Поцелуй в Риме - Барбара Картленд

— А, все они очень похожи. Ведут себя так, словно весь мир принадлежит им, и думают, что каждый мужчина, которого они одарят своей улыбкой, безумно счастлив, будто выиграл миллион фунтов на скачках. Алина хихикнула:

— И ты думаешь, я смогу вести себя так же?

— Конечно. Именно так ты и должна вести себя. Ты очень знатна, богата и полна чувства собственного достоинства.

— Чтобы заставить людей поверить в это, нужно быть действительно хорошей актрисой, — заметила Алина.

— Почему ты мне раньше ничего не рассказала о бедах, свалившихся на твою голову? Мне невыносима сама мысль о том, что тебе пришлось продать все эти прелестные вещи.

— Перед твоим приездом я как раз думала, что бы еще продать или как заработать немного денег.

— Ты получишь их, — ответила Дениза. — Ты будешь работать на меня, а я готова заплатить тебе столько, сколько ты запросишь. — С этими словами она обняла Алину и поцеловала ее. т

— Я люблю тебя, Алина, и мы чудесно проведем время вместе. Когда я выйду замуж за Генри, я найду тебе такого же богатого мужа.

— Но пока с меня вполне хватит Колизея и собора Святого Петра.

— Из того, что мне рассказывали, мне представляется, что Рим буквально нашпигован всякими сокровищами. Так что приготовься осматривать достопримечательности с утра до позднего вечера.

— Это все, чего я хочу. Конечно, я не помешаю вам с герцогом.

Последовала пауза, а затем Дениза почти с рыданием проговорила:

— О, Алина! Тебе не кажется, что он… уже забыл меня? Быть может, он нашел себе какую-нибудь итальянку, более… красивую, чем я?

— Разве это возможно? А если так, значит, он не любил тебя по-настоящему. Помнишь, когда мы были девочками, то всегда мечтали встретить настоящую любовь, а это значит — найти вторую половину самих себя.

— Да, правда, — ответила Дениза. — Помнишь, мисс Смитсон рассказывала нам о древних греках, которые верили, что после того, как бог сотворил человека и решил, что |ему нужен спутник, он разрезал его на две половины и более прекрасную, мягкую и нежную назвал женщиной.

— Да, я помню этот рассказ. И то, что мы ищем, — это и есть вторая половина нас самих.

— Да, и я знаю, Генри и есть моя вторая половина.

— Как ты могла быть так жестока к нему? Он, должно быть, очень несчастлив, если покинул тебя так внезапно.

— Не надо об этом, — умоляюще сказала Дениза. — Я была дурочкой. Именно дурочкой. Мне только хотелось заставить его немного поревновать, чтобы он еще более влюбился в меня. Но я… зашла слишком… далеко!

Алина обняла подругу:

— Не переживай, дорогая! Я уверена, он вернется к тебе, и я молю Бога, чтобы он был также несчастлив без тебя, как ты без него.

— Я помню твои молитвы, — сказала Дениза. — Ты всегда говорила, что Бог слышит их.

— Об этом я и молюсь сейчас. Ты знаешь, когда у меня трудности, я обращаюсь за помощью даже к птицам.

— А здесь я, готовая прийти к тебе на помощь. Ну, а теперь давай поговорим о наших планах.

Решив взять Алину с собой в Рим, Дениза продумала все самым тщательным образом.

Прежде всего, поскольку ее отец уезжал сегодня, она сочла возможным забрать к себе домой Алину. Но потом они решили, что это небезопасно, так как слуги могли узнать девушку.

— Я заберу тебя в среду утром, — решила Дениза, — и мы поедем прямо на станцию. А в Лондоне нас будет ждать в своем доме на Белгрейв-сквер лорд Тевертон.

— Что он из себя представляет? Вдруг он заподозрит что-нибудь неладное? — спросила Алина.

— Не беспокойся об этом. Он ужасно зол, что я отправляюсь вместе с ним в Рим. Поэтому я вообще сомневаюсь, что он будет разговаривать с нами.

Алина посмотрела с удивлением:

— Почему?

— Потому что он напыщенный сноб и интересуется только самим собой. Он ведь пользуется большим успехом в Лондоне, близкий друг принца Уэльского. — Она понизила голос, словно боялась, что ее могут услышать. — И потом, у него романы со всеми этими великосветскими львицами. Мне рассказывали, что, когда он бросает их, они плачут навзрыд!

Алина не поняла:

— Бросает их?

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Увидев замешательство на лице кузины, Дениза пояснила: — У него множество любовных похождений, то, что французы называют affaries de coeur. А так как он очень богат и красив, то женщины без ума от него и носятся с ним как с писаной торбой.

Алина рассмеялась:

— Не верю в это!

— Правда! Он напускает на себя этакий важный вид и ведет себя так, словно никто не стоит его внимания.

— Он, должно быть, ужасный тип.

— Я его уже давно невзлюбила. Он разговаривает со мной как с умственно отсталым ребенком.

— Не могу поверить в это.

— Но это так. И только потому, что он любит кататься да папиных лошадях, он приезжает к нам. Ну и, конечно, они встречаются на скачках. — Она издала короткий смешок, прежде чем сказала:

— Я видела его лицо, когда папа попросил его взять меня с собой в Рим.

— Ему не понравилась эта идея?

— Он был в ужасе. Я видела, как он лихорадочно ищет предлог, чтобы отказаться. Затем очень неохотно согласился взять на себя ответственность при условии, что меня будет сопровождать компаньонка.

Алина с негодованием подумала: «Невероятно, чтобы кто-нибудь мог быть грубым с таким прелестным и нежным существом, как Дениза». Она вспомнила, как отец однажды сказал: «Молодые люди в Лондоне считают, что с дебютантками весьма скучно, поэтому чем быстрее девушки найдут себе подходящего мужа, тем лучше для них».

— А почему твой кузен не женился? — спросила она. — Сколько ему лет?

— За тридцать. Едва ли он сможет жениться на одной из тех женщин, с которыми у него романы, так как они все замужем.

Алина широко распахнула глаза:

— И что, их мужья не возражают?

— Они об этом и не догадываются. Ты не поверишь, как странно ведут себя женщины в Лондоне. Принц Уэльский всегда появляется в обществе замужних женщин. Все они красивы и изысканны. И мой кузен Маркус Тевертон ведет себя так же.

— Но ведь это ужасно, — сказала Алина твердо. — Не могу себе представить, чтобы так себя повел папа. А если бы он сделал это, то, несомненно, разбил бы мамино сердце.

— Твои мать и отец были так не похожи на других. Ни когда не думала, что она умрет. Она была так молода и счастлива.

— Она была такой, — возразила Алина мягко, — пока не умер папа. А затем свет померк для нее, и она не смогла оставаться в темноте одна.

Голос ее прервался — ей все еще трудно было говорить о матери без слез.

— Бедная Алина! — проговорила Дениза. — Я знаю, как ты страдаешь. Поэтому самое лучшее для тебя — отправиться в Рим, и я уверена, твоя мама тоже одобрила бы это.