Мистический Петербург - Виктор Степаков

В июльский полдень 1834 года состоялась церемония открытия гранитного спуска к Неве напротив здания Академии художеств. Едва успел попечитель изящных искусств великий князь Константин Павлович произнести приличественную случаю речь, как из толпы выступила некая мрачная личность. Это был ученый Армяков. Подбежав к изваянию одного из сфинксов, установленных на каменных постаментах спуска, он страшным голосом прокричал: «Не допущу!» — и, выхватив из-под сюртука огромную кувалду, с яростью обрушил ее на тысячелетнюю египетскую древность.

Дюжие полицмейстеры тотчас схватили злодея и поволокли в околоток. Некоторое время в Петербурге бурно обсуждалось данное происшествие, но постепенно интерес к Армякову угас, и общество переключилось на обсуждение других городских скандалов.

О дальнейшей судьбе ученого никаких известий не сохранилось. И, вероятнее всего, странный поступок египтолога так до конца и остался бы не проясненным, а памятью о нем служил внушительный скол, оставленный армяковской кувалдой на гранитном челе одного из сфинксов, если бы спустя 150 лет в руки потомкам не попало научное наследие Армякова.

Наследие Армякова

В 1984 году проводился капитальный ремонт комплекса зданий Ленинградского университета. В одном из корпусов, где с начала прошлого века располагались жилые квартиры ученых, выпускник строительного ПТУ рушил кирпичную перегородку. Внезапно лом подозрительно легко вошел в стену и вместе с кирпичами и кусками штукатурки к ногам молодого рабочего упала железная шкатулка. Когда ее вскрыли, то обнаружили пожелтевшие бумаги, датированные XIX веком.

Находку передали в Ленинградское отделение АН СССР, где ее определили в архив. Там бы и пылиться обнаруженным бумагам, не наткнись на них аспирант Семен Цибик, установивший, что в архив попало наследие забытого петербургского египтолога Ивана Армякова. После его изучения аспирант с трепетом понял, что держит в руках совершенно новую методику дешифрования древнеегипетской письменности, которая не только перечеркивает устоявшиеся методы прочтения египетских текстов, но и ставит под сомнение все ранее накопленные знания по истории Древнего Египта!

Аспирант рассказал об открытии своему научному руководителю академику Галангусейнову, личности весьма высокомерной и безапелляционной в суждениях.

— Вы не египтолог, а осел, — строго сказал академик Семену Цибику. — Подумать только, увидеть в бреднях какого-то Армякова новую методику дешифрования! Выходит, что мои монографии «Древнеегипетские граффити» и «Ленинское учение в стране пирамид» — псевдонаучные труды и я не ученый, не лауреат Ленинской премии, а шарлатан?!

Аспирант ушел от руководителя, словно оплеванный, но изучения наследия не прекратил. Напротив, чем глубже он вникал в записи Армякова, тем больше убеждался в гениальности его метода прочтения древней письменности (схему армяковского дешифрования излагать не имеет смысла, поскольку она интересна лишь узкому кругу специалистов). Но особенно Цибик был поражен, когда дошел до записей Армякова, где последний приводил новое толкование надписей на египетских сфинксах, установленных на набережной Невы. Выходило, что иероглифы, выбитые на их гранитных основаниях, не имеют никакого отношения к титулам Аменхотепа, а являются страшным заклинанием фараона-чернокнижника. «Я — тот, кто закроет Свет и откроет путь Тьме», — гласил текст на граните. Далее в строгом соответствии были выстроены тайные символы мрачных божеств Инпу, Сета, Нефтиди и обители мертвых — Абидоса, что в целом составляло сложную магическую формулу заклятия. А завершалось оно так: «С исходом ста тысяч Лун будет нарушен покой владык молчания и разрушены предначертания богов. Откроют глаза и выйдут наружу те, кого видел Я, и придет царство Тьмы. Да будет так! Великий Инпу маат хаперрасенеб ипувера Абидос атум птаххотеп!»

— Поначалу я не придавал большого значения смыслу заклятия, но после знакомства с Самуилом Толбачеком мое отношение к этому изменилось, — позже признался Семен Цибик.

Имя Самуила Толбачека (пропал без вести при изучении аномальных явлений на Киновиевском кладбище в 1988 году) было широко известно в среде городских знатоков оккультных учений. Именно он первым пришел к выводу о том, что надписи на сфинксах могут служить реальным доказательством некогда существовавшего в Египте тайного колдовского культа, не известного современной науке. По его мнению, этот культ соединил в себе традиционную египетскую магию и знание чернокнижников Ассирии, Шумера и древней страны Пунт (район современного Сомали). В тексте заклятия присутствуют непереводимые обрядовые фразы (маат хаперрасенеб и др.), встречающиеся только в колдовских манускриптах этих стран древнего мира, таких, как «Песнь ночи», «Свод тайного» и «Природа черных духов пустынь», фрагменты которых сохранились до наших дней. Кроме того, Самуил обратил внимание на явную связь между заклятием и неудачной попыткой ученого Армякова уничтожить одного из сфинксов в 1834 году. Эту попытку он истолковал как догадку египтолога о чем-то ужасном и желание предотвратить этот ужас.

А незадолго до своего бесследного исчезновения Толбачек сделал следующее заключение:

— Если говорить о силе заклятия и его негативных последствиях, возможны два варианта. Первый: вместе с забвением культа заклятие превратилось в пустую угрозу. И второй: за минувшие века древнее Зло обрело страшную силу. Воплощение этого Зла в тех потусторонних существ, о появлении которых предупреждает заклятие, может оказаться причиной непредсказуемых последствий. А так как набережная, где установлены сфинксы, издавна имеет плохую репутацию, то наиболее вероятно, что события будут развиваться по второму варианту.

Нехорошее место

То, что гранитный спуск к Неве с изваяниями сфинксов — место нехорошее, впервые было документально зафиксировано в 1938 году. Летом этого года Ленгорстройтрест проводил работы по реставрации гранитной облицовки Университетской набережной. Внезапно пескоструй комсомольской бригады Вячеслав Кочан направил мощную струю песка из пневмошланга, как было сказано в протоколе, «в ухо комсорга бригады тов. Беляевашвили, нанеся ему контузию и тяжелое увечье». Затем комсомолец Кочан при помощи шланга разогнал остальных членов бригады и принялся гонять, все тем же шлангом, благо длина позволяла, студентов, выходящих из Академии художеств. Бесчинство прекратили сотрудники милиции, скрутившие хулигана, но поскольку при задержании он орал, что «способен надрать задницу самому товарищу Сталину!», его незамедлительно отправили в управление НКВД на Литейный, 4.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});