Городские легенды (мистика Екатеринбурга) - Александр Хуснуллин

Ну, Урал – он и есть Урал. Камня здесь навалом, это вам каждый садовод скажет. При предварительном бурении убедились, что советский небоскрёб не завалится со временем набок, и дали отмашку на строительство.

Естественно, и археологи для проформы поковырялись. Нашли пару монеток 1720 и 1724 года чеканки, полтора килограмма монеток дореформенных, – в смысле – отчеканенных до денежной реформы 1961 года, – но костей, черепков и прочих артефактов не нарыли.

И вот… доковыривает экскаваторщик Мосунов до самого скального основания участок, положенный ему по долгу службы… а из-под ковша

– искры полетели. Да не мелкие, знакомые любому экскаваторщику, а крупные… ядовито-жёлтые…

Первая мысль – бомба! Однако откуда здесь бомбам глубоко в земле сидеть? От жёлтой курицы? Не Москва, не Питер… слава Богу, немцы на своих бомберах досюда не добрались! Короче, слезает Мосунов с сиденья, закуривает и нехотя ковыляет к ковшу, – всю задницу за смену отсидишь! Радикулит – профессиональная болезнь… не считая хронической простуды и геморроя. А по инструкции положено поглядеть… чтоб их чёрт побрал, этих профсоюзных долбаков – понапишут незнамо чего, а рабочий класс отдуваться должен…

Через пять минут Мосунов не своим голосом прораба зовёт. А может и не прораба. Орёт человек дурным голосом во всё горло… потухшая папироска из угла рта свисает… прилипла. Прораб, естественно, долго не появляется, а работный люд, радуясь незапланированному перекуру, собирается вокруг жестикулирующего Мосунова, бесперечь машущего рукой в сторону своего застывшего экскаватора, а потом, в естественном любопытстве бредёт, оступаясь на вывороченных камнях, к ковшу. Мосунов сзади нерешительно бочком пробирается…

***

Представьте себе металлическое сизое кольцо диаметром метра в полтора, впаянное в гранит. Причём от этого кольца во все стороны, вроде, как корни в граните протискиваются. Если присмотреться, то и гранит, и кольцо единое целое составляют. Каждый корешок выпускает множество боковых корешков и они змеятся, переплетаются… и постепенно сходят до толщины волоска.

А середина кольца крышкой закрыта. Причём сразу видно, что это именно крышка. Лежит себе, подлая, даже зазоры между крышкой и кольцом пылью не запорошены. С какого хрена искры летели, непонятно!

Ни царапинки, ни пылинки на всём металле… и даже на всей гранитной поверхности – в радиусе метра два. Будто не ковшом убрано, а рисовой мягкой метёлочкой, как у археологов.

Фотографии крышки в деле имеются, конечно. Только смотреть не советую. Нет там ничего – идеально отполированный сегмент сферы. Но, вот, что в деле имеется: каждый, – подчёркиваю – каждый! – о своём говорит. Мол, изображено на крышке лицо какое-то.

…кто-то и зубы видел…

А фельдшерица старенькая, как раз по поводу сломанного пальца у одного из разнорабочих приключившаяся, так за сердце и схватилась – перепугала всех. Итак народ сам не свой – а тут ещё охает бабка, хватается за сердце и оседает… пена изо рта пошла, кстати. Хрен его знает, мы не медики, может, так оно и должно быть при плохом сердце…

Отдельно замечу – в деле есть показания фельдшерицы этой. И знаете, что она сказала? Что в момент, как у неё сердце схватило, явственно послышалась ей музыка… и она её узнала. Помните песню

'TIME' 'Пинк Флойд'? Ну, самое начало, когда басы в дело вступают?

Внучок её задолбал этой песней на магнитофоне – самая мода была в те времена. А стены-то деревянные… жила бабка в самом центре в трущобах у 'Дома контор' на задворках. Вот внук её и достал…

А там и в самом деле начало песни жутковатое. А не верите – врубите наушники на полную мощность и послушайте… пока кровь из ушей не пойдёт. У бабки – пошла. Слишком внезапно и громко загремело… и зло как-то… не по-человечески зло.

Пока бабку оттаскивают, фронтовик бывший за голову схватился. Ему в 1945-м в венгерском городке Секешфехервароше прилетело… прямо в лицо брызнуло от впереди бегущего солдатика.

Мина. Залепило бедняге фронтовику тёплыми до омерзения кишками и калом всё лицо… но по молодости лет и в горячке боя – смахнул и думать постарался забыть. А здесь – катается по камням, хрипит и всё пытается с головы стряхнуть. Заметьте – как раз кишки дочери ему и померещились… а той тогда уже лет тридцать было… двое детей у неё – мальчик и девочка.

Умер, кстати, через пару дней этот фронтовик. Батюшку просил на исповедь – не позвали. На весь город одна Ивановская церковь – так и не дождался.

Кто-то из присутствующих просто вонючим потом с беспричинного страха облился… кто-то Бога в небесах увидел, но постеснялся другим сказать, только отворачивался и суетился, помогая оттащить пострадавших… изредка, украдкой, на сияющий Лик в небе оглядываясь…

Кто-то в штаны навалил… так – без причины.

Прораб прибежал – ужас!

И никто не уходит. Пострадавшим кто помогал – те ещё чего-то соображают, стесняясь дерьма в штанах… остальные – просто, как зомби какие-то. Скажешь – поможет, а не окликнешь – так и будет стоять.

Там много, в деле, показаний. В целом – ничего странного. Один даже подумал, что дурной газ из-под крышки пошёл. Парень до этого в шахте работал – помнит.

А со стороны площади 1905 года трамваи, слышно, стучат… по берегу реки, за забором, молодёжь пьяненькая вопит… девицы себе повизгивают…бутылки из-под портвейна пустые о камни – вдребезги – дзинь!

Воскресенье!

Гуляет рабочий класс Свердловска. Интеллигенция гуляет.

Жизнь идёт.

Семидесятые…

***

А начальником строительства Белого Дома, надо сказать, был тогда молодой, перспективный, спортивный, жёсткий… прямо-таки кинематографический яркий Борис Николаевич Ельцин. Вот и звонят ему, едва отошедши от суеты.

Приезжает Ельцин и матюгами на прораба. Какого-растакого хрена вся площадка не работает?

Так, мол, и так – сам полюбуйся. И не хрен ругаться! Народ в возбуждении, не ровён час, могут и лопатой огреть – не царское время… да и край со времён Петра – каторжный, отчаянный.

Спускается Борис Николаевич к месту происшествия, где три-четыре наиболее стойких работяг толкутся… и зеленеет. Мужик-то он наш, уральский. Корни крепкие. Так, потошнило немного, но быстро отошёл.

Что там Ельцин видел – не знает никто. Но вот какая штука – открылась крышка. Просто приподнялась и…

…и в сторону отошла… и легла на гранит.

И изображения на её поверхности – как внутрь втянулись – гладкая стала, матово-чёрная, а не блестящая, как раньше. Открылась внутри кольца дыра-колодец… шахта, не шахта, а вроде канализационного люка. Темнота внутри… если рискнёшь поглубже заглянуть, конечно… а таких смелых мало нашлось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});