Убить волка (СИ) - Priest P大

Но Чан Гэн не мог злиться на него долго, потому что знал, что Шэнь Шилю действительно любил его как родного сына — и это были не пустые слова.

Однажды, когда Чан Гэн очень тяжело заболел, Сюй Байху как обычно не было дома. Врачи предупреждали, что жизнь мальчика в опасности. Его ифу забрал его к себе домой и наблюдал за ним без сна три дня и ночи.

Каждый раз, когда Шилю выходил из дома, для него было совершенно не важно, как близко или далеко от него Чан Гэн. Не было важно даже то, чем мальчик мог заниматься в это время. Но он всегда дарил Чан Гэну несколько маленьких игрушек или сладостей. Пусть Чан Гэну всё это жутко не нравилось, но он не мог не отрицать того, что Шилю думал о нём всегда, в любое время и в любом месте.

Короче говоря, каждый раз, когда Чан Гэн встречался с Шилю, он всегда очень быстро и чрезвычайно сильно раздражался. И всё же, смотря на своего ифу, он не мог скрыть того, что беспокоился за него.

Иногда Чан Гэн задумывался: пусть Шэнь Шилю никогда не был военным, ученым, да и вообще не мог даже по дому ничего толком сделать — найдется ли в будущем кто-нибудь, чей разум будет обманут его красотой, что... полюбит его?

Когда-нибудь его ифу, конечно же, женится. У него появятся свои детишки. Вспомнит ли он тогда своего приемного сына?

От таких мыслей в сердце Чан Гэна закралось тревожное волнение, но тут он заметил квадратную коробочку на столе Шилю. Выкинув лишние мысли из головы, он обратил внимание своего ифу на коробочку:

— Это оно?

Шэнь Шилю кивнул.

— Это для тебя. Открывай.

Там, наверное, рогатка. Или пакет с сыром. В любом случае — точно ничего ценного.

Чан Гэн открыл коробочку, не ожидая увидеть там что-нибудьу стоящее и заранее ругаясь на Шилю:

— Тебе стоит научиться экономить деньги. Даже если у тебя есть лишние. К тому же, я...

Увидев предмет в коробке, он внезапно закрыл рот и широко раскрыл глаза.

В коробке лежал железный браслет!

Так называемый железный браслет — часть легкой брони, его использовали в армии. Внешне он был похож на невзрачный лист металла, который достаточно обернуть вокруг запястья. Но железный браслет был настолько удобен, что его очень часто отделяли от основной брони.

Железный браслет был шириной около четырех цунь [3]. Внутри него могло быть три или четыре маленьких ножа, изготовленных невероятно искусно с особым усердием руками настоящих мастеров. Они были настолько тонкими, что их можно было сравнить с крыльями цикады. Их еще называли «Сю чжун сы» [4]. Говорят, что лучшие мастера могут выстрелить из «Сю чжун сы» так, что в мгновение ока на расстоянии нескольких футов разрежут волосок пополам.

Чан Гэн был поражен.

— Откуда... Где ты это взял?..

— Шшш! Говори тише, а то Шэнь И услышит, а если увидит — снова начнет ныть и морали читать! Это же не игрушка. Ты знаешь, как им пользоваться?

Учитель Шэнь тем временем поливал цветы во дворе. И слышал он прекрасно. Поэтому ему не составило труда услышать, о чем говорят в доме. Только он понятия не имел, что ему нужно сделать с этим несносным полуглухим человеком, который так любит мерить всех по себе?

Чан Гэн учился у Шэнь И разбирать доспехи, поэтому он умело надел железный браслет на запястье. И только после он понял, чем этот браслет отличался от других.

Изготовление «Сю чжун сы» требовало особого мастерства. В округе не каждый был способен создать нечто подобное. Большинство железных браслетов на рынке были старыми и уже использованными. К тому же все они были рассчитаны на взрослых мужчин. Но вот браслет, подаренный Шилю, был явно меньше по размеру и идеально подходил для запястья подростка.

Чан Гэн остолбенел.

Шэнь Шилю знал, о чем его сын хотел спросить, и медленно сказал:

— Я слышал от торговца, что это дефектный товар. Это не значит, что он весь испорчен. Просто размер немного маловат. Никто не хотел покупать, и он продал мне браслет по самой низкой цене. Использовать я его ни для чего не могу, поэтому ты можешь поиграться с ним. Просто будь осторожен и никому не причиняй вреда.

Чан Гэн редко проявлял восторженность. Сейчас как раз был такой момент.

— Спасибо... — тихо сказал он.

Шэнь Шилю не мог не пошутить:

— Спасибо кому?

Чан Гэн тут же вспыхнул и раздраженно крикнул:

— ИФУ!!!

— А ну немедленно подчинись тому, кто тебя кормит, несносный мальчишка! — Шэнь Шилю засмеялся и обнял Чан Гэна за плечи. — Иди домой. Не задерживайся допоздна в месяц отрекшихся духов.

Чан Гэн выслушал его и задумался. Действительно, сегодня же пятнадцатое июля.

Через заднюю дверь дома братьев Шэнь он вышел в сторону своего дома. И тут его внезапно осенило: мелодия, которую наигрывал Шилю, была ему знакома. Может быть Чан Гэн и ошибался, но она очень напомнила мелодию, что играют во время церемонии погребения умерших.

«Разве это уместно?..»

***

Когда Чан Гэн ушел домой, Шэнь Шилю склонил голову и прищурился в попытке найти дверь. Поискав, он, наконец, нащупал её очертания и осторожно толкнул её.

Шэнь И ожидал его во дворе и, когда Шилю вышел, протянул руку, чтобы помочь подойти.

— Этот железный браслет изготовлен из лучшего сплава, а три лезвия внутри изготовлены самим мастером Цю Тяньлинь. Мастер скончался, и они прекратили производить и продавать его... ммм... дефектные товары?

Шилю не ответил.

— Хорош! Прекрати уже придуриваться! Ты ведь хочешь воспитать его как своего собственного сына?

— Конечно хочу! Да и нравится он мне. Он примерный, доброжелательный, — наконец ответил Шилю. — Может, он тоже думает об этом. Если я действительно смогу сделать его своим наследником и передать ему свое имя, то мы решим сразу столько проблем! К тому же он станет намного лучше жить.

Учитель Шэнь выдержал короткую паузу, затем прошептал:

— Для начала тебе стоить научить его не раздражаться на тебя так резко. Или тебя это совсем не волнует?

Шэнь Шилю улыбнулся, приподнял край халата и толкнул дверь в дом.

С совершенно бесстыдным лицом он ответил:

— В мире существует куда больше людей, которые терпеть меня не могут.

***

Этой ночью вдоль речных вод плыли огоньки. Заблудшие души возвращались домой.

Глубокой ночью, еще до рассвета, тело Чан Гэна охватил жар, а на коже выступили капли холодного пота. Его набедренная повязка была влажной.

В жизни каждого подростка, когда он начинает взрослеть, всегда наступает момент, когда ему стоит задуматься о некоторых несколько неловких вещах, про которые обычно не принято говорить вслух. Он будет испытывать страх и растерянность, но ничего не сможет с этим поделать.

Но Чан Гэн отличался от обычных подростков. Он не паниковал и не был смущен. Он совершенно беспечно сидел на кровати, а затем поднялся, чтобы поскорее помыться. На его лице застыло легкое, едва уловимое выражение отвращения к самому себе.

Он спустился, чтобы набрать ведро холодной воды. Облившись с головы до ног и вытершись, Чан Гэн достал аккуратно сложенную одежду, заменил постельное белье, оставив только подушки, допил оставленный еще вечером чай и начал заниматься обычными делами.

Чан Гэн не знал, что снится другим людям.

У него никогда не было весенних снов [5], но ему почти всегда снились смертоносные метели, способные убивать людей.

В тот день ветер был похож на густой грубый белый мех, безжалостно проносящийся мимо. Кровь на руках Чан Гэна сгустилась, превратившись в месиво из снега и грязи. Рев волков был повсюду. Он не чувствовал даже ржавого запаха собственной крови. Каждый вздох приносил новую волну дикой боли, проникавшей глубоко в кости. Конечности Чан Гэна едва не окаменели от холода. Легкие горели. Он был уверен в том, что снег полностью поглотит его.

Но нет.

Когда Чан Гэн нашел в себе силы открыть глаза, он почувствовал приятное тепло. Кто-то накинул на него меховую накидку, укутал и нес на руках.

Он помнил, что тот человек был одет в белое одеяние, а его тело источало запах горького лекарства. Когда Чан Гэн открыл глаза, человек не сказал ни слова. Он просто вынул глиняный кувшин с вином и дал сделать всего один глоток.