Зеркало - Татьяна Бражник

— Там. — я указала рукой. — В конце зала и направо. И подождите, сейчас принесу аптечку.

Кем бы он там ни был и в какую передрягу ни ввязался, он все же человек и боль испытывает так же как и остальные. Да и от заражения крови паршивый характер не обезопасит, как бы ни хотелось верить, что зараза к заразе не липнет.

Стараясь сделать как можно более безразличное лицо, я протянула ему аптечку, с которой он безмолвно удалился в указанном направлении. Интересно, кто же так его разукрасил? И почему он слоняется по забегаловкам, вместо того чтобы идти в травмпункт, милицию или куда там ходят в подобных ситуациях? На худой конец, пошел бы домой.

В туалете он пропадал около четверти часа. За это время я уже успела подать заказ. На самом деле, мы с Яшкой немного сжульничали и просто разогрели нетронутый обед «профессора». Что поделаешь, если у них до такой степени предпочтения совпадают. Пока я накрывала на стол, Люська кружилась вокруг меня, как ястреб.

— Вот вспомнишь ты меня! Не к добру это все. Не может порядочный человек с разбитой физиономией по городу мотаться. Вот сейчас или украдет что-нибудь…

— Ага, туалетную бумагу утащит.

— …или посуду побьет и не заплатит. Вот зря ты смеешься. Я подольше твоего тут работаю, и у меня глаз на такие дела наметан — могу различать клиентов.

Я уже отключила часть мозга, отвечающую за слух, потому что реагировать на все Люськины гневные проповеди, совмещенные с лекциями по определению покупательной способности клиентов, не хватило бы нервов даже у слона. Но помощь подоспела откуда не ждали: в дверях пиццерии появились розы, а за ними вошел высокий худой лысеющий мужчина. Он, не задумываясь, прошел к стойке, за которой стояла Люська и протянул ее цветы, на что она лукаво улыбнулась. Может мне показалось, но у мужчины даже коленки подкосились немного: видимо он ждал от Люськи более гневного приема. Кавалеров она меняла как перчатки, обращаясь с ними как с верными псами ее высочества. Многие долго не выдерживали, но некоторые все же влюблялись так, что согласны были терпеть все ее капризы и причуды. Последний экземпляр в ее коллекции любовных достижений держался уже полгода. Теперь будет зализывать раны вчерашних обид.

— Так — то лучше. — строго проговорила Люся и обратилась ко мне. — Вот, Аль, познакомься — Геннадий.

Геннадий пожал мне руку, заглядывая в глаза, словно пытаясь меня умаслить, чтобы я, чего доброго, не решила поделиться своими негативными впечатлениями о нем с подругой, и та не отвергла своего почитателя. Как раз в это время ко мне подошел давешний побитый клиент. Видимо, в поведении Гены он увидел то же, что и я, и это его очень развеселило. Еле сдерживая улыбку, он протянул мне аптечку и поблагодарил. После оказания первой медицинской помощи он стал похож на человека. И побои уже не выглядели такими ужасными: синяки, конечно, никуда не делись, но размазанной крови не стало, и сильно разбитые части тела замаскировал пластырь и бинт. Несмотря на то, что сегодня явно был не лучший день в его жизни, глаза у него лучились каким-то теплом, добротой. Он сел за стол и начал поглощать еду как будто его месяц или два не кормили.

В это время в кафе появился еще один посетитель. Вошедший молодой человек окинул взглядом зал и практически сразу же заметил сидящего за дальним столиком зеленоглазого обжору. Без особых церемоний он подлетел к нему и плюхнулся на стул напротив. Выражение лица у него было разгневанное, как у мамаши, которая нашла свое чадо не в той песочнице, в которую отпускала гулять. Телосложением он был немного мельче первого, но щуплым его назвать тоже было сложно. Его голубые глаза пытались прожечь в «непослушном чаде» дырку, но это у него выходило неважно. Зеленоглазый, видимо, был привычным к подобной реакции друга и никак на него не реагировал. Они начали о чем-то спорить, но из-за стойки я не могла ничего услышать. В конце концов, любопытство победило и я, схватив пачку салфеток, подошла к соседнему столику и принялась тщательно их складывать, пересчитывать и вставлять в подставку. Обычно мы просто брали стопку и, не особо церемонясь, клали на отведенное для нее место. Вся эта не хитрая процедура занимала от силы тридцать секунд. Но сегодня я проявляла просто чудеса аккуратности и щепетильности. Ох, видел бы мои старания Гоша!

— Видишь?

Мне показалось, или это первый крепыш на меня указал глазами?

— Вижу. — отрезал блондин. — Мне уже Верен рассказал.

— Верен? Он был здесь?

— Был. И Златан здесь тоже был. И тоже видел. Верен его сегодня целый день пасет.

— И как?

— Да вот в том-то и дело, что никак. Никаких следов.

— Так значит это не он. — в голосе зеленоглазого мне послышалась какая-то радость.

— Тогда кто?

— Не знаю. Может кто-то из учеников отбился от рук, но не Златан. Он добился всего, чего хотел в этой жизни. К тому же он не такой дурак, чтобы так внаглую нарушать Договор.

Блондин задумался. Помолчав немного, словно давая мне время сбегать к стойке за тряпкой, которой я принялась вытирать все столы в зале, не взирая на степень их стерильности, он продолжил:

— Как ты сам?

— Нормально. Зато мы теперь имеет представление о том, с чем боремся.

— Тхалы?

— Да. Достаточно крупные. Я бы даже предположил, что специально отобранные. Охотятся стаями по десять-пятнадцать особей.

— Как они… работают. — Блондин бросил на меня взгляд, но подумав, что я ничего не слышу, а если и слышу, то все равно ничего не пойму, продолжил слушать друга. Собственно говоря, он был не далек от истины.

— Они очень организованы. Город разделен на секторы. По какому принципу остается только догадываться. Но на Студенческой и Рахманинова их больше нет.

— А где есть?

Что ответил зеленоглазый я так и не смогла услышать, потому что пришел Гоша, и я поспешила ретироваться на кухню.

— Кто это еще такие? — совершенно не стесняясь, Гоша указал пальцем на беседовавших друзей. Поняв, что ответа не последует, хозяин продолжил нападение. — Я что, невнятно спрашиваю? Кто обслуживает?

Задал он этот вопрос исключительно, чтобы услышать мое жалобное блеянье. Но у меня как будто язык к небу прирос, и я не могла сказать ни слова.

Они сразу же расплатились. Выглядели ребята, конечно, не очень: на белобрысом была такая же как и у первого кожаная куртка не первой свежести, хотя не рваная и более чистая; в старых джинсах и грязных ботинках они особо к себе не располагали, но и до бомжей им было далеко. Сами они, похоже, слышали хозяйскую характеристику в свой адрес. Блондин, и без того душевным спокойствием не отличавшийся, заерзал на стуле. А вот зеленоглазый вел себя так, будто привык, что его поливают грязью:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});