Долина Белой Лошади - Шэрин Маккрамб

— Интересно, чем она болела и отчего умерла? — подумал вслух Ватсон.

— Полагаю, это ваша компетенция, — заметил Холмс. — Выясните в клинике. Я же, с вашего позволения, продолжу. Итак, мы знаем, что Дакре прибыл сюда в пятницу. Похороны мисс Кристабель состоялись в субботу, а он умер на глазу Белой Лошади ранним воскресным утром. Его зарезали серебряным ножом для распарывания швов, и последние слова, которые он произнес — предположительно, относящиеся к личности убийцы, — гласили, что убийца не девушка.

— В деревне есть портные?

— Ватсон, мне кажется исключительно маловероятным, что Джеймс Дакре предпринял ночную прогулку по холмам ради встречи с портным.

— Мне тоже, — согласилась Гризель. — К тому же в деревне нет портного. Вы думаете, что доктор пришел на холм ради встречи с женщиной?

— Не стоит спешить с предположениями, пока недостаточно фактов, — ответил Холмс. — Сейчас вопросов у нас гораздо больше, чем ответов, и значение слов доктора неясно.

Спустя несколько дней баронет сэр Генри Дакре принимал гостей из Лондона в усадьбе Рэмсмид, в своем дубовом кабинете. Это был добродушный молодой человек с водянистыми голубыми глазами и неуверенной улыбкой. Рядом стояла высокая, почти с него ростом, темноволосая, властного вида женщина, казавшаяся намного аристократичнее своего спутника. Ее резкие черты и матово-белую, словно светящуюся изнутри кожу выгодно подчеркивало траурное черное платье.

— Доброе утро, мистер Холмс, доктор Ватсон! — приветствовал гостей сэр Генри. — Позвольте представить мою невесту, мисс Эвелин Эмбри. Дорогая, это джентльмены, про которых я тебе рассказывал. Они расследуют обстоятельства смерти нашего несчастного Джеймса.

Она величественно кивнула.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Нам в высшей степени интересно узнать о ходе расследования.

Ватсон удивленно посмотрел сперва на Холмса, затем на хозяина усадьбы.

— Думаю, предмет нашего разговора не слишком подходит для ушей юной леди, — наконец выговорил он. — Вероятно, не стоит утруждать мисс Эвелин обсуждением подобных материй…

Эвелин Эмбри смерила его холодным взглядом:

— Если дело касается моей семьи, я должна знать.

Сэр Генри робко улыбнулся:

— Как видите, джентльмены, она умеет настаивать на своем. Я уверен: если мисс Эмбри желает присутствовать, то имеет на то полное право.

Шерлок Холмс кивнул и уселся в кресло у камина.

— Как вам будет угодно. Я сам не слишком брезглив и спокойно воспринимаю подробности медицинского свойства. Давайте перейдем к делу. Что касается причины смерти вашего брата, то мы можем лишь подтвердить известное: он умер ранним утром двенадцатого июля от колотой раны в верхнюю часть желудка. Орудие, которым была нанесена смертельная рана, — нож-вспарыватель, но не тот, что используют профессиональные портные, а больше напоминающий инструмент из женского швейного набора.

— Не люблю шитье, — заметила мисс Эвелин. — Такое скучное времяпрепровождение! Предпочитаю охоту на рябчиков.

— Инструмент серебряный, что, полагаю, делает маловероятным его принадлежность простому крестьянину. Может, кто-то из вашей семьи владел подобным ножом?

Она пожала плечами:

— Может быть. Я не знаю. Вы опрашивали прислугу?

— Да. Они тоже не уверены. Оставим вопрос об орудии убийства и вернемся к жертве. Известно, что доктор приехал в деревню, чтобы присутствовать на похоронах своей пациентки, мисс Кристабель Эмбри, и остановился в гостинице. В семь вечера он выпил пинту пива в гостиничном пабе, и до следующего утра — момента обнаружения тела у Белой Лошади — его не видели. Таковы факты, полученные здесь. Продолжить расследование мы решили в Лондоне.

— Думаете, какой-нибудь враг последовал за моим братом из Лондона и поссорился с ним поутру на холме? — предположил сэр Генри.

— Считаю это весьма маловероятным, — ответил Холмс. — Столь ярых врагов у вашего брата мы не обнаружили.

— Да им и взяться неоткуда, — добавил Ватсон. — Доктор Дакре пользовался большим уважением среди врачей. Его любили коллеги, и пациенты весьма расстроены его гибелью.

— Он уродился в семье самым умным, — сообщил Генри Дакре. — Но хоть и всезнайка, а отличный парень!

— Твердо ли вы уверены, что у Джеймса не было врагов? — спросила Эвелин. — Вряд ли вы опросили всех пациентов. А как насчет родственников тех, кто умер в его клинике?

— В самом деле, с вами мы еще не беседовали, — согласился Холмс. — Полагаю, вас вполне можно отнести к данной категории. Испытывали ли вы гнев по отношению к доктору Дакре как лечащему врачу мисс Кристабель?

— Конечно нет! — Девушка прикусила губу, а ее щеки порозовели. — Кристабель тяжело болела, и мы давно ждали худшего. Я никогда не обращалась к врачам, но уверена: Джеймс был выдающимся медиком. Он боролся за жизнь Кристабель, даже когда мы все потеряли надежду.

— Доктор упоминал о недовольных пациентах? — спросил Ватсон у сэра Генри.

— Никогда! Он всегда и со всеми поддерживал прекрасные отношения.

— С женщинами тоже? Неужели? — пробормотал Шерлок Холмс. — Я все размышляю над последними словами доктора: «Не девушка». Сэр Генри, у вашего брата были романтические привязанности?

— Да. Он был помолвлен с американкой, наследницей большого состояния. В момент его смерти она находилась в Нью-Йорке, со своей семьей, и не смогла прибыть на похороны. Ее очень расстроила смерть Джеймса.

— Полагаю, не может быть и речи о романе с деревенской красоткой? — Холмс взглянул на мисс Эвелин, решая, стоит ли просить извинения за очевидную бестактность, но та лишь натянуто улыбнулась.

— Джеймс был не из тех, кто позволяет себе подобное, — сказала она. — Это подтвердит кто угодно. Он жил ради своей работы, а все оставшееся время с удовольствием посвящал Анне, симпатичной и очень приятной девушке.

Доктор Ватсон прокашлялся:

— Я изучил истории болезни пациентов доктора Дакре. Он специализировался на лечении рака; большинство записей, увы, однозначны и печальны. Однако я не сумел найти медицинские документы вашей тетушки. На месте оказалась лишь пустая картонная папка с ее именем и краткой припиской: «Безнадежно. Орхидеи?»

— Вам известно, от чего умерла Кристабель Эмбри? — спросил Холмс.

— От рака, несомненно, — ответила Эвелин. — Это мы знали. Что касается частностей, ничего не выясняли. Кристабель не хотела рассказывать о своей болезни.

— Мне кажется странным, что Дакре уничтожил анамнез, — заметил Ватсон. — Похоже, он ни с кем не обсуждал заболевание мисс Эмбри. Нет ли у вас предположений по поводу слова «орхидеи» на папке?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});