Узор счастья - Людмила Синицына

Слабое движение головы женщина приняла за кивок и продолжила прежним доверительным тоном:

— Кстати, это Максим Матвеевич хотел, чтобы все, кто вошел в его группу, не дожидались, когда вывесят общие списки. Вы приняты. Первые занятия пока будут в этом здании. Потом, возможно, появится отдельное помещение. Желаю успеха. Вам повезло. — Она кивнула и двинулась к столу, на прежнее место.

Кто такой Максим Матвеевич, Светлана не могла не знать. Молодой преуспевающий художник. Первая его выставка состоялась в Париже, когда ему было двадцать лет. С тех пор — все последние десять лет — Максим неизменно оставался на гребне славы и моды. То он устраивал хепенинг на улице: шествие и действо, в котором участвовали музыканты и акробаты, то выставку картин, превращавшуюся в демонстрацию немыслимых нарядов, которые за такие же немыслимые цены приобретали самые богатые дамы, то за свой счет снимал кинофильм о художнике из Франции, который был его учителем, и фильм получал приз. Одним словом, все, за что он брался, привлекало внимание газетчиков, журналистов и телевидения.

А еще были картины и скульптуры. И никогда нельзя было заранее угадать, насколько неожиданной окажется следующая серия его работ. Большинство его картин конечно же были уже недоступны — они оказались в частных коллекциях за границей. Но Светлана с Еленой Васильевной в последний свой совместный приезд в Москву успели на выставку, где было показано довольно много его работ. Выстояв трехчасовую очередь, тянувшуюся к музею чуть ли не от самого метро, они вышли совершенно ошеломленные увиденным.

И вот теперь Светлана будет учиться в группе, которую набирал сам Максим! Интересно, похож он на свои фотографии или нет?

И тут ее вдруг как молнией пронзило: ведь мужчина с темно-синими глазами — и есть Максим. Сердце ее с опозданием дрогнуло. Как же так вышло, что она не смогла узнать его? Впрочем, разве это имеет значение? Главное, что она поступила. У нее будет место в общежитии. Стипендия. И возможность рисовать столько, сколько ей хочется. Сбылась мечта Елены Васильевны, Антона Антоновича — школьного учителя рисования — и ее собственная.

Светлана стояла на ступеньках растерянная и ошеломленная.

— Ну что? — услышала она знакомый голос. — Решил дождаться, когда ты выйдешь. Интересно было, действительно ли все места заранее распределены? Неужто...

Если бы он закончил фразу «неужто для такой красивой девушки не нашлось места», Светлана скорее всего не стала бы продолжать разговор. Но рыжеволосый парень сам почувствовал, что переходит на пошлость, и опять улыбнулся:

— Неужто справедливость не восторжествует?

— А почему ты решил, что это справедливо, если меня возьмут? — спросила Светлана.

— Потому что талантливый человек талантлив во всем, что он делает, — вдруг серьезно ответил он. — Я слышал, как ты играла. И могу представить, каким ты будешь художником.

— А если я решила стать скульптором? — решила подразнить его Светлана.

— Вот насчет скульптора не стану ручаться, — подхватил парень ее интонацию.

И она оба рассмеялись. Не от того, что он сказал что-то смешное, а потому что оба заразились друг от друга хорошим настроением, чувством приподнятости и беспричинной радости.

— Кстати, меня зовут Василий.

— Светлана, — улыбнулась девушка.

— Пойдем, сделаешь вдох-выдох, — предложил новый знакомый, увлекая ее к выходу.

— Мне надо дождаться... Сейчас выйдут Катя и Алла, — покачала она головой.

— Подождем их во дворе. Ты так побледнела, что того и гляди в обморок упадешь. Может, «Спрайта» глотнешь? — Он вытащил из сумки небольшую пластиковую бутылку и отвернул пробку. Пузырьки узкой струйкой устремились вверх. — Давай прямо из горла, — посоветовал он.

На глаза у нее действительно навернулись слезы. Те, которые она пыталась удержать при посторонней женщине. Но сейчас, когда Светлана почувствовала радостное облегчение, они сами собой потекли из глаз.

Вася протянул платок, и Светлана быстро вытерла их.

— Ты здесь? — услышала она голос Аллы. Рядом стояла и Катя.

«Как бы им сказать, чтобы не обидеть и не задеть?» — думала Светлана, обеспокоенная тем, что нечаянным подругам, наверное, придется ждать, когда вывесят списки...

— Да, жду вас. А вот Вася уговаривает меня идти играть в переходах, зарабатывать бешеные деньги, — ответила Светлана, стараясь говорить как можно более спокойно и беспечно.

Катя и Алла подозрительно оглядели Василия с ног до головы...

Сначала Светлана никак не выделяла этих двух москвичек из толпы поступавших. Обе высокие — из-за того, что носили одинаковые босоножки на громадных платформах, — в коротких мини-юбочках, с одинаково распущенными русыми волосами и одинаково подкрашенные — они казались если не близнецами, то по крайней мере сестрами. Но она ошиблась, думая, что этим красивым высокомерным девушкам ни до кого нет дела. Когда перед вторым экзаменом они узнали, что Светлана приехала из провинциального городка, то обе одновременно спросили, есть ли ей где жить, и предложили остановиться у них, потому что почти все близкие родственники перебрались на дачи. Светлана поблагодарила, сказала, что живет у маминой подруги и что там ей вполне удобно. Ей казалось, что она почти ничего не рассказывала о себе. Но внимательные девушки ухитрились из коротких ответов составить довольно полную картину ее жизни. Особенно их поразило то, что Светлана выросла без отца и матери, жила со своей бабушкой.

На следующий день, когда девочки принесли из дома бутерброды с таким расчетом, чтобы хватило и на нее, Светлана поняла, что надо что-то предпринять, дабы они перестали жалеть и опекать ее. И как бы между прочим вставила в разговоре, сколько раритетов хранит бабушка, сколько в их доме подлинников работ известных художников: этюды Репина, несколько картин Серова и Куинджи, намекнув, что, продав любую из этих работ, можно прожить безбедно, наверное, не один год.

В другой раз из строго рассчитанной суммы денег Светлана купила шоколадных конфет. Новоявленные подруги успокоились в своем желании непременно взять ее под крыло. Но Светлана оценила их порыв. И сделала для себя вывод: не спешить судить о людях.

По тому, как Алла и Катя смотрели на Василия, Светлана поняла: в них вновь взыграл опекунский инстинкт, и они размышляют, откуда взялся этот рыжеволосый парень.

— Василий — лучший настройщик в Москве, — представила она его своим подругам. — Точнее, в России. Или в мире, — опять поправила она себя. — Я никогда не играла на таком хорошо настроенном инструменте. А это мои подруги...