«Веду бой!» 2012: Вторая Великая Отечественная - Федор Вихрев

— А как вы объясните взрывы в районе Васильевского острова?

Генерал побагровел и косноязычно ответил:

— К сожалению, один или два самолета противника упали в районе жилых домов города Санкт-Петербурга. Остальные рухнули в море.

— Врет, как сивый мерин, — прошептал Фил. — Проспали. Пока раскачивались, пока запросы согласовывали, пока разрешение получали.

— Да погоди ты! — оборвал я его.

— Какой стране принадлежат самолеты?

— Этого я вам сказать пока не могу. Ведется следствие, — отрезал генерал, резко повернулся и скрылся в дверях.

— Граждане Российской Федерации! Прослушайте, пожалуйста, обращение Верховного Главнокомандующего Российской армии, президента Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева.

И опять пошла заставка. На этот раз нерекламная. С гимном страны.

Я, собственно говоря, и так стоял, навалившись плечом на шкаф, Фил сидел на подоконнике, но спрыгнул. А девки как сидели, так и остались сидеть. Бабы, какой с них спрос?

На экране появился Медвед. На этот раз неулыбчивый. И несколько осунувшийся. Обычно он ходит, запрокидывая голову назад, словно упиваясь своей значимостью. А тут нет. Нормальный человек, посмотри-ка.

— Уважаемые граждане России, вы, безусловно, знаете о произошедшем природном катаклизме… — сказал головой президента телевизор.

— Вот же чебурашка, блин… Откуда мы знаем? Спичрайтерам надо руки оторвать!

— Леха, да помолчи ты! — рявкнула на меня Настя. Я поднял руки вверх и продолжил слушать президента. Ехидные комментарии оставил на потом. Уважаемые граждане… Хорошо, хоть не дорогие россияне, млять.

Немцы? Какое еще, в задницу, двадцать второе июня? Ни черта не понимаю. И никто, похоже, не понимает. И что из этого? Одно понятно — война, хоть и не понятно с кем. Вообще журналист — профессия недоверчивая. Вот наверняка же сами там накосячили, а теперь по мозгам нам ездят. Помню я, помню. И монетизацию помню, и реформы здравоохранения помню. В итоге мы стали платить больше — а за свои деньги получать меньше. Мы для них не граждане. Мы для них — источник прибыли, и не более. Войнушку, значит, придумали… Стоп! А это что он сейчас ляпнул? Вот же… Козлы, блин. Десталинизация, десталинизация, а как за жопу взяли — так сразу сталинские слова вспомнили. И не стыдно им там? Или человеческие качества у них атрофировались напрочь?

Я лихорадочно соображал. Что же делать? Идти воевать за этих ублюдков? За рублевских шлюшек и пузанов? Оно мне это надо?

С другой стороны…

Я — лейтенант запаса. Я же присягу давал. После военки на психфаке присвоили звание. Специальность? Офицер-психолог, мля. Вся моя годовая служба в конце девяностых свелась к безмерному употреблению спирта в инженерно-понтонной части своего родного города.

А вот так бывает, да. Отправили меня на малую родину служить. Жил дома. Приходил в часть к восьми утра. Уходил в пять. Из всего личного состава десять офицеров и пятьдесят задохликов-солдат. За весь год из части мы так никуда и не выезжали. Моим основным занятием было заполнение журнала «Психологической подготовки бойцов». Ни дедовщины, ни суицидов в части не было. Ни разу. А почему? А потому как все бойцы были родом из этого же города. Впрочем, вру. Один случай неуставщины был. Один солдатик обрюхатил дочь командира полка. Одноклассницу свою к тому же. Пришлось жениться. Сейчас тот солдатик прапором пашет в тестевой части.

Так мне что? Сейчас бежать в военкомат надо? Нафиг. Мне тридцать пять уже. У меня жена, сын. Делать мне больше нечего, этих жаб из телевизора защищать? Они меня хоть раз защитили?

Но я же давал присягу…

— Леха! — прервал вдруг мои горестные думы голос Настьки. — Тебя шеф к телефону!

— Марлен? Слушаю.

— В курсе, что происходит?

— В курсах, да. Мобилизацию объявили. Телевизор смотрим.

— Считай, что уже мобилизован. Журналистов распихивают военными корреспондентами по частям. Через два часа дуй в УФСБ. Отправляешься военкором с их спецназом.

— Куда? — брякнул я, не подумав.

— Пока до Москвы. Поезд вечером. Возьми ноут, цифровик…

Шеф опять начал меня учить жизни.

— Марлен, не первый раз замужем. Я — военнообязанный, кстати. Что там с призывом?

— Документы и все прочее получишь у кровавой гебни. Филу дай трубку.

Фил долго кивал, слушая шефа. Я стоял рядом, дожидаясь конца разговора. Когда он положил трубку, я ему задал единственный вопрос:

— Куда?

— К вэвэшникам. Вечером на поезд.

— Вместе, похоже, поедем. Найдемся там.

Мы пожали руки и зашагали к выходу.

В дверях я задержался. Оглядел плачущих девчонок.

— Не сцыте, девки, кипятком. Мы еще вернемся.

И хлопнул дверью.

Можно, я не буду рассказывать, как прощался с женой эти два часа?

Торжок. Александр Маслов. Ведущий инженер по разработке авиационных приборов

Летные испытания, или, как их называли у нас в КБ, «летки» — лучшая школа для инженера, работающего в авиапроме. Тут научишься и держать язык за зубами, и слушать разговоры смежников и заказчиков, получишь опыт самостоятельного решения проблем. А еще учишься терпению, когда приходится неделями ждать нужного тебе вылета, лучше понимаешь, что и как организовано в авиации. И свои изделия видишь немного с другой стороны, тут они работают в едином комплексе, сам находишь недостатки своей системы и понимаешь, как можно их исправить. Всему этому не научишься в лаборатории за компьютером.

Торжок давно стал для меня привычным местом, точнее, не сам Торжок, где я так ни разу и не побывал, а Центр боевого применения армейской авиации. Тут проводились испытания новых вертолетов, которые я посещал с завидной регулярностью. На этих вертолетах отрабатывались изделия нашего КБ.

В Торжок я приехал в понедельник двадцать пятого, за день до начала «событий». Устроился в военной гостинице, позавтракал, оформил бумаги и помчался на «объект». Объектом в этот раз был вертолет «Ми-28». Новый, с первого полета не прошло и двадцати лет. Правда, сейчас испытывается новая модификация, «Ночной охотник» с измененным оборудованием.

Весь день я и еще несколько инженеров с фирм-смежников провозились с бортовой аппаратурой. Я обновил версии программ, провел диагностику блоков, на всякий случай прозвонил бортовой фидер в интересующей меня части. А вечером в гостинице смежники устроили «знакомство». На самом деле большинство приехавших познакомились лет несколько назад, чай, не впервой работаем вместе. Но в России, как известно, выпивать без повода не принято, а не найти повод невозможно.

Компания в гостинице подобралась хорошая. Со мной в одном номере остановился Серега Званный из Раменского. Мы с ним познакомились на летках несколько лет назад и с тех пор поддерживали приятельские отношения, постоянно переписываясь по аське. Организовывал застолье Сергей Владимирович Зубатов, главный среди «головников», разработчиков комплекса, в который входила наша система. Головное предприятие располагалось в Москве, от него на «летки» всегда приезжало не по одному-два молодых инженера из провинциальных городков, а целая команда бывалых мужиков, в основном бывших военных.

Зубатов тоже пришел в «оборонку» из армии. Он летал на вертолетах, прошел Афган, служил на авианосце, в конце военной карьеры в звании подполковника служил в Центре боевого применения. В Торжке он был как дома, практически во всех службах у него имелись знакомые. Приезжающая молодежь на него чуть ли не молилась. Решать вопросы с Сергеем Владимировичем удавалось куда быстрее, чем без него. Но помимо своей полезности, Зубатов был еще и человеком компанейским, шутником и заводилой. Вот и сейчас у него, откуда ни возьмись, нашлась канистра неплохого коньяка. Ребята быстро организовали закуску и запивку. Ужин затянулся…

Уснул я поздно. Не люблю засыпать пьяным. Чтобы хмель немного разошелся, перед сном решил немного прогуляться вокруг корпуса. Правда, не могу сказать, что сильно «нагрузился». Все-таки за столом в основном сидели люди невоенные и пили умеренно. Такими темпами канистры Зубатова хватит надолго. Но прогуляться по вечерней прохладе перед сном всегда приятно. Октябрьская ночь бодрит и выгоняет из крови алкоголь. Воздух здесь совсем не напоминает городской, свежей он, ароматнее, леса вокруг. А потом начал накрапывать дождик, прогнавший меня с улицы.

Серега уже спал, и я с удовольствием последовал его примеру. Но выспаться нам не дали. Я не знаю, сколько проспал, разбудили меня не будильник в коммуникаторе, поставленный на семь утра, а стук в дверь и голос Зубатова.

— Просыпайтесь, быстро! — бывший подполковник говорил громко, не заботясь, что в соседних комнатах спят люди. По ходу, что-то случилось, Зубатов не из тех людей, которые могут быть столь бесцеремонными.