Сотворение брони - Яков Резник

До каждой травинки знакомый Куммерсдорфский полигон под Берлином в тот весенний солнечный полдень показался Гудериану мрачным. По обочинам шоссе, ведущего к плацу торжественных маршей, выстроились штурмовики. У каждого поворота они бесцеремонно останавливали «Мерседес», наглыми глазами смотрели на полковника, проверяя его пропуск. Гудериан отвечал им молчаливым презрением.

Возле главной трибуны уже находились генерал-полковник фон Бломберг, генерал-майор фон Рейхенау и Беккер — начальник управления вооружения рейхсвера. Оказаться среди высшего армейского командования было лестно, но опасение, что кто-нибудь из генералов вдруг захочет докладывать Гитлеру вместо него, беспокоило и сковывало Гудериана.

Вскоре показались машины с почетным эскортом. Плац взревел тысячами глоток. Среди вышедших навстречу Гитлеру и Герингу был фон Бломберг. Он представил рейхсканцлеру приглашенных генералов и офицеров. На Гудериана Гитлер кинул сверлящий, оценивающий взгляд, протянул руку с вывернутой кверху липкой ладонью, мигом отнял ее и под крики «хайль!» взбежал на трибуну. За ним, пыхтя, поднялся Геринг, следом — три генерала, Гудериан и охрана.

Скованность Гудериана несколько уменьшилась, когда фон Бломберг кивнул ему, и полковник дал условный знак. В ту же минуту телефонист передал приказ Гудериана командиру сводной колонны, застывшей на опушке леса, и боевые машины отозвались шумом моторов.

К трибуне подходил мотоциклетный взвод, следом — взвод танкеток. Замыкали колонну легкие и тяжелые бронемашины.

Гудериан, стоявший позади рейхсканцлера, следил и за машинами, и за жилистой шеей Гитлера. Ему казалось: фюрер багровеет, возмущенный малочисленностью и слабостью машин, особенно танкеток, пригодных только для учебных целей. «Гитлер не знает, с каким трудом мы закупили у англичан эти маломощные танкетки. Он думал, наверно, что я покажу пригодные к бою танки, а увидел карликов…»

Между тем танковый взвод поравнялся с трибуной. Машины шли четким строем, как будто были связаны друг с другом. И должно быть, красота равнения и стремительность покорили Гитлера. Он повернулся к военным:

— Вот это мне и нужно! Я вами доволен, полковник Гудериан!

Забыв на минуту, что в присутствии высшего командования нельзя проявлять избыток рвения ни перед кем — даже рейхсканцлером, — Гудериан вытянулся и произнес почти те самые слова, которые два часа назад, у зеркала, показались ему фальшивыми:

— Наш Куммерсдорф, герр фюрер, посетил Бисмарк. Никто из последующих канцлеров не был здесь, не интересовался новым вооружением. Только вы, единственный из рейхсканцлеров нынешнего века, удостоили Куммерсдорф подобной чести…

— Бисмарк?! — переспросил Гитлер.

— Он оставил запись о посещении.

Беккер вспыхнул, как от удара хлыста. Видел же Гудериан в его руках книгу почетных посетителей, обязан был догадаться, что он, Беккер, сам вручит ее Гитлеру в удобный момент и скажет о Бисмарке…

— Герр фюрер! — Беккер сделал шаг вперед, раскрыл книгу на странице с записью Бисмарка. — Железный канцлер словно предвидел, что придет еще один достойнейший и встанет рядом…

Почерк Бисмарка, его подпись! Гитлер читал и наслаждался мыслью, что это символ, признание неба. Он выбросил вверх сжатый кулак:

— Отто Бисмарк железом и кровью объединил Германию. Я кровью и железом подниму ее к недосягаемым вершинам.

И, позируя перед фотографом, нацелившим на него аппарат, написал изломанным, нервным почерком:

Германия будет иметь лучшие в тире танки.

Адольф Гитлер

Спускался он с трибуны на полшага впереди Германа Геринга. Гудериан следовал за ними в надежде, что рейхсканцлер еще раз обратится к нему, и тогда он, Гудериан, попросит разрешения доложить свой план организации вермахта. Но Гитлер не оборачивался.

— Вы, Герман, отвечаете передо мной за господство немецкой авиации в воздушном пространстве, всего мира. — Он возвысил голос, вероятно, для того, чтобы приближенные услышали. — Я отвечаю перед историей и рейхом за танки, за господство на земле, за великое будущее арийской расы!

Рот Фронт, Уралмаш!

1

С тридцатого года цех-первенец давал стальные конструкции монтажникам магнитогорских домен. С тридцать второго работали два литейных и кузнечно-прессовый. Набирал силы механосборочный корпус, а официальный пуск завода все откладывался.

У строителей, которые выкорчевывали пни, рыли котлованы, возводили корпуса и, обучившись новым профессиям, только что встали к станкам, молотам и вагранкам, это вызывало недоумение. А кадровые рабочие, прибывшие с других заводов, нередко возмущались: такой великан возвели, а его, выходит, не признают… Не излишне ли придирчив секретарь Уралобкома Кабаков? Чуть ли не каждый день недоделки на участках высматривает…

Не удержался начальник строительства — позвонил наркому. Но в последнюю минуту не хватило мужества заговорить о пуске, и он стал жаловаться на срывы поставок оборудования.

— Разберусь. Оборудование получишь. Что еще?

— Все, товарищ нарком, у меня все… — Начальник строительства так и не осмелился сказать о главном.

— А я думал, приставать будешь, чтоб прислал правительственную комиссию.

— Пора бы, товарищ нарком!

— А что ты комиссии покажешь?

— Заготовительные цеха, механосборочный корпус, конечно, — воспрянул духом строитель.

— Советую сперва показать жаровни.

— Как-кие ж-жа-ровни?..

— Те самые, что все еще греют рабочих механического вместо отопительных батарей! Великолепный цех, триста импортных станков — и допотопные жаровни… Скажу, чтобы поместили на тебя карикатуру в газете. Стыдно?.. А за импортное оборудование, которое ржавеет у тебя на складах, не стыдно?..

В полночь Серго вызвал по телефону прямой связи директора завода. Поздоровавшись и выслушав, как работали цехи за прошедшие сутки, Серго спросил, не пришло ли время объявить, что Уралмаш не фикция.

Вопрос смутил директора, он не ответил.

— Я не случайно спрашиваю… Один английский журнал высмеял нас с тобой. Пронюхал, что за год твой коксовый грохот не то чтоб грохотать — пищать не научился. И вывод сделал: если русские не могут собрать простейший аппарат для домны, значит, большевистский план производства тяжелого машинного оборудования окончательно провалился… Ясно тебе? О-кон-ча-тель-но!

«К чему он клонит? Мало ли ядовитых строк появляется в буржуазной печати?» — думал директор, не понимая, зачем нарком говорит об этом, если сам поддержал перед ЦК и правительством ходатайство уральцев об отсрочке пуска.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});