Гимнастика Бодхидхармы - Ши Децянь

Многие крупные исследователи подвергали сомнениям даже реальность самого Бодхидхармы. Например, знаток буддизма японец Митихата считал, что встреча Дамо с правителем У-ди, а также рассказы о его учениках, например, о Хуэйкэ с его «невнятными речами» – это более поздние привнесения из устных легенд в чань-буддийскую письменную традицию.

Но зачем нужны были такие «точные» даты прихода Бодхидхармы – вплоть до числа? Для тех, кто записывал предание о Дамо, представлялось чрезвычайно важным найти место патриарха в общем потоке истории – «очеловечить» его, представить как реально существовавшее лицо, а не как сказку. Таким образом шел процесс эвгемеризации («очеловечивания») мифа об ушу, в то время как обычным людям приписывались почти сказочные подвиги.

Когда же впервые появляется версия о связи Дамо с боевыми искусствами и создании им шаолиньского направления ушу? Во втором предисловии к «Канону изменений в мышцах», написанному в XVII в., подробно рассказывается о сидении Дамо лицом к стене и говорится, что он практиковал определенные гимнастические упражнения. Правда, и здесь нет ни слова об ушу. Предание о занятиях Дамо боевыми искусствами приходит из устных рассказов в XIX в., когда завершается формирование боевых искусств как сложного социально-культурного феномена с разветвленной философией и сложной мифологией. Скорее всего, эта легенда появилась в среде народных школ ушу, которые формировались вокруг имени легендарного патриарха.

Сейчас уже трудно установить, когда это предание проникло в письменные источники и стало неотъемлемой частью шаолиньской традиции (до этого Дамо почитался лишь как основатель чань-буддизма). Первые такие записи, которые автору удалось обнаружить, встречаются лишь в книгах 10-х – 20-х годов XX в., излагающих шаолиньские предания и речитативы.

Но почему именно Дамо? По какой причине образ индийского миссионера заслонил героев китайской традиции, например, Хуанди или Конфуция? Объяснением может стать то, что большинство стилей создавалось в лоне народной традиции, тесно связанной с религиозными сектантскими объединениями. Многие секты почитали своим патроном Бодхидхарму. Именно в устных рассказах он обрел второе рождение как создатель шаолиньского ушу. Для китайца того времени не могло возникнуть вопроса об историчности событий, о которых говорит предание. Такой вопрос просто-напросто показался бы лишенным всякого смысла. Ибо миф – это такая же история, порой даже более «настоящая» и осязаемая, чем обыденная жизнь.

История о чань-буддийском патриархе – мастере ушу – возникает именно тогда, когда начинается осмысление ушу как особой духовной традиции. Следовательно, ушу нужны были первоучители, связанные с традиционными религиозными авторитетами, своя духовная литература и ритуальная практика. И образ Бодхидхармы приходится как нельзя кстати – через него в народном сознании сводятся воедино духовная практика и занятия боевыми искусствами. Примечательно, что в официальном буддийском пантеоне Бодхидхарма занимает не самое высокое место. Лишь в чаньских школах он почитается как архат (кит. «лохань»), перед ним следуют будды (фо) и многочисленные бодхисатвы (пуса). А в народной сектантской традиции Бодхидхарма нарушает эту иерархию поклонения, заняв главенствующее место «патрона» боевых искусств во многих тайных обществах, практиковавших ушу.

Из плена легенд

Итак, с образом Бодхидхармы как основателя шаолиньского ушу приходится расстаться. Но какова же истинная история шаолиньского ушу?

Естественно, что задолго до прихода Бодхидхармы в Китае существовали боевые искусства. Эта практика не обошла и монахов. Тренировались они, пожалуй, меньше, чем миряне, ибо принцип «непричинения вреда живому» (ахимсы) не способствовал жестким боевым тренировкам. В основном стили ушу создавали не монахи, как принято иногда считать, – они сами учились у народных мастеров, а иногда даже у профессиональных армейских инструкторов.

В IV–V вв. заметно увеличилось число буддийских проповедников, приходивших из Индии в Китай. Большинство из них принадлежали к школе Ланкаватары – медитативного буддизма. Проповедников прежде всего привлекал район Лояна, который издавна считался святым местом, и там возникло немало буддийских монастырей. Именно в то время в Поднебесную прибыл буддийский шаман Буддасанта (кит. «Бато»), известный также под именем «Будда То» (Фото). На иконографических изображениях он невысокого роста, с темной кожей, огромными, навыкате глазами. Прежде всего Бато направился в город Лоян, столицу царства Вэй. При поддержке местного правителя Сяовэнь-ди в 495 г. Бато основал в горах Суншань, на территории уезда Дэнфэн современной провинции Хэнань, небольшой монастырь. Он был назван Шаолиньсы – «Монастырь молодого леса». Дело в том, что гора, на которой была построена обитель, уступает по высоте соседним вершинам, и поэтому казалось, что лес вокруг монастыря невысокий (молодой). Так возникло название легендарной обители.

Место для постройки монастыря было выбрано не случайно. Оно считалось священным, здесь издавна селились даосы. Такая святость места, овеянного легендами, не могла не породить новых мифов уже о монахах-бойцах (усэнах). Китайское сознание настойчиво требовало единого центра боевых искусств, в котором к тому же соединились бы традиции духовной жизни, в частности, чань-буддизм, вера в духов, чудеса буддистов, приключения магов и многое другое. Прислушаемся к мнению большой группы китайских историков, специально исследовавших эту проблему и сделавших недвусмысленный вывод: «Фактически, связь между Шаолиньским монастырем и рождением ушу возникла из целого ряда факторов, но при этом ни один из этих факторов сам не возник из буддийского учения. Этот ряд факторов стал результатом взаимосложения целого ряда естественно-исторических причин».

Буддасанта при помощи своих первых учеников-китайцев начинает переводить буддийские трактаты, сам пишет многие работы. Предполагают, что он является автором трактата «Цзунцзин лу» – «Записи о зерцале школы», хотя в реальности основная часть произведения появилась не раньше X в. Буддасанта формально признан основателем Шаолиньсы, на площадке к востоку от центральных врат монастыря даже есть памятная надпись «Создатель – Буддасанта», однако он не стал ни героем легенд, ни мифологическим основателем всего шаолиньского ушу, как более поздний и, очевидно, в реальности менее значимый Бодхидхарма.

Первоначально монастырь состоял из нескольких деревянных по-строек. Ему с самого начала не везло. При династии Северная Чжоу в 572–575 гг. обитель была закрыта из-за гонений на буддизм, а монахи распущены. В ту эпоху рост буддийских и даосских монастырей был столь интенсивен, что менял даже социальную структуру населения. Лишь вокруг одного города Лояна, что неподалеку от Шаолиньсы, насчитывалось 1370 буддийских обителей. Супруга правителя Северного Чжоу У-ди покинула светскую жизнь и ушла в буддийские монахини, такую же судьбу избрали еще пять наложниц правителя. Многие земледельцы уходили под покровительство монастырей и переставали платить налоги в казну. Правитель издал гневный указ, видимо, памятуя и личную обиду на жен и наложниц: «Монастыри закрыть, а монахов распустить, дабы они вернулись к мирской жизни». Удар пришелся не только по буддийским монастырям, но и по даосским и конфуцианским кумирням.

Когда в мае 574 г. правитель собрал видных чиновников и представителей монашества для обсуждения этого вопроса, присутствовавший на собрании шаолиньский монах Чжисюань вступил в резкую дискуссию, отстаивая право монастырей на существование. Но его доводы не возымели силы, монастырь был закрыт.

Правда, гонения оказались неподолжительными. Уже в 579–580 гг. монастырь был восстановлен, но под другим названием – «Взбираться на поросший холм» (Чжихусы), что являлось реминисценцией фразы из китайского классического «Канона песнопений» («Шицзин»). Однако это название не прижилось, и через год монастырю возвратили прежнее – Шаолинсы.

Настоятелем монастыря стал его создатель Бато, он же и начал набирать послушников. Согласно монастырским хроникам, первый из них попал в монастырь довольно необычным образом. Однажды, прогуливаясь по улицам Лояна, Бато увидел забавное зрелище: двенадцатилетний подросток, стоя на краю колодца, жонглировал ножным воланом (род китайского футбола), причем делал по 500 ударов ногой по волану за один подход. Восхитившись его умением, Бато взял Хуэйгуна в монастырь, где тот не только преподавал монахам ушу, но в зрелом возрасте даже перевел на китайский язык известный буддийский трактат «Десять земель» («Ши ди»).

Второй монах, Сэнтяо (480–560 гг.), отличался серьезностью и сосредоточенностью. С детства Сэнтяо был слаб и укреплял свое тело занятиями ушу. Поняв, что крепость тела непосредственно зависит от силы духа, он в поисках путей к самосовершенствованию обратился к буддизму и поселился в монастыре Цзиньминсы. Прошло почти десять лет, но просветление никак не приходило к нему. В конце концов он покинул монастырь и отправился на поиски Бато, рассказы об удивительной святости которого достигли его ушей. Сначала Бато отнесся к Сэнтяо с недоверием: разве может быть хорошим учеником тот, кто, воспитываясь в монастыре десяток лет, так ничего и не достиг? Но все же согласился взять нового послушника, и вскоре Сэнтяо стал единственным последователем индийского патриарха, полностью перенявшим от него тайную технику самосовершенствования и учение о смысле сидячей медитации. Именно его Бато назвал своим преемником.