Не о любви (СИ) - Янг Дана

— Ладно, только не бесись, — мне почему-то стало неловко от того, что мы сейчас будем говорить про кровать. Дай мне сил дожить до конца урока. И четверти. И вообще дожить.

— Не буду, если ты будешь задавать нормальные вопросы, — он откинулся на спинку стула. — Слушай, неуч. Представь, что ты двигаешь кровать. Допустим, убиралась, помыла пол, теперь кровать надо поставить обратно. Ты прикладываешь свою скудную силу тяги в определённом направлении. Значит, вектор силы трения направлен в какую сторону?

— В противоположную? — предположила. Тимофей кивнул.

— Но на кровать помимо тебя ещё другие силы действуют. Например, сила тяжести, mg. Она распределяется по четырём ножкам этой кровати. Также на нашу кровать действует сила реакции опоры, то есть опора реагирует на то, что на неё давят. Understand?

— На нашу кровать? — Саша, господи, приди домой и отрежь себе язык, пожалуйста, что ты несёшь?

— Чего?

— Коммунизм, короче.

— Ла-а-адно, — протянул Тимофей, мне даже показалось, что он смутился. — Так ты поняла?

— Поняла.

Блин, почему на уроках так не объясняют? Тимофей понятным языком рассказал сейчас то, что несколько уроков какими-то странными фразами бубнила Нина Викторовна.

Прозвенел звонок и я поняла, что мои сорок пять минут безграничного счастья только что закончились. Как говорится, хорошего понемножку, а то заешься и привыкнешь.

— Увидимся, — подхватывая с пола свой рюкзак, Тим собрался уходить, — Когда-нибудь.

Э, в смысле, когда-нибудь? Не, мой дорогой, если тебя госпожа Судьба таки швырнула мне в руки, то я уже не отпущу. И видеть будешь меня каждый день, понял?

— Завтра. — скорее пискнула, чем сказала. Ну да, в мыслях всё гораздо легче.

— Что?

— Завтра в библиотеке в три.

Лазарев смотрел на меня с непониманием. Наверное, мои слова так его ошарашили, что бедный парень буквально застыл в дверях.

— Слушай, Маша…

— Саша, — обиженно поправила я. — Меня зовут Саша.

— Это не важно, — было мне ответом. — Я, конечно, сочувствую тебе и всё такое, но ты прости, у меня нет ни времени, ни желания с тобой каждый день заниматься. Я, вообще-то, когда соглашался, думал, что речь идёт о паре занятий, а не о трёх неделях. Сорри, но поищи кого-то другого.

Бух. Мои мечты и с треском рухнули вниз. Гордость в груди сжалась в комок, и душу больно оцарапали кошачьи лапы. Жаль, что нельзя провалиться сквозь землю, это бы значительной мере облегчило мне жизнь.

Лазарев уже ушёл. Ну нет, я так просто не сдамся. Пусть мышь серая. Пусть он даже не считает нужным помнить моё имя. Пусть всё против меня. Я так просто не сдамся. Не захочет по хорошему? Заставим!

Пока закрывала дверь, думала, как проучить парня за его слова. Повернула голову в сторону лестницы и наткнулась взглядом на Тимофея, разговаривавшего с нашей учительницей обществознания. Понятия не имею, о чём, но ситуацию можно будет повернуть против него, если я узнаю.

Подслушивать нехорошо, но цель оправдывает средства, как говорил известный Никола Макиавелли.

Сделала вид что смотрю в телефон и медленно пошла вперёд. Начали долетать обрывки фраз.

— Так когда долги будешь сдавать, Лазарев?

— Да сдам я, Лариса Евгеньевна, честное слово.

— Я слышу это от тебя уже вторую неделю. Если завтра не сдашь мне что-нибудь, то поставлю два двояка и будешь свободен.

— Что сдать?

— Эссе, например. Темы мы разобрали на последнем уроке.

— Да не умею я их писать…

Но тут, к несчастью для Тимофея, влезла я.

— Здравствуйте, Лариса Евгеньевна, — я приветливо улыбнулась своей любимой учительнице. — Как ваши дела?

— Были бы просто отлично, если бы Лазарев, наконец-то, что-то сдал.

Почувствовала, как воздух накалился. Я уверена, парень готов меня прибить прямо тут, но его останавливает присутствие педагога.

— Так пусть напишет вам пару эссе, — о боже, какая я вредная. — для него это не составит труда.

— Я же говорю, я не умею…

— Да что ты скромничаешь, — наверное, я сейчас была похожа на мамочку, которая расхваливает своё дитя перед родственниками и друзьями. — Я знаю, у тебя отлично получается. Не волнуйтесь, Лариса Евгеньевна, он завтра вам всё принесёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну что, Тимофей, жду завтра два эссе по три страницы. Не будет — будет два.

И ушла, только стук каблуков по полу и был слышен.

Я посмотрела на Тимофея и поняла, что пора бежать. Срочно. Иначе полечу прямо с окна третьего этажа. И никто меня не спасёт, потому что коридор пустой и все на уроках.

— Беги, даю тебе фору в десять секунд, потом пеняй на себя!

Дважды повторять не пришлось. Я со всех ног ринулась к лестнице, молясь, чтобы моя удачливость меня не подвела, и ноги не соскользнули с какой-нибудь ступеньки. А то я могу! И Лазарев не шутил насчёт десяти секунд. Я мысленно отсчитала и услышала громкие, а главное быстрые шаги. Блин, да такими темпами он меня за секунду догонит.

У меня каким-то чудом, не иначе, получилось добежать до раздевалки. Около входа сидит охранник, а значит, что в крайнем случае я могу его позвать.

— Оп, — почувствовала, как меня схватили за плечи и потащили к вешалкам, — поймал.

И я чуть не отшатнулась от внезапного смущения и от того, как среагировало на него мое тело. Мелкие мурашки щекоткой разбежались по коже, живот прихватило, и все внутренности будто сжались в комок.

— Пусти, — пропищала.

— Ага, конечно, — Тимофей саркастично усмехнулся. — Сначала я тебя придушу чьим-нибудь шарфом!

— Это тебе моя месть. За дело, между прочим.

— Чего?

— Того! За сказанное в кабинете. Мне обидно было!

— Хорошо, в следующий раз я тебе совру, чтобы ты не психовала и не рушила некоторым жизнь своими действиями, — он отпустил меня.

Сказанное странной грустью забылось где-то в груди. Так всегда бывает, когда начинаешь обдумывать свои поступки, совершенные на эмоциях.

— Прости.

— Прости, — передразнил Лазарев. — Забей. Пойду домой, писать эти долбанные эссе. Спасибо большое!

Схватил куртку с соседней вешалки, накинул и ушёл, оставив меня одну. Вернее, с грузом вины на плечах. Вины, которая сейчас разъедала всё внутри меня и не хотела останавливаться. Боже, вот я дура! Всё испортила.

«Да там и портить было нечего», — бурчало сознание, и я стукнула кулаком по стене. Больно. Но не так сильно, как морально.

Домой брела с ощущением пустоты и полного бессилия. Ничего не хотелось, ничего не думалось. Приду домой, уткнусь в подушку и задохнусь. Одной истеричкой меньше будет.

— Я дома, — интонация и голос как у больного при смерти.

— Привет! — послышалось откуда-то с кухни. — Обедать будешь?

— Нет, мам, спасибо, — кинула портфель рядом со столом. Рухнула на кровать прямо в школьной одежде. — Я не голодная.

— Всё хорошо? Ты какая-то грустная, — мама с полотенцем в руках появилась в дверном проёме.

— Я уставшая. Меня сильно побила физика. Я посплю, а потом поем, хорошо?

— Ладно. Суп на плите. Я тоже пойду отдохну. Если что, я готова тебя выслушать.

В комнате всё давило. Розовые обои с цветами, малиновые шторы, белый ковёр и плюшевые игрушки… всё действовало на нервы и сейчас выглядело тусклым и серым. Как будто в мире существует всего один цвет.

Я переоделась, закуталась в плед и отвернулась к стене. Хотелось уснуть, а потом проснуться и забыть всё это. Чтобы ничего этого не было. Почему человеку хоть раз в жизни не может быть дан шанс всё изменить? Хотя, разве одного раза хватит? Понадобился бы второй, третий… Человеческая природа ненасытна. И никогда не будет достаточно.

Прошлое нельзя изменить. Можно извлечь уроки и не повторять ошибок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Философствовать — лучший способ уснуть.

***

Проснулась, когда за окном было уже темно. Включила телефон. Девять часов. Я проспала почти пять. Прекрасно. Что ночью делать буду?

Зашла в соц. сеть. Пара сотен сообщений из беседы класса, одно от подруги и… серьезно?