Золото в лазури - Андрей Белый

1903

В ПОЛЯХ

Солнца контур старинный,золотой, огневой,апельсинный и винныйнад червонной рекой.

От воздушного пьянстваонемела земля.Золотые пространства,золотые поля.

Озаренный лучом, яспускаюсь в овраг.Чернопыльные комьязамедляют мой шаг,

От всего золотогок ручейку убегу —холод ветра ночногона зеленом лугу.

Солнца контур старинный,золотой, огневой,апельсинный и винныйубежал на покой.

Убежал в неизвестность,Над полями легла,заливая окрестность,бледно-синяя мгла.

Жизнь в безвременье мчитсяпересохшим ключом:все земное нам снитсяутомительным сном.

1904

СВЯЩЕННЫЙ РЫЦАРЬ

Посвящается «бедным рыцарям»

Я нарезал алмазным мечомсебе полосы солнечных бликов.Я броню из них сделал потоми восстал среди криков.

Да избавит Царица меняот руки палачей!Золотая кольчуга мояиз горячих, воздушных лучей.

Белых тучек нарвал средь лазури,приковал к мирозлатному шлему.Пели ясные бурииз пространств дорогую поэму.

Вызывал я на бойослепленных заразой неверья.Холодеющий вихрь, золотой,затрепал мои белые перья.

1903

ДУША МИРА

Вечнойтучкой несется,улыбкойбеспечной,улыбкой зыбкойсмеется.Грядой серебристойлетит над водою —— лучисто —волнистойгрядою.

Чистая,словно мир,вся лучистая —золотая заря,мировая душа.За тобою бежишь,весьгоря,как на пир,как на пирспеша.Травой шелестишь:«Я здесь,где цветы…Мирвам…»И бежишь,как на пир,но ты —Там…

Пронесясьветерком,ты зелень чуть тронешь,ты пахнешьхолодкоми смеясьвмигв лазури утонешь,улетишь на крыльях стрекозовых.С гвоздикмалиновых,с бледно-розовыхкашек —ты рубиновыхгонишьбукашек.

1902

ПРЕЖДЕ И ТЕПЕРЬ

ОПАЛА

Посвящается А. А. Блоку

Блестящие ходят персоны,повсюду фаянс и фарфор,расписаны нежно плафоны,музыка приветствует с хор.

А в окнах для взора угодный,прилежно разбитый цветник.В своем кабинете дородныйи статный сидит временщик.

В расшитом камзоле, при шпаге,в андреевском ордене он.Придворный, принесший бумаги,отвесил глубокий поклон,—

Приветливый, ясный, речистый,отдавшийся важным делам.Сановник платочек душистыйкусает, прижавши к устам.

Докладам внимает он мудро,Вдруг перстнем ударил о стол.И с буклей посыпалась пудрана золотом шитый камзол.

«Для вас, государь мой, не тайна,что можете вы пострадать:и вот я прошу чрезвычайносию неисправность изъять…»

Лицо утонуло средь кружев.Кричит, раскрасневшись: «Ну что ж!..Татищев, Шувалов, Бестужев —у нас есть немало вельмож —

Коль вы не исправны, законыблюсти я доверю другим…Повсюду, повсюду препонымоим начинаньям благим!..»

И, гневно поднявшись, отвагиисполненный, быстро исчез.Блеснул его перстень и шпагиукрашенный пышно эфес.

Идет побледневший придворный…Напудренный щеголь в лорнетглядит — любопытный, притворный:«Что с вами? Лица на вас нет…

В опале?.. Назначен Бестужев?»Главу опустил — и молчит.Вкруг море камзолов и кружев,волнуясь, докучно шумит.

Блестящие ходят персоны,музыка приветствует с хор,окраскою нежной плафоныласкают пресыщенный взор.

Апрель 1903

Москва

ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ

Посвящается дорогой матери

Сияет роса на листочках.И солнце над прудом горит.Красавица с мушкой на щечках,как пышная роза, сидит.

Любезная сердцу картина!Вся в белых, сквозных кружевах,мечтает под звук клавесина…Горит в золотистых лучах

под вешнею лаской фортуныи хмелью обвитый карниз,и стены. Прекрасный и юный,пред нею склонился маркиз

в привычно заученной роли,в волнисто-седом парике,в лазурно-атласном камзоле,с малиновой розой в руке.

«Я вас обожаю, кузина!Извольте цветок сей принять…»Смеется под звук клавесинаи хочет кузину обнять.

Уже вдоль газонов росистыхтуман бледно-белый ползет.В волнах фиолетово-мглистыхлуна золотая плывет.

Март 1903

Москва

МЕНУЭТ

Вельможа встречает гостью.Он рад соседке.Вертя драгоценною тростью,стоит у беседки.

На белом атласе сапфиры.На дочках — кисейные шарфы.Подули зефиры —воздушный аккордЭоловой арфы.

Любезен, но горд,готовит изящный сонетстарик.Глядит в глубь аллеи, приставив лорнет,надев треуголку на белый парик.

Вот… негры вдали показались —все в красном — лакеи…Идет в глубь аллеипо старому парку.Под шепот алмазных фонтановпроходят сквозь арку.

Вельможа идет для встречи.Он снял треуголку.Готовит любезные речи.Шуршит от шелку.

Март 1903

Москва

ПРОЩАНИЕ

Посвящается Эллису

Красавец Огюст,на стол уронив табакерку,задев этажерку,обнявши подругу за талью, склонилсяна бюст.«Вы — радости, коиФортуна несла — далеки!..»На клумбах левкои.Над ними кружат мотыльки.«Прости, мое щастье:уйдет твой Огюст…»Взирает на них без участьяхолодный и мраморный бюст.На бюсте сем глянец…«Ах, щастье верну!..Коль будет противник, его, как гишпанец,с отвагою, шпагой проткну…Ответишь в день оный,коль, сердце, забудешь меня».Сверкают попонылихого коня.Вот свистнул по воздуху хлыстик.Помчалсяи вдаль улетел.И к листику листикприжался:то хладный зефир прошумел.«Ах, где ты, гишпанец мой храбрый?Ах, где ты, Огюст?»Забыта лежит табакерка…Приходят зажечь канделябры…В огнях этажеркаи мраморный бюст.

Апрель 1903

Москва

ПОЛУНОЩНИЦЫ

Посвящается А.А. Блоку

На столике зеркало, пудра, флаконы,что держат в руках купидоны,белила,румяна…Затянута туго корсетом,в кисейном девица в ладоши забила,вертясь пред своим туалетом:«Ушла… И так рано!..Заснет и уж нас не разгонит…Ах, котик!..»И к котику клонитсвои носик и ротик…Щебечет другаянежнее картинки:«Ма chere, дорогая —сережки, корсажи, ботинки!Уедем в Париж мы…Там спросим о ценах…»Блистаютим свечи.Мелькаютна стенахих фижмыи букли, и плечи…«Мы молоды были…Мы тоже мечтали,но кости заныли,прощайте!..»—старушка графиня сказала им басом…И все восклицали:«Нет, вы погадайте…»И все приседали,шуршали атласом«Ведь вас обучал Калиостро…»— «Ну, карты давайте…»Графиня гадает, и голос звучит ее трубный,очами сверкает так остро.«Вот трефы, вот бубны…»На стенах портреты…Столпились девицы с ужимками кошки.Звенят их браслеты,горят их сережки.Трясется чепец, и колышатся лопасти кофты.И голос звучит ее трубный:«Беги женихов ты…Любовь тебя свяжет и сетью опутает вервий.Гаси сантимента сердечного жар ты…Опять те же карты:Вот бубны,вот черви…»Вопросы… Ответы…И слушают чутко…Взирают со стен равнодушно портреты…Зажегся взор шустрый…Темно в переходахи жутко…И в залах на сводахпогашены люстры…И в горнице тени трепещут…И шепчутся. «Тише,вот папауслышит, что дочки ладонями плещут,что возятся ночью, как мыши,и тешат свой норов…Вот папапришлет к нам лакея „арапа“».Притихли, но поздно:в дали коридоровсо светом в руках приближаются грозно.Шатаются мраки…Арапы идут и — о Боже!—вот шарканье туфель доносится грубо,смеются их черные рожи,алеют их губы,мелькают пунцовые фраки…

1903