Дорога через себя - Виталий Мелентьев

Не волновало это только Петрова. Он воспринял приказ как само собой разумеющееся. Хотя, впрочем, и он взглянул на психоаналитика с легким насмешливым удивлением.

— Что ж… Я готов, — ответил Джулио и беспомощно огляделся — он не знал, куда идти и что делать.

— Броуде, покажите ему дорогу на вышку. И проинструктируйте.

— Роу, я не понимаю… — слишком тихо и медленно, чтобы скрыть назревающее бешенство, протянул Броуде.

Но Роу властно остановил его:

— Объяснения потом. Сейчас — действуйте. — Понимая, что Броуде не из тех, кто может оказаться смятым такой напористостью, добавил: — Так надо.

Вероятно, Броуде кое-что понял, потому что он уловил полное несоответствие поступков и тона ритму речи Роу. И даже не понимая их причин, все-таки подчинился: очевидно, это требуется Роу. Зачем и почему — не так важно. Важно, что оно, такое поведение, видимо, кому-то требуется. И поскольку Роу умышленно — это было заметно — не сопровождает Петрова, а остается, он неминуемо должен был объяснить остальным свое поведение. Роу это понимает. Когда объяснит, возможно, они и поймут. И тогда товарищи растолкуют, что к чему, и Жаку.

Броуде кивнул и, слегка хлопнув Джулио по спине, обогнал его и пошел к выходу в галерею, соединяющую жилой заполярный балок-двор с буровой.

Оставшиеся некоторое время молчали. Роу сел в кресло и закрыл глаза. Он казался очень усталым, но чем-то довольным.

— Ты можешь объяснить, в чем дело? — спросил Альварес.

— Минутку, — кивнул Роу. — Соберусь с мыслями… Это не слишком легко.

— Что?..

— Вот эта игра в железного командира прошлого века.

— Она тебе удалась…

— Еще бы. Я специально тренировался. Оказывается, это не так просто — командовать.

— Но ты можешь объяснить, зачем это тебе нужно?

— Послушай, Толя, не будь примитивен. Почему ты не спрашиваешь о другом?

— Прежде всего нас интересует твое поведение.

— Я же сказал — я упорно учился искусству командовать.

— Искусству?!

— Да. Именно так в прошлом называлась эта, в общем-то, скучная, и я не уверен, нужная ли даже в то время, наука. Но мне хочется обратить внимание на целый ряд несуразностей, которые вы, будь вы хоть немного наблюдательны, обязательно бы отметили.

— Кое-что я заметил, — нерешительно произнес литературовед, исследовавший генетические особенности литературы. — Но… было бы очень мило с вашей стороны, если бы…

— Люблю оказывать услуги. Даже в тех случаях, когда другим все ясно. Начнем, как сказал мой предшественник по лекции, издалека: как вы заметили, я опоздал. А ведь, в сущности, мог бы и не опаздывать — я же прилетел в одиночку… почти. А делал я это специально для того, чтобы свести Петрова и Броуде в необычной, накаленной обстановке. Это — раз. Во-вторых, вы заметили, но, конечно, не поняли странного поведения Петрова: строгая, четкая логика поведения, плюс анахроничные слова. Вам не кажется, что он человек из прошлого?

— Вот именно это мне и показалось, но я искал подтверждения… — начал было литературовед, но его перебили.

— Брось, Роу. Давай короче.

— Ты, как всегда, подбрасываешь психологические тесты. Знаем тебя, как марсианина.

— Ладно, — рассмеялся Роу. — Буду краток и точен, хотя дело чрезвычайно важное. Вы даже не представляете себе, какое важное. Так вот Петров — Джулио, Джек — действительно Петров, но в наше время носил имя Ива, Ивана. И он, конечно, не художник, не историк, а космонавт…

— Послушай, Роу, это не тот ли Петров, который первым вышел на границу Галактики?

— Именно тот Петров. Легендарный Петров. Великолепный Петров и т. д. и т. п. Вообще я только развожу руками — ведь его портреты в свое время не сходили с телевида, и, помнится, в ранних своих картинах, когда Жак мечтал воссоздать всю сложность человеческой психики через световое разложение реалистического портрета, он писал как раз Петрова! Разносторонняя личность при максимальной собранности в данный конкретный момент. Он умел как бы фокусировать нужные способности.

— Ребята, — рассмеялся кто-то из буровиков, — а мы и в самом деле анабиозики. Заморозились и ничего не помним.

— Но позволь, Роу, — вмешался Альварес. — Ведь Петров, сколько мне помнится, еще в экспедиции…

— При замораживании в Заполярье тебе повезло, — ответил Роу, — кое-какие клетки мозга у тебя еще действуют. Но ты забыл, что именно Петров был командиром Сато. Правильно?

— Да… Слушай, давай по порядку. Чтобы Петров вел себя так… архаично…

— Ага! Начинает работать серое вещество. Ну так вот. Однажды спектрограф показал, что встреченный экспедицией астероид сплошь или почти сплошь ниобиевый. Ив Петров не мог пропустить такую добычу: ниобий слишком необходим промышленности. Он решил обследовать его и попытаться приладить ракеты-ускорители, чтобы изменить траекторию астероида так, чтобы он, притягиваясь от планеты к планете, от звезды к звезде, полетел прямехонько в нашу систему. Ну, в общем, так, как он это делал с другими астероидами, чем и прославился, как инженер-космотранспортник. Он, помнится, назвал этот метод изменения траектории астероидов с помощью ракет-ускорителей плотогонным. Вы помните, что первый же его обракетенный астероид притащил за собой еще кучу метеоритов, целый плот. Заметьте, никто не обратил внимания на этот анахронизм, не стал давать нового термина. Петров взял его из прошлого. И это всем понравилось — поэтический образ, сближение эпох.

Поскольку в этот раз очередь на вылазку была именно Ива, он облачился в скафандр-разведчик и благополучно высадился на ниобиевом астероиде и обследовал его. Пока киберы рассчитывали траекторию и режим ракет-ускорителей, сам Ив искал место для их крепления, а дежурные техники готовили ракеты, автономная связь передала странные волны Ива: "Анджелика… Анджелика". Потом он стал передавать названия старинных городов, мелькали забытые, а то и древние мотивчики, и, наконец, Ив взмолился: "Господи, я ничего не понимаю. Это не ад, но и не рай…" Ну и все такое прочее. Дежурный спасательной команды Сато встревожился — командир явно бредил. Он стал запрашивать Ива. Но он отвечал не слишком вразумительно — казалось, он начисто забыл, кто он, откуда и зачем прибыл на астероид. В первые минуты решили, что в скафандре-разведчике что-то разладилось, в регенерирующую систему проник излишний азот и началось азотное сумасшествие. Сато немедленно собрался и высадился на астероид. Ив был цел и невредим, но он ничего не смыслил не то что в астронавтике, он не знал даже как управлять скафандром.

Вся эта история настолько поразила Сато, что он поначалу стал уговаривать Ива прийти в себя, узнать его, Сато, а тот не узнавал. Тогда Сато понял, что дело совсем плохо, сгреб Ива и прибуксировал его на корабль. Заметьте, Ив пробыл на астероиде около четырех с половиной часов. Сато около получаса. Результат: Ив начисто забыл все, у Сато разладилась вся система космической подготовки. К его чести, он понял это и сам попросился к нам, в вертолетный отряд. Перед прилетом сюда я беседовал с ним. Он говорит, что его дела улучшились. Он восстановил знания и навыки, но желания быть космонавтом у него нет. Он мечтает о море. Он хочет плавать и ловить рыбу. Большего он не хочет. И еще ему мерещится какая-то смуглая девчонка. Он не помнит ее имени, но ее он помнит. Ив же забыл все или почти все — кое-что он уже вспоминает. Как видите, он совершенно нормальный человек и все-таки…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});