгарский и избили оружием от старца до юного и до младенца, сосущего молоко, и взяли товара множество, а город их пожгли огнем, и всю землю их пленили». Субедей, командовавший вторгнувшимися в Булгарию монгольскими войсками, жестоко мстил за свои прошлые неудачи и не щадил никого. Источники не сохранили до нашего времени подробностей войны в Волжской Булгарии. Однако можно предположить, что ее завоевание потребовало от монголо-татар немалых усилий. Достаточно сказать, что завоеватели, вторгнувшиеся в Булгарию поздней осенью 1236 г., смогли начать следующий поход только весной 1237 г.

Теперь удар монголо-татарского войска был направлен на половцев, кочевавших на правобережье нижней Волги и в степях Дона. В боях со своими быстрыми, неуловимыми противниками монгольские ханы применили тактику облавы. Они шли по степям широким фронтом мелких отрядов, постепенно замыкая в кольцо половецкие кочевья. Так издавна монгольские племена охотились на степную дичь, отрезая ей путь к бегству. На этот раз монгольская облава была грандиозной по своим размерам. Три высокородных хана, потомки Чингисхана, Гуюк, Монкэ и Менгу, руководили боем. Однако здесь завоеватели встретили сильное сопротивление. Война в половецких степях продолжалась все лето.

Другое многочисленное монгольское войско, возглавляемое самим Батыем и ханами Орду, Берке, Бури и Кульканом, воевало на правобережье средней Волги, в землях буртасов, аржанов и мордвы. События этого похода малоизвестны.

Отрывочные сведения о жестоких битвах половцев и других народов Поволжья с монголо-татарами дошли только из лагеря их врагов — в сочинениях официальных историков монгольских ханов. Так, в сочинениях персидского историка Джувейни, верно служившего завоевателям, сохранились записи о том, что половцы (кипчаки) продолжали борьбу даже тогда, когда завоевателям уже казалось, что «все, что уцелело от меча, преклонило голову». Джувейни с раздражением писал: «Между кипчакскими негодяями оказался один, по имени Бачман, который с несколькими кипчакскими удальцами успел спастись; к нему присоединилась группа беглецов. Так как у них не было постоянного местопребывания и убежища, где бы он мог остановиться, то он каждый день оказывался на новом месте… Мало-помалу зло от него усиливалось, смута и беспорядки умножались. Где бы войска монгольские ни искали следов его, нигде не находили, потому что он уходил в другое место и оставался невредимым. Так как убежищем ему большей частью служили берега Итиля (Волги), он укрывался и прятался в лесах их, выходил, забирал что-нибудь и опять скрывался, то повелитель Менгухан велел изготовить 200 судов и на каждое судно посадил сотню вполне вооруженных воинов. Он и брат его Бучек пошли облавой по обоим берегам реки. Прибыв в один из лесов Итиля, они нашли следы откочевавшего утром стана: сломанные телеги и куски свежего конского навоза и помета, а посреди всего этого добра увидели больную старуху. Спросили, чей это стан, куда он ушел и где искать его. Когда узнали наверняка, что Бачман только что откочевал и укрылся на остров, находящийся посреди реки, и что забранное и награбленное во время беспорядков, скот и имущество находятся на том острове, то вследствие того, что не было судна, а река волновалась подобно морю, никому нельзя было переплыть туда, не говоря уже о том, чтобы погнать туда лошадь. Вдруг поднялся ветер, воду от места переправы на остров отбросил в другую сторону и обнажилась земля. Менгухан приказал войску немедленно скакать на остров. Прежде чем Бачман узнал, его схватили и уничтожили его войско. Некоторых бросили в воду, некоторых убили, угнали в плен жен и детей, забрали с собой множество добра и имущества и решили вернуться. Вода заколыхалась, и когда войско перешло там, все снова пришло в прежний порядок. Никому из воинов от реки беды не приключилось. Когда Бачмана привели к Менгухану, то он стал просить, чтобы тот удостоил убить его собственноручно. Тот приказал брату своему Бучеку разрубить его на две части».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

За рассказом Джувейни о «смуте и беспорядках» можно без труда увидеть достаточно сильное народное движение против завоевателей — для его подавления потребовалось посадить на корабли 20-тысячное войско, не считая конных отрядов, которые шли по обоим берегам Волги. Не прекратили сопротивление и булгары. После отхода монголо-татарских войск из Волжской Булгарии «тамошние вожди Баян и Джику изъявили покорность», но вскоре «опять возмутились». Субедею пришлось вторично идти с войском в Булгарию.

Героическое сопротивление народов Нижнего и Среднего Поволжья задержало продвижение завоевателей. Только осенью 1237 г. хан Батый сумел сосредоточить свои силы для нашествия на Северо-Восточную Русь. Венгерский путешественник Юлиан, проезжавший по Восточной Европе глубокой осенью 1237 г., был очевидцем этих событий. Он писал: «Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнали правду о том, что все войско, идущее в страны Запада, разделено на части. Одна часть у реки Итиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в восточном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, тоже княжества русских. Монголо-татары, как передавали нам сами русские, венгры и булгары, ждут того, чтобы земли, реки и болота с наступлением ближайшей зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских».

Глава 4.

Земля русская

Современник так писал о Руси накануне монголо-татарского нашествия: «О светло-светлая и прекрасно украшенная земля Русская и многими красотами преисполненна: озерами многими, реками и источниками, месточестными горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями разными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, садами обильными, домами церковными и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты исполнена, земля Русская!..».

У современника были все основания восторженно писать о родной земле. В княжествах, образовавшихся после распада Древнерусского раннефеодального государства, успешно развивалась экономика и культура, росли города. Феодальная раздробленность была закономерным этапом развития феодальной формации; она не означала регресса и не была шагом назад в истории страны. По словам академика Б.А. Рыбакова, «для молодого русского феодализма IX–XI вв. единая Киевская Русь была как бы нянькой, воспитавшей и охранявшей от всяких бед и напастей целую семью русских княжеств. Они пережили и двухвековой натиск печенегов, и вторжения варяжских отрядов, и неурядицу княжеских распрей, и несколько войн с половецкими ханами, и к XII в. выросли настолько, что могли начать самостоятельную жизнь».