Дикарь (СИ) - Драч Маша

Павел или как его там? Он даже не обернулся, чтобы ответить на взгляд Алёны. Просто скрылся на втором этаже, будто нас здесь и не было, будто мы вообще не люди, даже не предметы интерьера, чтобы обратить хоть малейшее внимание. Удивительно, но Алёнка не особо расстроилась, наверное, привыкла к этому. Сумасшедшая. Я нащупала в кармане передника пачку сигарет и всё-таки пошла курить.

Когда вернулась нам объявили, что на данный момент работа в баре приостановлена и клиентов пока пускать в помещение запрещено. Алёнка сменила табличку, а я уже была готова идти переодеваться и отправляться домой, да вообще многие так решили поступить. Но и тут нас ожидал неприятный сюрприз. Велено никого не отпускать, пока ситуация не разрешится. Всё это быстро начало меня злить, потому что вот так тупо сидеть и тратить время ни на что — вообще не моя тема. Но пришлось засунуть свои привычки и принципы глубоко себе в задницу, раз уж я твёрдо решила не увольняться, пока мне не отдадут мои деньги.

Ждать пришлось слишком долго. За окном уже даже начало темнеть. Я на телефоне прошла всевозможные уровни в игре, да и ногти от нервов чуть ли не под корень сгрызла. Алёнка пару раз бегала на второй этаж, хотела хоть что-нибудь подслушать, но ничего не получилось.

Все уже были крайне измотаны, когда люди из налоговой инспекции молчаливыми тенями тихо прошли к выходу. Какие-то прям Всадники апокалипсиса для нашего шефа. Через какое-то время к нам спустился собственно и сам шеф, а за ним этот Дикарь.

— Ну что, рыбки мои, теперь вот ваш новый «папочка», — шеф кивнул в сторону этого бугая. — Чтобы спасти наше место, мне пришлось его в срочном порядке перепродать Павлу Олеговичу. Теперь он тут будет наводить порядки, — наш шеф передала этому Павлу папку, вероятно, с документами на бар и без лишних сантиментов покинул заведение.

У меня чуть челюсть на пол не упала оттого, насколько лихо ситуация повернулась к нам всем своей мерзкой задницей. Все как-то быстро сникли. Так странно получилось. Быстро и глупо. С утра был одни руководитель, теперь другой. И кто? Вот этот вот Дикарь, который может любого прихлопнуть своей здоровенной ручищей?

Только Алёнка обрадовалось. Еще бы! Один ее мужик сменился другим. Ну хоть кто-то из этого всего имел выгоду.

— Выстроились в ряд! — прогромыхал Дикарь, пряча руки за спиной.

Мы быстро стали, даже не задаваясь вопросом, а почему, собственно, должны его слушаться? Наверное, грубый тон и суровый взгляд быстро подчинили нас всех.

— Теперь этот бар мой, а значит, всё здесь будет по-моему. Кого не назову, может собирать манатки и сваливать отсюда.

Я тихо вздохнула, прекрасно понимая, что сейчас этот Дикарь вышвырнет меня за порог как вшивого котёнка и плакали мои денежки. Что же я маме скажу?

Сердце грохотало в груди как ненормальное. Внешне я вроде бы была совершенно спокойна, только вот внутри всё будто переворачивалось от страха. Я ведь не меркантильная дрянь, которая только о том и думает, где бы денег раздобыть, чтобы потешить себя. Нет. Мне за маму обидно стало. Она так искренне радовалась тому, что в этом месяце у нас многое наконец-то разрешится и уладится. А теперь что будет? Страшно даже было об этом подумать. Где работу искать? Где деньги брать? Голова шла кругом.

Боже! Дикарь уже троих «наградил» своим молчанием. Коленки затряслись, и я никак не могла унять эту дурацкую дрожь. Нескольких всё-таки оставили. Два парня. Петька — официант и Макс — бармен. Ни одной девушки. Когда подошла очередь к Алёнке, я даже не сомневалась, что Дикарь ей сейчас кивнет, а потом погонит в свой новый кабинет, чтобы отодрать ее, так сказать, отметить приобретённый бизнес. Мне стало мерзко от одного этого предположения.

Дикарь окинул мою напарницу абсолютно непроницаемым взглядом, будто бы он вообще никогда с ней знаком не был, будто никогда не брал ее в нашей коморке и медленно перевел свое внимания на меня. Я неосознанно затаила дыхание.

— Паша, ты это серьезно? — возмутилась Алёна.

Ее вопрос был блестяще проигнорирован. Как так можно? Ни один мускул не дёрнулся на суровом лице Дикаря. У меня язык не поворачивался эту махину Пашей назвать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты, — мужик исподлобья посмотрел на меня, рассыпая своим взглядом миллионы холодных иголочек под кожей. — Остаешься.

Я тихо выдохнула, ощущая, что некий груз быстро спал с моей груди. На ватных ногах я подошла к группке тех, кому посчастливилось удержаться на своем рабочем месте.

— Паша, ты шутишь? — зная Алёнку, я понимала, что просто так она не отступит.

Дикарь снова ее проигнорировал и продолжил свой «кастинг». Бывшая напарница вышла вперед и хотела коснуться нашего нового начальника, но он не позволил. Перехватил Алёну на руку. Я тут же нащупала свое запястье, на котором уже почти исчез след от чужих пальцев. На бледной коже осталось только едва заметное жёлтое пятно. Хватка у Дикаря крепкая и уж очень болезненная. Это я с первого раза чётко запомнила. Но Алёна даже не пикнула, более того, ей хватило смелости заглянуть ему в глаза.

— Я в твоих услугах больше не нуждаюсь, — ровным тоном заявил Дикарь, буквально нависая над Алёнкой. — Где выход, ты знаешь.

Это было слишком унизительно, и я даже представить не могла, насколько сейчас моей напарнице было неприятно. На секунду в зале повисла тишина. Дикарь отпустил Алёнку, и она сразу же сняла передник, швырнула его на пол и громко цокая каблуками, покинула бар. Мне стало не по себе.

Вдруг сложилось такое колючие ощущение, что нашему новому начальнику совершенно не нужно чье-либо согласие. Он сам всё решил и вряд ли теперь так просто удастся от него уйти.

Три

— Дашуль, может, не надо? — вдруг ласково спросила мама, пока я тщетно пыталась собрать свои волосы в хвост.

Когда голова чистая, то хоть что-нибудь вразумительное сделать на ней, автоматически становится задачей дико трудной. Оставила бы всё как есть, так ведь нужно соблюдать определенные нормы во внешнем виде, а то клиент не очень-то обрадуется, отыскав на дне своего пивного бокала чей-то волос.

— Надо, мамочка, — твёрдо ответила я, стараясь игнорировать подрагивающие коленки.

Вообще моя затея была просто дикой, но с другой стороны, молчать я не могла. Дело в том, что на следующий день после смены руководства нам всё-таки выплатили зарплату. Вернее, меньше половины от той суммы, которая лично мне полагалась. Я, конечно, пришла в возмущение и, наверное, сигареты три подряд выкурила из-за того, что сильно разнервничалась.

Эта подачка, иначе жалкие копейки я назвать не могла, казались какой-то насмешкой. Не для того я спину гну, чтобы мой труд по-дурацки оплачивали. Так как руководство сменилось, а вместе с ним и наш бухгалтер, то со своими претензиями я собиралась пойти на прямую к Дикарю. Такое дерзкое с моей стороны намеренье заставляло колени подгибаться, а кончики пальцев дрожать.

Мне было страшно. По-настоящему. Хотя, вроде бы, бояться совсем нечего. Просто пойду и поговорю, разве это преступление? Нет. А нервы всё равно как струны натянуты.

— Ну зачем тебе эти лишние проблемы? — мама искренне переживала и ее чувства я вполне могла понять. — Просто уволься и всё. Справимся как-нибудь.

— Мам, я не смогу всю жизнь бегать от проблем, — я всё-таки собрала волосы в хвост.

— Это правда, но, может, лучше не будить зверя? Тихонько уйти и бог с теми деньгами.

Больше всего на свете мне хотелось именно так и поступить, но я запретила себе давать слабину. Запретила ради мамы. Вообще я очень боюсь всяких скандалов, да и самой мне просто вот так взять и пойти буром на кого-то, даже если все факты будут на моей стороне, тоже трудно. Но вопрос с этими деньгами стоял для меня очень остро и так уж повелось, что я каждую копейку вынуждена считать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мамуль, всё будет хорошо. Не переживай. Если ничего дельного не добьюсь, то тогда напишу заявление и уйду. Договорились? — я подошла к маме и несильно сжала ее плечи.