Компьютерра PDA 08.05.2010-14.05.2010 - Компьютерра

"На протяжении долгих лет ВМФ получает бесчисленные запросы о так называемом "Филадельфийском Эксперименте", а также о той роли, которую Управление военно-морских исследований играло в этом "проекте". Частота запросов пропорционально возрастает после каждого упоминания Эксперимента в желтой прессе либо в научно-фантастических книгах.

Сотрудники Четвертого военно-морского управления считают, что тема "Филадельфийского Эксперимента" была навеяна рядовыми исследованиями, которые проводились в годы Второй мировой войны на территории филадельфийских доков. Мы полагаем, что в основе всех апокрифических историй лежат исследования по размагничиванию кораблей, в результате которого их невозможно обнаружить, они становились "невидимыми" для магнитных мин. Ещё одной вероятной причиной появления эксцентричных историй о левитации, телепортации и пагубных последствиях для членов команды могли стать опыты по созданию генерирующей установки для эсминца "Тиммерман". В 50-х годах на этом корабле исследовалась работа небольшого высокочастотного генератора, в котором стандартная частота 400 Герц была заменена на 1000 Герц. Более высокая частота генератора вызывала эффект коронарного свечения и другие хорошо известные феномены, связанные с высокочастотными генераторами. Никто из членов команды в результате эксперимента не пострадал.

Управление военно-морских исследований никогда не проводило никаких экспериментов по достижению невидимости ни в 1943 году, ни в какое-либо другое время. ONR вообще было создано в 1946 году. В свете сегодняшних научных представлений ученые ONR полагают, что подобные эксперименты возможны только на страницах научно-фантастических изданий".

Такое вот коммюнике – ни прибавить, ни убавить. Вы думаете, кто-нибудь ONR поверил? Да ради бога! Истерия вокруг Филадельфийского Эксперимента только вышла на новый качественный уровень, и за коммюнике ONR последовала лавина опровержений со стороны "независимых экспертов" (типа Маршалла Барнса, помните эпиграф?) и "общественных обвинителей". Даже сегодня каждый день пишутся памфлеты, высмеивающие неуклюжую попытку федеральных властей закамуфлировать свои антигуманные эксперименты.

Эпилог

Благородное дело распространения "правды" о Филадельфийском Эксперименте взвалили на свои бескорыстные плечи подвижники во всех уголках света. Опусы сыплются как из рога изобилия – книги, альбомы, лекции, дискуссии. Кормушка ведь интернациональна и универсальна: стоит лишь припасть, и мед сам потечет по усам. И в отечественной истории мистификаций много светлых страниц. Скажем, книжка Александра Семеновича Кузовкина и Николая Николаевича Непомнящего "Что случилось с эсминцем "Элдридж", зачитанная до дыр уже которым поколением правдоискателей15. Из нее мы узнаем, что Моррис Джессап – "человек с разносторонними интересами – астрофизик, математик, писатель". О главной профессии Морриса – торговле автозапчастями – сказано очень поэтично и элегантно: "Ему приходилось заниматься различными проблемами, но никогда он не искал общественного признания". Во как! Ни за что не догадаешься о народных университетах "астрофизика".

В этой же книге мы находим перевод писем Альенде, причем в таком виде, что у читателя не возникнет и мысли о психопатологии основного свидетеля Филадельфийского Эксперимента. Как раз наоборот – создается впечатление, что Марк Аллен блестяще владеет и английским языком, и английским пером. Помните бессвязный отрывок письма, который я уже приводил в этой статье? А теперь сравните подстрочник оригинала с версией перевода апологетов мистификации:

Подстрочный перевод

Некоторые ДО сих пор находятся в закрытых зонах, где они Возможно получают Научную помощь, когда они либо "Становятся Пустыми (Go Blank)", либо "Становятся Пустыми и Застревают (Get Stuck)". Стать Пустым НЕ такое уж неприятное ощущение для Здоровых Любопытных Моряков. Однако как только они "Застревают", они описывают это как "КОРПОРАЦИЯ АД" (HELL INCORPORATED).

"Заинтересованный" перевод

Некоторых даже по сей день содержат в соответствующих заведениях, где они получают квалифицированную научную помощь, когда они либо "воспаряют", как они сами это называют, либо "воспаряют и застревают". Это "воспарение" – последствие слишком долгого пребывания в магнитном поле – вовсе не является чем-то неприятным для моряков, обладающих здоровым любопытством. Но становится таковым, если те при этом "застревают".

Вот она – кузница мифов и мистификаций: один что-то промычал, другой подхватил и пересказал, третий перевел, подправив и приукрасив. В результате по свету гуляет безумная сказка, единственное назначение и оправдание которой – создать безразмерную кормушку для "докторов наук и техник" и автослесарей в девичестве.

Василий Щепетнёв: Товарное производство

Автор: Василий Щепетнев

Опубликовано 11 мая 2010 года

Последний классик девятнадцатого века Антон Павлович Чехов умер в тысяча девятьсот четвертом году. Толстой ещё жил, однако как писатель, он умер, пожалуй, раньше Чехова. Год спустя вслед за Чеховым умерла и цензура. Или притворилась, будто умерла.

Высочайший манифест одна тысяча девятьсот пятого года помимо прочего освободил пишущую братию от этой анаконды, душившей и глотавшей литературные таланты. Сколько крови она попортила Белинскому и Гоголю, а вместе с ними практически всем мало-мальски известным российским писателям девятнадцатого века. Некоторые считали, что именно из-за цензуры они и известны-то мало-мальски, не будь её, они были бы известны просто, более того – широко.

Но – уползла анаконда, скрылась в камышах. Таланты, ваше время! Резвитесь на солнышке, плескайтесь в чистой воде, смейтесь!

Но таланты пребывали в раздумье. Конечно, каждому хотелось стать в одном ряду с великими предшественниками. Но пойдет ли умный в гору, даже если эта гора – Олимп? Альпинизм – занятие для людей либо обеспеченных, либо уж очень увлеченных, все эти горные экспедиции обходятся недёшево, а доходов – чуть. Бестселлер Федора Михайловича Достоевского, "Преступление и наказание", бестселлером в буквальном значении слова как раз и не был: за пять лет удалось продать едва ли две тысячи экземпляров – и это при том, что Достоевский с первых дней не был обделён литературной славой и литературным вниманием, вел публичный "Дневник писателя", предтечу сегодняшних блогов, был, что называется, "в обойме". Вот и приходилось писателю работать много и напряженно, на пределе сил, а порой и за пределами. Известность была, была и слава, а достатка – нет как нет. Возразят, что он играл и проигрывал гонорары, но играл Федор Михайлович скорее в надежде поправить дела, выбиться из бедности, нежели из страсти к самой игре. Да и играл больше по мелочи, проигрывая то двадцать рублей, то тридцать – крупных-то не было...

Век двадцатый стал веком практичности. Прежде следовало обеспечить приличный уровень жизни, а уж потом уподобляться Льву Толстому и замахиваться на Вильяма Шекспира. А тут ещё незадача: у бедных и обездоленных появились новые защитники, заседающие в Думе и пишущие в газетах. При всей усердности романисту никогда за фельетонистом не угнаться, и потому романисты даже и растерялись: несправедливость мироустроения теперь мог обличать любой гимназист в любом либеральном издании. Достойно ль состязаться с гимназистами? А вдруг не победишь? Судьи-то гимназисты тож!

И действительно, писать писатели писали, а след в массовом сознании выходил неглубокий. Из пророков пришлось переквалифицироваться в наблюдатели, а это уже не то. Кто из нас не наблюдатель? Кто из своей жизни не может сделать если не роман, то повесть? Да, конечно, знатоки тут же назовут дюжину отличных писателей начала двадцатого века, даже две или три дюжины – Андреева, Белого, Бунина, Брюсова, Мережковского, Сологуба, но...

Скажите честно, читавшие романы Белого (Бугаева) или Брюсова – вас они тронули? Вы помните прочитанное? Можете пересказать, о чем, собственно, шла речь? И даже Бунин лауреат нобелевской премии, если и остался в памяти непрофессиональных читателей, то, скорее всего, "Темными аллеями". Как же, о проститутках. Но попроси пересказать содержание "Темных аллей" – и в девяносто пяти случаев из ста ответ будет неопределенным.

А литературная жизнь, тем не менее, кипела. Раз уж нужно заниматься товарным производством – то ладно, вот вам товарное производство. Детективы! Их продавали миллионами и миллионам – без преувеличения. Сначала переводили Конан-Дойля, Габорио, Аллена и Сувестра (поскольку Россия не подписала конвенцию об охране авторских прав, это было ещё и выгодно), но спрос настолько опережал предложение, что появились многочисленные сиквелы, изначально написанные языком родимых осин. Каждую неделю один гимназист (студент, приказчик, домохозяйка) сдавал свой опус издателю, а тысячи других спешили купить новую книжку – скорее, брошюрку – с приключениями Фантомаса, Шерлока Холмса или Ника Картера в подземельях Московского Кремля, трущобах Петербурга или в горах Кавказа. Имя многих авторов и по сей день сокрыто тайной...