Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Еду в «Трудовик», не скучайте, скоро вернусь.
Залман долго провожал взглядом двуколку, пока она не растаяла в серо-голубой дымке.
— Что голову повесил, бригадир? — спросил его механизатор, приметив, что ему не по себе. — Скучаешь по ком-нибудь?
Но Залман, явно желая уклониться от разговора на эту тему, отошел в сторону, невнятно пробормотав:
— Нет, ничего… Вам показалось…
Обед поспел, и один из сидевших у костра, тот самый, что был танкистом, снял котелки с проволоки, па которой они были подвешены, и трактористы начали хлебать вкусный, чуть попахивающий дымком кулеш. Залман отошел к шалашу. Механизатору, видимо, хотелось как-нибудь завязать разговор с бригадиром. Он по-свойски положил руку ему на плечо и начал его расспрашивать, как идет работа.
Залман подробно рассказал о делах своей бригады.
— Вы сразу к нам приехали или уже побывали и в других колхозах? — поинтересовался Магарик.
— Как же, я их объехал несколько.
— А в Санжаровке, в колхозе «Путь Ильича» были?
— Да, сегодня. Я к вам прямо оттуда.
— Не видели ли вы там бригадира-полевода Тараса Зозулю?
— Видел. Он меня спросил, буду ли я у вас, и передал вам привет.
— Ему и еще одному товарищу я обязан жизнью… — сказал задумчиво Залман.
— Да, об этом мне рассказал ваш друг, — перебил его механизатор. — Вот так это и бывает, браток. Сколько товарищей я сам вынес на своих плечах с поля боя, а сколько раз меня прямо из когтей смерти вырывали! Золотые слова сказал Суворов: «Сам погибай, а товарища выручай!»
Механизатор смолк, как бы выжидая, что скажет бригадир, и глубоко затянулся. Не дождавшись отклика, он продолжал:
— Трижды я был ранен и каждый раз возвращался в строй, а на четвертый меня замертво вынесли из горящего танка, и я очнулся в полевом госпитале. Мне срочно нужно было сделать переливание крови и пересадить лоскут чьей-нибудь кожи на сильно обгоревшую грудь. И вот тогда палатная сестра…
Механизатор, как видно взволнованный нахлынувшими воспоминаниями, запнулся и с минуту молчал. Потом, как бы очнувшись, приложил руку к груди и добавил:
— Вот тут кусочек ее кожи, он давно уже сросся с моей; как моею стала и ее кровь…
— А после того как вы вышли из госпиталя, — заинтересованно спросил Магарик, — вы ее встречали? Где она теперь?
— Дружба, скрепленная кровью, никогда не забывается, — откликнулся механизатор. — И вы ведь помните своего друга Зозулю?
— А никогда не забуду его. Долго разыскивал его, не успокоился, пока не нашел Тараса. Оказалось, он тут же, в соседнем колхозе, рукой подать, — взволнованно проговорил Магарик.
— Ну, а мне и не пришлось разыскивать палатную сестру.
— Где же она теперь?
— Только что была здесь.
— Как! Соня? Наш агроном? Неужели Соня? — остолбенев от изумления, дважды назвал он дорогое сердцу имя.
С минуту он стоял потрясенный. Значит, напрасно он мучился над неразрешимой задачей: как разделить со своим другом Тарасом то счастье, которого не разделишь…
Костер, который недавно ярко пылал, начал гаснуть, и так же угасала надежда на счастье в сердце Залмана. Бригадир побледнел, холодный пот проступил на его лбу. Механизатор опять обратился к нему со словами участия.
— Что, бригадир, невесел? — спросил он, заметив, что с парнем творится что-то неладное. Но Магарик то ли не слышал приезжего, то ли ничто не доходило до его сознания.
Трактористы пообедали и снова приступили к работе. Откуда ни возьмись, подкатил на двуколке Тарас Зозуля.
— Письмо!.. От него!.. — кричал он, размахивая над головой серым конвертом.
— От кого? — спросил, еще не вполне придя в себя, Залман.
— Да от Силаева же… Вот, смотри! — Тарас вынул из конверта густо исписанный крупным почерком лист бумаги и начал читать. Читал он быстро, но четко, подчеркивая наиболее важные места.
«Вы спрашиваете, я ли это — ваш боевой друг Силаев? Ну конечно же я!»
Магарик дрогнул и с большим волнением стал слушать продолжение письма.
«Не один раз, — писал Силаев, — мне приходилось выходить из окружения и выносить из-под огня раненых товарищей. Те, что не забыли об этом, написали мне. А сколько было и таких, что не дали о себе знать. Каждый, кто вспомнил обо мне и прислал весточку, для меня очень дорог».
Далее Силаев расспрашивал о судьбе боевых товарищей, называя имена, совершенно не известные Зозуле и Магарику.
«Мы с вами, — писал Силаев, — братья по оружию, да и сейчас вместе сражаемся за изобилие и народное счастье».
Залман сидел молча, как бы обдумывая глубокий смысл этих слов, и вдруг воскликнул:
— Я уверен, что это он, наш старшина Силаев. И, возможно, Соня давала нам с тобой, Тарас, свою кровь в полевом госпитале, возможно, что на твоей груди, Тарас, кусочек ее, Сониной, кожи. А если и не она отдала тебе свою кожу, если не Сонина кровь струится по нашим с тобой, Тарас, жилам, то эта кровь и кожа другой девушки, во всем, во всем схожей с нашей Соней, ну точь-в-точь такой, как она!
Перевод автора и Б. Лейтина
ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
Перевод с еврейского
СОВЕТСКИЙ ПИСАТЕЛЬ
МОСКВА
1965
Гордон Илья Зиновьевич
ВНАЧАЛЕ ИХ БЫЛО ДВОЕ…
М., «Советский писатель», 1965 г., 436 стр.
Тем. план выпуска 1965 г. № 574
Редактор А. И. Чеснокова
Художник А. Г. Кравцов
Худож. редактор В. И. Морозов
Техн. редактор М. А. Ульянова
Корректоры С. И. Малкина и И. Ф. Сологуб
Сдано в набор 4/XII 1964 г. Подписано в печать 27/IV 1965 г. А 02759 Бумага 84×1081/32. Печ. л. 135/8 (22,89). Уч. — изд. л. 22,03. Тираж 30 000 экз. Заказ № 2269. Цена 81 коп.
Издательство «Советский писатель», Москва К-9, Б. Гнездниковский пер., 10
Ленинградская типография № 5 Главполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров СССР по печати Красная ул., 1/3
- Товарищ Кисляков(Три пары шёлковых чулков) - Пантелеймон Романов - Советская классическая проза
- Том 2. Брат океана. Живая вода - Алексей Кожевников - Советская классическая проза
- На своей земле - Сергей Воронин - Советская классическая проза
- Драгоценный подарок - Илья Гордон - Советская классическая проза
- Сто двадцать километров до железной дороги - Виталий Сёмин - Советская классическая проза
- Повести, рассказы - Самуил Вульфович Гордон - Советская классическая проза
- Мариупольская комедия - Владимир Кораблинов - Советская классическая проза
- Новый товарищ - Евгений Войскунский - Советская классическая проза
- Жил да был "дед" - Павел Кренев - Советская классическая проза
- Славный дождливый день - Георгий Михайлович Садовников - Советская классическая проза / Юмористическая проза