Владеющий (СИ) - Злобин Михаил

— Знаю, — таким же шепотом ответил юноша, — поэтому и разыгрываю это представление.

Когда он распрямился, на губах парня играла фальшивая, но зато очень широкая улыбка, которой позавидовали бы иные телевизионные звезды из моей первой жизни.

— Позволь поздравить тебя с блистательной победой на вступительном испытании! — Снова преувеличенно громко объявил он, словно в самом деле работал на публику со сцены. — Одолеть своего экзаменатора, да не кого-то там, а самого Таасима Атерна, это много стоит! В честь твоего великолепного выступления мой отец устраивает небольшой прием. Ну ты знаешь, только для своих, что называется. Ты обязательно должен прийти!

Я стоял, слушал очевидно заранее подготовленную речь юного Эстуана и не верил своим ушам. Он что, под монастырь меня подвести пытается?! Я же четко ему сказал во время нашего знакомства — я не аристократ. Зачем он сейчас исполняет эту клоунаду на виду у всех?!

— Кстати, — как ни в чем не бывало продолжал Йеро, — Арен снова просил показать ему пару твоих фирменных выпадов. Разумеется, не из родовых стилей, а из тех, что попроще! Ты уж не отказывай, ему правда интересно!

На мое лицо слишком упрямо рвались отголоски мыслей, витавших у меня в голове, пока в мозгу не щелкнула одна простая догадка. Таасим Атерна. Весь этот спектакль разыгрывается из-за него одного. Ставлю свои новенькие ботинки, что его имя прозвучало тут совсем не зря. Мальчишка пытается меня о чем-то предупредить, а заодно, быть может, и защитить, демонстрируя всем, что я не просто какой-то безымянный выскочка, а близкий друг рода Эстуан. Каждое слово в его речи было сказано с тем расчетом, чтобы греющие уши аристократы из другой половины зала, нарисовали себе вполне понятную картину. Это и упоминание званного ужина только для своих, и белиберда про родовой стиль, и намек на то, что некий Арен давно уже что-то там от меня ждет.

— Я обещаю подумать над твоим предложением, Йеро, — расплылся я в такой же насквозь фальшивой улыбке. — Мне крайне неудобно будет отказывать твоему отцу, поэтому я постараюсь найти время.

— Отлично! Тогда надеюсь увидеть тебя послезавтра, к исходу седмицы. Не забудь прихватить и своего огромного спутника! Рад был повидаться! Астал, Данмар, — он по очереди кивнул нам, слегка дернув подбородком, и испарился в толпе так же быстро, как и появился, успев лишь крикнуть напоследок: — У нас занятия начались с первого дня, так что мне пора! Увидимся!

— Гляди-ка, он даже твое имя разузнал, — вполголоса поделился я с воителем.

— Это кто вообще такой был? — Хмуро поинтересовался Астал, напряженно потирая свой шрам на щеке.

— Мой новый знакомый. — Коротко ответил я. — Встретились с ним перед экзаменом.

— Да? — Удивленно поднял брови мой собеседник. — А у меня сложилось впечатление, что вы знакомы гораздо дольше.

— Все верно, — кивнул я, и здоровяк устало помассировал переносицу, пытаясь переварить мой ответ.

— Я тебя снова не понимаю… — признался Астал, отнимая руку от лица. — Так вы познакомились давно или все же перед экзаменом?

— Я же уже ответил на этот вопрос.

— Да, но потом ты сказал…

— Нет, — прервал я воителя, — это ты сказал, будто тебе показалось, что мы с этим юным аристократом давно знакомы. А я лишь подтвердил, что у тебя сложилось верное впечатление.

— Э-э-э-м-м-м… — великан, казалось, запутался от моих объясненией еще больше, поэтому я, проказливо усмехнувшись, решил больше его не мучать.

— Йеро специально говорил так, чтобы всем, кто слышит наш разговор показалось, будто мы старые приятели.

—А-а-а… — понятливо протянул Астал, но потом снова нахмурился. — И для чего?

— Вероятно, это как-то связано с семейством Атерна, — пожал я плечами. — Думаю, что моя победа над Таасимом во время вступительного поединка была воспринята им несколько болезненно. Скорее всего, он теперь будет пытаться мстить мне, а Эстуан посчитал, что статус аристократа и близкого друга их семьи способен меня защитить.

— Но ты же собирался… как же ты говорил… а, точно! Ты же собирался перед знатью особо не отсвечивать? — Последнее слово Астал проговорил с отчетливым довольством, словно пробовал на вкус. Ему явно понравилось то, в каком смысле я его использовал. — Насколько я помню, ты считал, что изображать из себя аристократа это опаснее, чем быть безымянным простолюдином.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Было дело, — согласился я. — Но только что прямо в твоем присутствии жизнь внесла в мои намерения свои коррективы. Теперь, случись что, горечь разоблачения предстоит разделить со мной и семейству Эстуан.

— И все это ты понял только из одного только отвлеченного разговора? — Глаза великана округлились настолько, будто он увидел, как у меня вырастает вторая голова.

Дождавшись моего утвердительного кивка, воин грязно выругался:

— Будь прокляты эти поганые благородные со своими вонючими интригами…

— Привыкай, мой огромный друг, — преодолевая сопротивление упрямого грешника, сидящего во мне, я похлопал Астала по локтю. Выше было уже просто сложнее дотянуться. — Мы еще даже не начали учиться, а потому ни ты, ни я толком не видели этой подковерной возни во всей красе.

— Надеюсь, что и не увидим, — здоровяк поднес к переносице сложенные в молитвенном жесте пальцы, как будто просил у Воргана избавить нас от такой участи.

— Боюсь, твоим надеждам не суждено сбыться. — Вынужден был я огорчить воина. — Есть у меня подозрение, что нами уже заинтересовались некоторые личности. Твое имя тоже сейчас прозвучало, и оно было многими услышано. А это значит, что о самом взрослом Аколите тоже вскоре поползут слухи…

Астал ничего мне на это не ответил, а лишь нервно дернул щекой, словно напоминание о возрасте его задело. Однако спустя полминуты напряженных раздумий он все-таки не выдержал молчания.

— Данмар, ты же головастый малый, — почти просящим тоном начал он, — скажи, что нам ничего из-за этого не будет.

— О чем ты? — Неподдельно удивился я. На моей памяти, это был первый раз, когда здоровяк выглядел обеспокоенным такой мелочью. — Неужели ты боишься внимания аристократов?

— Да не то чтоб боюсь, — нехотя признался мой собеседник, — но опасаюсь. Знаешь, когда я работал на Флогию, то видел, как некоторых высокородных сторониться даже она. А уж таких маленьких людей, как мы с тобой, эти златозадые вообще раздавят и не заметят.

— Видимо, также рассудили и в семействе Эстуан, — покивал я в ответ на размышления великана. — А ведь ты, помимо прочего, и так довольно известная личность в Махи. По крайней мере, в третьем и втором кольце о тебе многие наслышаны.

— Небесная Тысяча… ну и что же нам делать? — Сокрушенно выдохнул Астал.

— Ничего, — огорошил я его своим безразличным видом. — Просто будем вести себя понаглее. Я — как юный отпрыск нездешней аристократии, а ты — как мой наемник.

— Сомнительный какой-то план… — скептически покачал головой воитель, поджав губы.

— И тем не менее, ничего лучше я пока предложить не смогу. Хотя-я…

Я сделал вид что задумался, а потом, когда Астал чуть ли не пританцовывать начал от нетерпения, выпалил:

— Мы можем устроить революцию. Выгнать всю знать за ворота Махи, и отдать власть в руки ремесленников и производителей. Устроить классовую кровопролитную войну, в водовороте которой благородным будет вообще не до нас.

От моих слов кровь отлила от лица воина. Он стал цветом едва ли не таким же белоснежным, как мраморная колонна, на которую я облокотился.

— Я же просил, не говорить больше при мне подобных вещей! — Сипло прохрипел здоровяк, нервозно оглядываясь. — Ты же понимаешь, что за одну только мысль о подобном, нас обоих объявят врагами империи и уложат на плаху…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ладно. Нет, так нет, чего ты, — беззаботно отмахнулся я от предостережений до полусмерти перепуганного моими словам здоровяка.

Самое забавное, что он выглядел абсолютно уверенным, будто мне подобное под силу осуществить. Ну а что? Местное дворянство действительно нередко перегибает палку, пытаясь еще больше улучшить свое положение за счет рабочего люда. Эта язва зреет в Исхиросе и окрестных государствах уже не первое столетие, и остается лишь вопросом времени, когда она разразится реками белесого гноя, который щедро разбавится кровью и утопит в своей отвратительной розовой пучине всех причастных и не очень.