Красавицы и кубки - Евгения Букреева

– Все, давай иди, оформляй там документы, – напутствовал он меня. – Извини, проводить не могу, дел много. Как закончишь, снова поднимайся ко мне, я тебя представлю твоей будущей начальнице.

Я заверила Дмитрия Витальевича, что непременно зайду, и с самым что ни наесть деловым видом направилась искать отдел кадров.

И вот тут-то мое везение закончилось, и началось то, что называется «еврейским счастьем». И хотя к столь уважаемой нации я не имею никакого отношения, но с «еврейским счастьем» знакома не понаслышке. Потому как фатальное невезение накрывает меня регулярно.

Нет, конечно же, я обычно не передвигаюсь, спотыкаясь на каждом шагу, как жертва ДЦП, и вообще, моя походка кажется мне вполне изящной. Да и дверные проемы в этом здании вкупе с порогами и лестницами соответствовали мировым стандартам и отнюдь не являлись аналогом лабиринтов из форта Боярд, но мое невезение плевать хотело на эти благоприятные условия.

Как только я покинула кабинет Ильина, окрыленная открывающимися передо мной перспективами, мое невезение проснулось, встрепенулось и для затравки подставило мне подножку. Самую настоящую.

Дело в том, что для того, чтобы спуститься на два этажа ниже требовалось пройти по лестнице, поэтому я, миновав коридор, уверенно свернула в дверной проем, с ободряющей надписью «выход» и моему взору открылась лестничная клетка, судя по запаху, по совместительству выполняющая функции курилки.

Конечно, мне тут же захотелось курить. Я достала сигареты и огляделась. Пепельница стояла на пролет ниже, но около нее столпилась компания курящих – несколько мужчин и одна девушка. Девушка поражала воображение своим высоким ростом, подчеркнутым босоножками с пятнадцатиметровыми каблуками. При этом она не выглядела смешно или нелепо, скорее ярко и броско. Изящная короткая стрижка, со вкусом подобранная бижутерия, открытое и приятное лицо – все в ней вызывало симпатию. Она стояла в центре компании, состоящей из трех мужчин, в районе тридцати лет, и не надо было обладать аналитическим умом и наблюдательностью Шерлока Холмса, чтобы понять, именно она, эта высокая девушка, является предметом восхищения, поклонения и вожделения собравшихся здесь. Она смеялась и все время громко говорила, а мужчины преданно вились вокруг нее, ловя каждое слово, и наперебой пытались вызвать у нее улыбку.

Я невольно приостановилась и застыла с неподожженной сигаретой в руке, не решаясь спуститься к ним. Неудобно как-то, люди разговаривают, и тут я. С другой стороны, глупо было торчать тут, как соляной столп, тем более, что меня уже ждали в отделе кадров. Немного поразмыслив, я посчитала, что раз уж мне все равно надо спускаться вниз, то уместно будет незаметно проскочить мимо этой развеселой компании, и спуститься еще на этаж, наверняка там такая же урна имеется. Там я и покурю, спокойно, в одиночестве, никому не мешая.

Вот только карма у меня такая, что быть незаметной никак не получается. Вроде бы и хочется слиться с окружающей средой, стать хотя бы внешне одной из серой массы, но нет, не тут-то было. И вообще, эффектные и нетривиальные появления – это мой конек. На конкурсе самых заметных и идиотических дебютов «гран-при» по любому был бы моим.

Спуск с лестницы – не самое сложное, что может быть в этой жизни. Нормальный, здоровый человек совершает этот трюк по несколько раз в день, и хоть бы что. Я считаю себя нормальным и здоровым человеком, поэтому никаких сложностей не предвиделось. Я сделала шаг вниз…

И писец пришел. Не в смысле – милое и пушистое животное, а в смысле – Даша в очередной раз облажалась.

Я зацепилась ногой за что-то невидимое и полетела, расставив руки, аккурат как мечтала Катерина Кабанова из драмы Островского «Гроза». В процессе полета я, периодически пытаясь поймать равновесие, шлепала руками по периллам, в надежде если не прекратить мое стремительное продвижение вниз, то хотя бы снизить скорость. Увы, все было тщетно. Катерина Кабанова исполнила-таки свою заветную мечту и сковырнулась с утеса, только вот Волги внизу не предполагалось.

Сказать, что меня заметили, это сильно погрешить против истины. Даже пьяная и обнаженная Жанна Фриске, внезапно материализовавшаяся перед ними из воздуха, вряд ли имела бы больший успех. Моя демонстрация не шуточного владения своим телом и даже некоторых особо зрелищных приемов борьбы монахов Шао-Линя, поразила курящих в самое сердце. Действительно, не каждый день тебе бесплатно показывают стиль пьяного журавля практически по месту службы, так сказать «а ля натюрель».

Особенно наблюдавшие впечатлились финалом и, да, это был истинный шедевр, я бы сказала, изюминка моего выступления. Пронесясь со скоростью пикирующего бомбардировщика, сбитого фашистским «мессершмидтом», я со всей дури сбила высокую девушку, припечатав ее спиной к недавно отштукатуренной стене, и так и замерла, уткнувшись головой в ее живот. Поза, которую мы вдвоем продемонстрировали ошеломленным мужчинам, изяществом не отличалась и даже, видимо, вызывала какие-то нездоровые ассоциации, судя по их неприличному гоготу.

– Твою мать! Вы, девушка, совсем что ли? – это было первое, что услышала я.

– Не совсем, – пискнула я и зачем-то добавила, – Извините ради бога!

Девушка с ростом Сабониса, все еще прибывая в шоке от моей презентации, силилась, что-то сказать, но кроме непечатных ругательств, на ум ей, видимо, ничего не приходило. Собственно говоря, мое состояние тоже тянуло на шоковое, и понять девушку я могла. Мне всерьез хотелось расстаться с жизнью добровольно и особо извращенным способом. Например, снова подняться по лестнице и слететь еще разок, пробив-таки головой стену. Все лучше позорной позы «мама, роди меня обратно!» Когда я все-таки справилась с оцепенением, то подняла голову и оглядела ту, которая самортизировала мое падение. Как ни крути, не случись этого нежданного препятствия, моя голова вовсе не уперлась бы в живот спасительницы, а наверняка протаранила бы стену. А частичное разрушение здания офиса вкупе с черепно-мозговой травмой – так себе дебют, для первого трудового дня не самый лучший. Пока я размышляла, уместно ли в данной ситуации поблагодарить девицу за мягкую посадку, та слегка отошла от шока и даже отпечаталась от стены. И тут же накинулась на меня:

– Ты что, пьяная? Или у тебя ноги отказали? Что глазами хлопаешь? Или ты еще и немая? Ходить надоело? Решила летать научиться?

Подумав, что благодарность в данной ситуации, скорее всего, будет излишней, я неловко проблеяла:

– Извините. – Какого, черта! – продолжала бушевать барышня с ростом Сабониса, нависая надо мной и пылая праведным гневом. – Если у вас проблемы с опорно-двигательным аппаратом и координацией движения, то вам не сюда, а в клинику Диккуля. А пока советую вам обходить лестницы за версту и пользоваться лифтом! – Я же не нарочно! – робко попробовала я возмутиться

– Не нарочно, твою мать! Ты что, инвалид, что тебя ноги не держат? И вообще, дорогуша, в следующий раз проводи свои экспериментальные полеты в безлюдных местах! А то, убьешь кого ненароком!

Я уже вполне пришла в себя, и эти ее выпады стали меня задевать. Нет, ну я ведь и правда была ни в чем не виновата!

– Я уже сказала, что сделала это не нарочно, и извинилась. По-моему, этого достаточно!

– Да ладно, Ариш, что ты на девочку напустилась, – неожиданно подал голос в мою защиту один из курильщиков. – Ну, споткнулся человек, с кем не бывает. Девушка, – обратился он ко мне, – Вы не сильно ушиблись?

– Не сильно, – заверила я, пытаясь просочиться мимо группы и слиться со стеной.

– Конечно, ей-то что, – ворчливо отозвалась Арина, – У меня живот мягкий. А вот стенка, блин, твердая. Всю спину мне отшибла, птица гамаюн хренова. Ладно, черт с тобой, живи.

И она с достоинством повернулась ко мне и к своим приятелям спиной.

Она была хороша, эта Арина, высокая, статная, с большой грудью и длинными стройными ногами. Черное платье сидело на ней безукоризненно, как вторая кожа. Я видела такое же в магазинчике, тут недалеко, каюсь, не смогла удержаться, и перед визитом к Дмитрию Витальевичу заскочила в него, заинтригованная большой вывеской о распродаже. Очень хорошее платье, и с учетом скидок, совсем недорогое. Вот только соприкосновение со стеной не прошло для него бесследно, увы, вся горделивая спина Арины была вымазана кривыми мазками побелки, словно по ней прошелся кистью спятивший маляр.