Король и Шут. И живые споют про мертвецов - Евгения Либабова

Летом 1990-го родители Горшка уехали на дачу. На какое-то время вполне можно было переместиться к Мише домой. Там, питаясь одними макаронами, ребята писали дебютный альбом. А по ночам играли в ими же выдуманную игру «Заколдованная страна». Будущим рок-иконам только-только исполнилось по семнадцать лет.

В училище педагоги их ненавидели. Да и как можно любить студентов, которые на уроках занимаются тем, что рисуют карикатуры и пишут пошлые стишки? Князева пытались пересадить на первую парту. Ничего не вышло. Он продолжал безумствовать, рисовать и писать. И в училище появлялся от силы раз в неделю. Все то, что выходило за рамки «неделя до окончания четверти», его не интересовало. «На хрена мне география или история, если я художник», — думал Князев. И писал сочинения на тему: «С какой стати я должен доверять вам свои мысли, о учитель?».

Горшок был более сговорчив. Преподавателей он побаивался. И учиться старался хорошо.

Горшок: Я офигел от того, что он делал на уроках. У меня были разные тетрадки — а у него одна, по всем предметам. И он там ничего не пишет, а только рисует. Вижу — знакомые рожи. То друзей нарисует, то учителя, который трахает собаку. Об отметках его и говорить нечего. Он рисовал комиксы. Мне было очень весело сидеть с ним. Я так ржал. Он курил и пил в туалете спирт. Я тогда уже тоже курил, но старался держать себя в форме и занимался боксом.

Практику они проходили вместе. Выгоняли отовсюду их тоже вместе. За то, что бездельничали. Их переводили с объекта на объект, — как назло, объекты попадались скучные и неинтересные. Свой след кисти Горшка и Князя оставили в особняке Кшесинской и в женском туалете Инженерного замка. Как-то раз они красили даже музыкальное училище имени Мусоргского, но им не повезло и там: объект не докрасили, и не нашли ни одного рок-музыканта, — попадались одни ботаники.

А потом однокурсник Дима Рябченко по кличке Рябчик замолвил за ребят словечко в Эрмитаже.

— Парни ненапряжные. Работают, не воруют.

Так Горшок и Князь стали работать в главном музее страны. И это было лучшее, что можно было придумать.

Князь: Мы бывали в подвалах Эрмитажа, в которые ни один турист не попадет. Они состоят из узких коридоров. Если бы там через каждый метр не натыкали каких-то мастерских, то вполне реально было бы заблудиться. В этих подвалах мы играли в «Убийцу Мейсона». Мы с Рябчиком были жертвами, а Горшок — убийцей Мейсоном. Мы настолько въезжали в игру, что, когда Горшок появлялся из-за угла, действительно его панически боялись. А он тупо болтался по подвалу и пугал нас. В конце концов, мы решили преодолеть свой страх и «закололи» его деревянными палками.

Эрмитаж выделил друзьям шестикомнатную квартиру. Но жил там один Миша. Вернее, Андрей тоже пытался туда вселиться. Он даже разрисовал стены квартиры елками и березками. Но все же он, как юноша домашний, предпочитал жить у родителей. А в квартире группа попыталась оформить репетиционную точку. В одной комнате там даже стоял аппарат. Но продлилось все это не долго. Когда количество пьянок и шумных вечеринок перешло пределы разумного, друзей оттуда попросили.

4.

На тот момент состав группы был следующим: Горшок, Князь, Балу, Поручик и Рябчик.

Рябчик — человек удивительный. Какое-то время в группе он значился клавишником. При том, что никаких клавиш у группы никогда не было. Но он был своим, с самого начала верил в «Короля и Шута» и считал группу гениальной. Ему даже хотели купить клавиши. Но денег не было — так и не купили. Тогда предложили место басиста.

Князь: Сперва басистом был я. Но мне это никогда не нравилось. Кончилось тем, что я пришел и сказал, что на басу больше не играю. И отдал бас Рябчику. Сказал, что буду вторым вокалистом. Горшок не очень этому обрадовался. Но и поспорить он тоже не мог.

Эталоном для молодых и целеустремленных стал рок-клуб. Плюс — музыкальная сторона «Sex Pistols» и «The Cure». Еще в ту пору было принято любить «Depeche Mode». Но поскольку «Depeche Mode» тогда играли у каждого мажора — именно в социальном плане Горшок и Князь не могли их полюбить. Однако по прошествии времени, полюбили их.

Князь: Я все время группу позиционировал больше как что-то из позднего «TheBeatles». Мне интереснее система равноправных творческих партнеров. Где у руля были два человека, и два человека создавали произведения — JohnLennonи PaulMcCartney. Горшка всегда интересовала система «DepecheMode», с фронтменом DavidGahanи MartinGoreна задворках. А мне это неинтересно. Несмотря на то, что я не так сильно, как Горшок, работал над своим имиджем, и у меня не такие внешние данные — я не могу так активно и энергично атаковать публику — тем не менее, у меня развивающийся артистический потенциал. И задний план меня совершенно не интересовал.

«Панки», «наши «Sex Pistols» — говорили все вокруг. А вот и не «наш Sex Pistols». Хотя Горшок к тому времени тащился от «Sex Pistols» и старого рок-н-ролла, но с Князевым все было сложнее. Для него «Sex Pistols» был непонятной полуметаллической музыкой с дурацким вокалом. И Горшка он вовсе не воспринимал «российским Сид Вишесом». Да и какой из Горшка Сид Вишес — если Миша всегда был человеком талантливым и творческим — в отличие от английской панк-легенды, не имевшей никакой творческой базы. Символ панк-рока, состоящий из имиджа и стиля. Горшку же одних имиджа и стиля мало. Тут тебе — море идей, желание писать песни, композитор… В общем, никакими «нашими» британскими панками они не стали.

Шел 1990 год. Начались серьезные разговоры о смерти русского рока. Некоторые даже выдумали понятие «крест на могилу отечественной рок-музыки», назвав самоубийство Александра Башлачева в 1988 году вертикальной планкой этого креста и гибель Виктора Цоя в 1990-м — горизонтальной. Тем не менее молодые Горшок, Князь, Балу и Поручик продолжали играть! И даже решили сменить название группы.

Князь: Когда мы с Горшком начали разрабатывать концепцию «Короля и Шута» и сказочные тексты, то поняли, что нужно новое, крутое название. Поздним вечером я сидел у себя дома, а он — у себя, сочиняли название. Я тогда дал разгул фантазии. Чушь всякую придумывал: «Зарезанный одуванчик», «Апокалипсис». Вот ведь времена были! Тупой возраст. Когда жизнь совсем еще не знаешь — ведешься на всякую фигню, и переоцениваешь свои возможности.

В конце концов, остановились на «Короле и Шуте». Кроме группы, ни о чем больше говорить не могли. Приходили каждый к себе во двор — и все разговоры сводились только к ней. Князева даже засмеивали: «О, «Король и Шут идет!». Все вокруг говорили, что название, — дурацкое. А Горшок с Князем были уверены: «Вы еще узнаете, что такое «Король и Шут!»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});