История Ричарда III как исторический источник - Е Кузнецов

Все здесь перечисленные недочеты произведения Мора не в состоянии перечеркнуть важность "Ричарда III" как исторического источника. Т. Мор не только повествует о реально случившихся событиях; в его "Ричарде III" нет вымышленных героев: всех более или менее значительных персонажей, действующих на его страницах, исследователи успешно идентифицировали по другим источникам с реальными, жившими тогда людьми {Лишь идентификация таких эпизодических героев моровской история, как Поттиер (прим. 16), Миддльтон (прим. 67), однофамилец лорда Гастингса (прим. 69), Джон Грин (прим. 114), до сих пор вызывает сомнения.}. Впрочем, в описании исторических героев Мор не избежал отдельных неточностей. Он неправильно называет имена Бэкингема, Гастингса, проповедника Шея, на 13 лет увеличивает возраст Эдуарда IV, ошибочно считает Роттерхема главой депутации протекторского Совета в убежище к Елизавете.

Однако отдельные неточности не могут затушевать главного - оценка большинства действующих лиц изображенной им трагической истории получила поддержку у современников. Это касается Джона Рассела, епископа Линкольна, епископа Эли Джона Мортона {Манчини, как и Мор, был высокого мнения об этих прелатах, относя их к виднейшим государственным деятелям того времени. О Расселе, например, можно прочесть, что это человек "большой учености и большого милосердия" (Mancini, p. 102).}, Энтони Вудвиля, лорда Риверса {И Манчини, и Мор в равной степени с уважением относятся к нравственным качествам Энтони Вудвиля.}, лорда-чемберлена Уильяма Гастингса {Манчини, подобно Мору, подчеркивает популярность Гастингса.}, Томаса Грея, маркиза Дорсета {Манчини более резок в оценке Томаса Грея, чем Мор, который, вероятно, не мог писать всего о члене фамилии, столь близкой к правящему монарху, ограничившись указанием на то, что Томас Грей с Гастингсом являлись соперниками и в политике, и в любовных похождениях. Манчини обвиняет Грея, наряду с Эдуардом Вудвилем и Елизаветой, в расхищении королевских сокровищ Тауэра (Mancini, p. 83, 90 etc.).} и самого короля Эдуарда IV {Сравни описание Эдуарда IV, данное Мором, с характеристикой этого короля у Манчини (прим. 7).}.

Здесь мы подходим к решающему моменту в оценке труда Мора: действительно ли Ричард являлся таким зловещим олицетворением пороков, каким он предстает перед нами со страниц его "Истории?" Кармелиано и Росс, Андрэ и Вергилий, Фабиан и другие лондонские хронисты солидарны с Мором {См. прим. 13.}. Впрочем, историки нашего времени выражают недоверие к их беспристрастности на том основании, что все они работали над своими сочинениями в годы правления Генриха VII, виновника гибели Ричарда III {Е. F. Jacob. The Fifteenth Century, 1399-1485. - "The Oxford History of England", v. XI. Oxford, ed. G. Clark, 1961, p. 610.}. Подобные суждения вряд ли могут иметь место, когда речь заходит о Д. Манчини. Между тем он, в отличие от Андрэ, Кармелиано, Росса, оттеняя некоторые положительные качества Ричарда как полководца, государственного деятеля, причем в схожих с Мором выражениях {Mancini, p. 76-77.}, тем не менее не отрицает узурпаторского характера его действий {Ibid., p. 72, 88, 108.}, скорбит по поводу печальной участи детей Эдуарда IV (хотя точных сведений об их гибели у него не было, да и не могло еще быть), оценивает убийство Гастингса как преступление {Mancini, p. 110. Опасаясь противодействия своим планам со стороны Гастингса и других, Ричард, замечает Манчини, "бросился сломя голову навстречу преступлению".}. Возмущение сквозит в его словах, посвященных июньским речам подкупленных Ричардом проповедников о незаконности прав детей Эдуарда на корону {Mancini, р. 116.}. Как видим, беспристрастный Манчини во всех принципиальных вопросах занимает ту же позицию, что и великий английский гуманист.

Историки нового времени, начиная с Бэка и Уолпела {Георг Бэк (ум. в 1623 г.) написал "Историю жизни и правления Ричарда III". Она была впервые издана в 1646 г. В 1719 г. "A History of the Life and Reign of Richard the Third" была переиздана. Работа Бэка оказала непосредственное влияние на Горация Уолпела (H. Walpole. The Historic Doubts of the Life and Reign of King Richard the Third. London, 1768). Сомнения Г. Уолпела активно поддержали в следующем столетии Каролина Гэлстед ("Life of Richard III", v. I-II, 1834) и Элфред О. Легг (А. О. Legge. The Unpopular King, 1885). См. также: С. R. Markham. Richard III: A Doubtbul Verdict Reviewed, EHR, VI. 1891, p. 261 ff. Перу Мэркхема принадлежит и более обширный труд "Richard III: his Life and Character" (1906). Из работ последних лет "в защиту Ричарда III" выделяется исследование П. М. Кэндела (см. "Список сокращений" - Kendall).}, немало потрудились, чтобы снять с исторического портрета Ричарда III ту густую черную краску, какой покрыли его современники. Но их усилия оказались бессильны перед логикой фактов. В настоящее время речь идет о таких мало что решающих деталях, как: имел ли Ричард план захвата трона уже в апреле или он возник у него постепенно, по мере успехов в борьбе с партией королевы? {Cairdner, p. 49 ff; E. F. Jacob. The Fifteenth Century, p. 610 ff.} Существовала ли в действительности помолвка между Эдуардом IV и Элеонорой Батлер? Даже при положительном ответе на второй вопрос, даже в случае признания (хотя такое маловероятно, учитывая чрезвычайно короткий промежуток времени), что захват трона произошел благодаря стечению обстоятельств, независимо от воли протектора, то и тогда приговор, произнесенный над Ричардом великим гуманистом Англии, будет лишь несколько смягчен, но отнюдь не отменен. В сомнениях критиков Т. Мора можно обнаружить нечто рациональное. Ричард III - не исключение. Он отнюдь не преступник-одиночка. Выросший в годы кровавых оргий "войны Роз", он воплотил в себе наиболее типичные черты английского феодала той поры.

Итак, "Ричард III" Томаса Мора достоверен: Это не литературное, а историческое произведение, имеющее литературную ценность. Тогда неизбежно возникает вопрос: в чем особенности исторического почерка великого гуманиста?

Говоря об "Утопии", нельзя не восхищаться смелости мысли английского ученого. Смелость мысли свойственна и более раннему его творению. В "Ричарде III" Мор решительно рвет с традиционными феодальными приемами летописания. "Ричард III" - история, написанная пером гуманиста, который стремился возродить манеру письма античных историографов {У критиков "Истории Ричарда III" довольно популярен вопрос, кому из древних подражал ее автор. Называются имена Саллюстия, Тацита, Светония (Е. Е. Reynolds. The Field. .., p. 82). P. С. Сильвестер находит у Т. Мора иронию Фукидида, считает творения Плутарха образцом для его исторического сочинения (RIII, Introduction, p. LXXXVI).}. Отсюда богатая разнообразными красками палитра слов, частое обращение к живым оборотам прямой речи, настойчивое стремление раскрыть характеры изображаемых людей, объяснить совершаемые ими поступки особенностями их психического склада и наконец прагматический строй всего произведения. Впервые в английской историографии оценки историка - не просто редкие отступления от монотонного потока сообщаемой информации. Наоборот, весь материал повествования подчинен логике авторской концепции. А те отступления от канвы истории, которые делает Мор, связаны с потребностью высказать свою точку зрения по кардинальным вопросам общественного бытия современной ему Англии. Таково замечание по поводу налогов, вложенное в уста Бэкингема осуждение церковной привилегии убежищ или полное сарказма суждение о баронских усобицах второй половины XV в.

Верность фактам, невиданная до той поры в Англии глубина интерпретации, богатство речи {Даже в начале XVII в. Бен Джонсон в своей "Английской грамматике" цитировал "Историю Ричарда III" Мора чаще, чем какое-нибудь другое прозаическое произведение (BВ. W. Chambers. The Place..., p. 99).} вот что сделало "Историю Ричарда III" образцом английской истории на английском языке, образцом, который долго были не в состоянии превзойти британские летописцы и историки {Сравни с оценкой, данной Эдуардом Фуэтером в "Geschichte des neuern Historiographie". Munchen und Berlin, 1911, S. 163.}.

Рассказанное на этих страницах не может не натолкнуть на мысль, что из двух вариантов "Истории" - английского и латинского - именно первый должен быть помещен в центр внимания. Если не образцовой {Б. В. Чэмберс называет рэстеловский текст "образцом скрупулезного издания" ("The English Works...", v. I, p. XXX). P. С. Сильвестер не склонен полностью поддерживать эту высокую оценку труда Рэстела, обращая внимание на то, что вставки Рэстела из латинского варианта "Истории" помещали сохранить целиком автограф Мора (RIII, р. XXX-XXXII).}, то во всяком случае лучшей {Р. Грэфтон, трижды до Растела издававший моровского "Ричарда III" по плохим копиям (см. подробнее: W. А. С. Dogle-Davidson. The Textual Problems of the "History of Richard III"; "The English Works...", p. 43 ff.; RIII, p. XVI ff.), оказался вынужденным признать превосходство рукописи, находившейся в распоряжении у Рэстела, и включил изданный последним текст "Истории" в подготовленный им к печати в 1568 г. обширный летописный свод ("The English Works...", p. 46).} публикацией английского текста {Все автографы Мора и их англоязычные копии потеряны, что не может не осложнить текстологический анализ, а следовательно, и оценку существующих изданий.} "Ричарда III" в XVI в. является появившаяся на свет в типографии племянника великого гуманиста Уильяма Рэстела в 1557 г. {У. Рэстел был литературным душеприказчиком Т. Мора и имел большое число его рукописей - английских и латинских. Англоязычная часть наследства великого гуманиста была издана Рэстелом в 1557 г.} Все многочисленные позднейшие издания копируют ее. Латинский вариант увидел свет в 1565 г. в Лувене {До сих пор остается дискуссионным вопрос, кто подготовил латинский вариант "Ричарда III" для лувенского издания "Omnia opera Latina" Т. Мора. В. Э. Г. ДойлДэвидсон считает, что это сделал тот же Рэстел, эмигрировавший с приходом к власти Елизаветы Тюдор из Англии и скончавшийся в Голландии одновременно с выходом в свет латинских трудов Мора ("The English Works..., p. 47 ff.). Однако Э. Ф. Поллард обращает внимание на то, что лувенское издание ближе к версии, вошедшей в летопись Холла, чем к рэстеловской публикации (A. F. Pollard. Sir Thomas More..., p. 313). P. С. Сильвестер выдвинул гипотезу, что латинский текст "Ричарда III" обязан своей публикацией секретарю Мора - Джону Харрису, дочь которого Алиса вышла замуж за лувенского издателя Иоганна Фидлера. Последний опубликовал ряд работ английских католиков. Т. Стэплтон, один из биографов Мора, читал у Дороти Колли, супруги Харриса, отдельные рукописи великого гуманиста (RIII, p. XLIX ff).} и после этого не переиздавался без малого четыреста лет.