Комната с видом на Арно - Эдвард Форстер

В наблюдении за подобными пустяками могут пройти и навеки ускользнуть самые ценные утренние часы, и путешественник, который прибыл в Италию с целью изучения пластического мастерства Джотто или степени греховности папского двора, рискует вернуться домой и не вспомнить ничего, кроме синего неба да людей, что живут под его сводами. Поэтому мисс Бартлетт появилась как раз вовремя: постучав в дверь и войдя, она посетовала на то, что Люси, совершенно неприбранная, торчит из окна, в то время как лучшая часть дня безвозвратно уходит. К моменту, когда Люси была готова, ее кузина, уже разделавшись с завтраком, внимательно слушала самую умную леди, сидевшую за столом, усыпанным крошками.

Возобновился вчерашний разговор и пошел по знакомым рельсам. Мисс Бартлетт, как оказалось, толком еще не отдохнула от переезда, а потому считала целесообразным провести утро, устраиваясь, если, конечно, Люси не захочет выйти. Люси, конечно же, очень хотелось выйти, так как это был ее первый день во Флоренции, но она может пойти и одна. Мисс Бартлетт не могла ей этого позволить. Она, естественно, будет сопровождать Люси, куда бы та ни направилась. О нет! Люси останется со своей кузиной, если та еще не оправилась от перенесенных в дороге тягот. О нет! Ни за что! О да!

В этот момент в разговор вступила самая умная леди.

— Если вас беспокоят соображения приличия и безопасности, то уверяю вас, вы можете быть совершенно спокойны. Англичанкам здесь ничего не угрожает. У итальянцев на этот счет строго. Моя любезная приятельница, графиня Барончелли, имеет двух дочерей; и когда она не может отправить с ними в школу служанку, то позволяет девочкам идти самостоятельно, предварительно надев на них матросские шапочки. Все принимают их за англичанок, тем более что с их туго затянутыми волосами они и выглядят как англичанки.

Но разговор о том, сколь безопасен для юных Барончелли поход в школу, не убедил мисс Бартлетт. Она намерена сопровождать Люси сама, тем более что ей уже лучше. Тогда самая умная леди сообщила, что собирается провести все утро в базилике Санта-Кроче, и если Люси решит ее сопровождать, она будет счастлива.

— Я проведу вас через черный ход, мисс Ханичёрч, — сказала она, — и если нам повезет, мы увидим немало интересного.

Люси поблагодарила собеседницу за ее любезность и сразу же распахнула Бедэкера, чтобы посмотреть, где расположена базилика.

— Нет-нет, мисс Люси! Вам следует забросить своего Бедэкера. Ему известно только то, что лежит на поверхности. О настоящей Италии он и представления не имеет. Ее можно открыть, только терпеливо изучая на месте.

Это было захватывающее предложение, и Люси, быстро покончив с завтраком, воодушевленная, отправилась рука об руку с новой подругой. Вот она, Италия! Наконец-то! Эта кокнейская синьора со своими кастрюлями растворилась во флорентийском воздухе как дурной сон.

Мисс Лэвиш — а именно так звали самую умную леди в пансионе — повернула направо вдоль солнечной виа Лунгарно. Как восхитительно тепло! Но из боковых улочек ветерок режет ножом, не так ли? А мост Милосердия? Особенно знаменит, упомянут у Данте. А Сан-Миниато насколько интересен, настолько и прекрасен; распятие, которое указало на убийцу, — мисс Ханичёрч помнит эту историю, не так ли? На реке рыбаки ловят рыбу (неверно, но таковы уж все источники информации). Вдруг мисс Лэвиш метнулась в подворотню, откуда утром выбежали белые бычки, остановилась и воскликнула:

— Вот он! Истинный аромат Флоренции! Каждый город, позвольте мне об этом вам сказать, имеет собственный неповторимый аромат.

— А это действительно аромат? — недоверчиво спросила Люси, которая унаследовала от матери нелюбовь ко всякого рода нечистоте.

— В Италию приезжают вдыхать не ароматы! — отрезала самая умная леди. — В Италию приезжают вдыхать жизнь. — И принялась раскланиваться налево и направо, приветствуя попавшихся по пути итальянцев: — Бон джорно! Бон джорно!

— Взгляните на эту очаровательную телегу винодела! Посмотрите, какими глазами смотрит на нас возница! Чистая душа!

И так она проследовала вдоль улиц Флоренции, невысокого роста, неугомонная и игривая, как котенок, хотя и лишенная кошачьей грации. Какая удача для юной девушки находиться в компании столь умной и веселой особы! А ее голубой наряд, напоминавший наряд итальянского офицера, только усиливал чувство праздника.

— Бон джорно! — не унималась мисс Лэвиш. — Поверьте слову опытной женщины, мисс Люси, вы никогда не будете раскаиваться, если выкажете уважение к тем, кто находится ниже вас. Это и есть истинная демократия. Хотя я и принадлежу к истинным радикалам. Вы не шокированы?

— Нет, конечно! — воскликнула Люси. — Мы сами радикалы до мозга костей. Мой отец всегда голосовал за Гладстона, пока тот столь дурно не поступил в отношении Ирландии.

— Понимаю. А теперь вы перешли в стан врага?

— О, прошу вас! Если бы мой отец был жив, он вновь голосовал бы за радикалов; тем более что и с Ирландией сейчас все в порядке. Кстати, во время прошлых выборов кто-то разбил нам стекло над входной дверью, и Фредди уверен, что это сделали тори. Хотя мама и полагает, что это дело рук какого-нибудь бродяги.

— Это ужасно! Ваш дом в рабочем квартале? — поинтересовалась мисс Лэвиш.

— Ну что вы! Мы живем в окружении живописных холмов Суррея в пяти милях от Доркинга.

Мисс Лэвиш настолько заинтересовалась услышанным, что резко замедлила свой семенящий шаг.

— Замечательное место, и очень хорошо мне известное. Там живут милейшие люди. Вам знаком сэр Гарри Отуэй — самый радикальный из радикалов?

— Знаком, и очень хорошо.

— А пожилая миссис Баттеруорт, известный филантроп?

— Конечно! Она арендует у нас землю. Как забавно!

Мисс Лэвиш глянула на тонкую полоску синевы и промурлыкала:

— Так у вас есть собственность в Суррее?

— Совсем немного, — отозвалась Люси, испугавшись, что ее могут принять за сноба. — Всего тридцать акров. Только сад да немного земли на холмах.

Но мисс Лэвиш не была ни возмущена, ни раздосадована. Тридцать акров — это как раз размер поместья ее тетки в Суффолке. Италия отошла на задний план. Они принялись вспоминать последнее имя какой-то леди Луизы, которая несколько лет назад купила дом возле Саммер-стрит, но дом ей не понравился, что было странно. И как только мисс Лэвиш вспомнила это имя, она посмотрела по сторонам и воскликнула:

— О Господи! О Господи, благослови и спаси нас! Мы заблудились.

Конечно же, они давно обязаны были добраться до базилики Санта-Кроче, чей шпиль был прекрасно виден из окна лестничной площадки пансиона. Но мисс Лэвиш так убедительно говорила о том, что знает Флоренцию как свои пять пальцев, что Люси покорно следовала за ней, ни о чем не заботясь.

— Заблудились! Моя милая мисс Люси! Во время наших политических дебатов мы свернули не на ту улицу. Как эти ужасные консерваторы стали бы над нами потешаться! Что же нам делать? Две одинокие женщины в незнакомом городе! Вот это я и называю приключением.

Люси, которой хотелось посмотреть Санта-Кроче, предложила, в качестве возможного решения, спросить дорогу у прохожих.

— Увы! Это речи малодушного! — запротестовала ее спутница. — И ни в коем случае не справляйтесь у своего Бедэкера! Дайте его мне. Я не позволю вам нести его. Мы просто поплывем по течению…

И они поплыли сквозь череду серо-коричневых улочек, не отличающихся, как и прочие улицы западной части города, ни простором, ни красотой. Вскоре Люси потеряла всякий интерес к прогулке и ее начала разбирать досада. И вдруг во всей своей восхитительной красоте перед ней предстала Италия. Люси стояла на площади Сантиссима Аннунциата и любовалась чудесными младенцами с фасада Приюта подкидышей, созданными из живой терракоты, которую не способна воссоздать никакая дешевая копия. Искусно вылепленные фигурки, казалось, стремились высвободить отполированные временем колени из-под складок своих одеяний и воздеть нежные белые руки к небесам. Люси решила, что никогда не видела ничего более прекрасного, но мисс Лэвиш, издав испуганный вопль, потащила ее вперед, заявив, что они отклонились от верного пути по меньшей мере на милю.

Приближалось время начала или, скорее, конца континентального завтрака, и дамы купили немного горячей ореховой пастилы в маленьком магазине, который приглянулся им своей типичностью. Пастила отдавала частично бумагой, в которую была завернута, частично маслом для укладки волос, а частично — Великим Неизвестным. Но она подкрепила их и дала силы добраться до очередной площади, огромной и пыльной, на дальней стороне которой громоздился черно-белый фасад, отличающийся поразительным уродством. Мисс Лэвиш драматическим шепотом обратилась к этому сооружению. Это была базилика Санта-Кроче. Приключение окончилось.