Безусловно моя - Ковалевская Алиса

– Погано выглядишь.

– Катись к лешему. – Я пожал ему руку и сел за столик.

Официантка поставила передо мной кофе, а друг подтолкнул свой мобильный. Хватило одного взгляда, чтобы убедиться: журналюги времени зря терять не стали.

Женька был единственным человеком, которому я доверял как самому себе. Знал его уже не первый год, вместе с ним делал первые шаги в политике.

– Это нужно как-то вывернуть, Макар. У тебя выборы через месяц. Ты не осёл, сам должен понимать, что заварушка с приютом не прибавляет тебе рейтинга.

– Давай лучше выпьем кофе. Я сейчас не в состоянии говорить об этом.

– Попробуй договориться с этими зооактивистами. – Он кивнул на мою руку. – Смотрю, тебя уже покусали. Случайно, не их заводила?

Я наградил его тяжёлым взглядом. Буквально вчера рассказал ему про пикетчиков во главе с дикой девицей, и он даже бросил пару шуток по этому поводу. Но сегодня было не до смеха.

Женька всё понял правильно.

– Говори, – потребовал он.

– Я сделал большую глупость, Жек. Очень большую.

Друг мгновенно собрался. Поставил кофе на стол. Я усмехнулся, сам до конца не представляя, как мог настолько сглупить. Вчера готов был прикончить её, но эмоции – слабый союзник.

Вкратце пересказал всё, что случилось на банкете и после. Разве что про длинные голые ноги не упомянул, хотя, судя по физиономии Жеки, ему и так хватило моих откровений.

– И где она сейчас? – спросил он резко, как только я закончил.

Я не ответил, предоставив ему возможность додумать самому.

Такого отборного мата, каким он меня наградил, я не слышал давно. Оптимизма не прибавилось.

– Избавься от неё. И чем скорее, тем лучше.

– Шею ей свернуть или утопить в сточной канаве? Ты понимаешь, что она молчать не будет? У неё язык поганый и начисто отбито чувство самосохранения.

Женька снова выругался. Обычно решения у него находились быстро, здесь же – только нецензурщина.

Звонок от Ивана напомнил о времени. Приказав помощнику отправить за мной машину, я положил телефон перед собой. Подумал о девице, но представились почему-то только её длиннющие ноги, точёные лодыжки с ниточками вен, просвечивающими сквозь кожу. У меня выборы через месяц, в квартире шальная девка, а в мозгах кавардак. Это ещё если не брать в расчёт писанину вездесущих журналюг.

В висках затрещало.

– Будешь держать её у себя весь месяц? – наконец спросил друг.

– Пока ничего лучше на ум мне не приходит, – ответил и поморщился. – Разве что действительно свернуть ей шею.

– Попробуй дать ей денег. В этом мире всё покупается и продаётся.

А это неплохая идея. Судя по виду девчонки, деньги ей не повредят. Или пусть потратит на своих шавок. Другой момент – это не даст мне гарантий. И всё-таки попытаться стоило, я и сам думал об этом. Всё лучше, чем ежедневная нервотрёпка на протяжении ближайшего месяца.

***

С Иваном пересечься получилось только к вечеру.

– Где она? – спросил он, едва мы оказались в машине.

На этот раз я тоже промолчал. Помощник посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

– Вы понимаете, чем это может для вас обернуться?

Я понимал. Даже лучше, чем он.

Видимо, до него быстро дошло, что на эту тему лучше не продолжать, и почти всю дорогу мы провели в молчании.

– Не надо было мне вас слушать, – сказал он, уже когда мы подъехали. – Говорил же…

– Заткнись, а, – бросил я.

Иван замолчал.

– Я тебя сейчас не как помощника прошу, Иван. Как человека – просто заткнись. И в следующий раз, если я решу спороть такую хрень, сделай по-своему.

– Надеюсь, что следующего раза не будет.

Я тоже надеялся. Только уверен не был.

Стоило открыть дверь в квартиру, рёбра обожгло болью. Девица толкнула меня с такой силой, что я едва устоял на ногах, и бросилась прочь.

– А ну стоять! – гаркнул я ей вслед и рванул за ней.

Кира

Только бы мне повезло, только бы вышел кто-нибудь из соседей или открылся лифт! Я бежала вперёд, слыша лишь гул собственного сердца. Если он догонит меня и поймает, убьёт однозначно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Помог… – только и успела крикнуть я прежде, чем на рот мне опустилась ладонь.

Я забилась что было силы, ткнула Молотова локтем. Он волок меня обратно в своё дорогое логово, а я вырывалась до тех пор, пока не стало окончательно ясно: бесполезно. Он куда сильнее меня.

Рыча, я боднула его в скулу, попыталась укусить.

– Да успокойся! – рявкнул он, втолкнув меня в квартиру.

По инерции я сделала несколько шагов и, остановившись, повернулась к нему. Сердце билось у горла, дыхание сбилось. Уже приготовилась к схватке, но Молотов был спокоен, как удав. Только в глазах злость.

– Начнём сначала, – сказал он сдержанно. – Вчера у нас с тобой разговора не вышло, поговорим сегодня.

– Мне с вами разговаривать не о чем.

– Тогда будешь молчать и слушать меня.

Он показал в сторону кухни.

За этот день я изучила квартиру от и до. Всё, начиная от облицованной чёрной плиткой ванной до гостевых комнат. Идеальная, будь он неладен, квартира и порядок в ней идеальный. Всё, начиная от развешанных по цветам рубашек в шкафу и заканчивая бумагами в его кабинете. Даже книги у него стояли в алфавитном порядке. И кухня у него была тоже идеальная, с навороченной техникой, из которой он пользовался, похоже, только кофемашиной.

Я остановилась возле стола. Молотов достал из холодильника бутылку воды и, выпив почти половину, поставил рядом с собой.

– Говорите.

– Для начала, придержи свою дерзость.

– Вы хотите поговорить о моей дерзости?

Он стиснул зубы. На скулах выступили желваки, но этим всё и кончилось. До вчерашнего дня я видела его только издали или на фотографиях, а сейчас могла рассмотреть внимательно. Начинка соответствовала внешности – душа у него однозначно была такая же чернущая, как и глаза.

Безупречный молодой политик с безупречной репутацией. Только всё это было фальшивым. Настоящий Макар Молотов – вот он.

Оперевшись спиной о стол позади, он сложил на груди руки.

– Сколько?

– Что «сколько»?

– Сколько денег тебе дать, чтобы ты прикусила язык, заткнула свой хорошенький ротик и исчезла с горизонта? – Он достал из кармана пачку свёрнутых купюр.

Вытащил одну, похрустел ею. Потом ещё одну. Подошёл и положил передо мной. Поверх ещё две.

– Сколько, Кира? Таким, как ты, всегда нужны деньги.

– И каким «таким»?

– Таким. – Он осмотрел меня, словно видел впервые и оценивал. – Красивым и нищим. Сколько? – На стол легли ещё две банкноты. – Ещё? Я готов тебе заплатить.

– Уверен, что денег хватит?

– Уверен.

Я собрала всё, что он положил на стол. Молотов наблюдал. Словно хищник ловил каждое моё движение. Меня едва не трясло от ярости и его уверенности, что всё начинается с денег и ими заканчивается. В крови кипел адреналин и желание стереть с него весь этот лоск, показать всем, какой он на самом деле – гнусный, низкий и жестокий подонок.

– Сколько, Кира? – спросил он вкрадчиво.

Я резко скомкала бумажки в комок и пустила прямо ему в лицо. Комок ударился о его щёку и упал на кафельный пол.

Я вскинула голову. Молотов не шевелился, ни один мускул у него не дёрнулся.

Невидимый метроном отсчитывал в тишине секунды, пока мы смотрели друг на друга. Я знала, что дёргаю тигра за усы, находясь в его клетке.

Он с шумом втянул носом воздух. Поднял деньги и, сев на край стола, расправил каждую купюру. Поглаживал бережно, ласково, как нормальные люди гладят щенков. Какая же мразь! Меня рвало на части от бешенства, от лицемерия, с каким он отвечал на вопросы журналистов.

– Жалко, мы могли бы договориться. – Он наконец сложил деньги и убрал в карман. – Нет так нет.

– Я не договариваюсь с мерзавцами вроде тебя. И не продаюсь.

Он наградил меня насмешливым взглядом. И всё. Просто ушёл из кухни.