Один в поле воин - Виталий Каплан

Ванька на всякий случай огляделся, потом уверенно положил ладонь на панель домофона и наугад набрал несколько цифр. Замок негромко щёлкнул.

– У каждого домофона есть секретный открывающий код, – пояснил он оторопевшему Дениске. – И мы, сотрудники МЧС, его знаем. Правда, лейтенант Лаптев?

– Так точно, капитан Звягин! – подхватил Саня.

На третий этаж поднялись и без лифта. Возле чёрной железной двери с табличкой «19» Дениска притормозил.

– Вот! – сообщил он со скорбным видом.

– Применяем секретное устройство «сезам», – всё тем же клоунским голосом сообщил Ванька, а потом достал из кармана шортов связку ключей и коснулся первым попавшимся скважины замка. Вновь раздался щелчок, и Ванька потянул на себя дверь.

– Ну, что стоишь? Входи! – сделал он мелкому приглашающий жест, и тот опрометью ринулся в квартиру. Саня с Ванькой, захлопнув дверь, на всякий случай пошли за ним следом. Вдруг там и в самом деле вся кухня уже полыхает?

Полыхать не полыхало, но запашок доносился мерзкий. Так и есть – вода в кастрюле уже успела выкипеть, картошка – обуглиться.

– Да, теперь задолбаешься её отмывать, – задумчиво протянул Ванька.

– Мне влетит! – грустно сообщил Дениска. И с надеждой посмотрел на них с Ванькой – может, офицеры МЧС и такие вопросы решают? Но Ванька его разочаровал:

– Так ведь за дело! В другой раз не будешь включать в голове режим «качан капусты». То есть не будешь забывать ключ, не будешь забывать про кастрюлю на огне. И радуйся, что по правде пожар не случился! Ладно, нам с лейтенантом пора, сегодня по городу четыре с половиной тысячи чрезвычайных ситуаций, и всюду надо успеть!

Но успеть не удалось.

В замке послышался скрежет ключа, и явились они – грозные Денискины папа с мамой.

От воплей их звенели стёкла, мелкий бледнел и лепетал, а Саня вдруг понял, на кого эти Денискины родители похожи. На чету Дурслей из фильмов про Гарри Поттера.

Ничего они слушать не хотели и из бессвязной Денискиной речи поняли одно: идиот-сын провёл в квартиру жуликов, которые намеривались вынести всё ценное.

– А ну, вывернуть карманы! – визжала пухлощёкая тётка с пышной причёской, а жирный прилизанный дядька загораживал своим телом выход из кухни.

– Послушайте, – пытался объяснить им Саня, – это недоразумение. Просто ваш сын случайно захлопнул дверь и забыл ключи, а мы его увидели и помогли…

Он запнулся. Предстояло объяснить, каким образом они проникли в квартиру, сумели открыть замок… без ключа и даже без отмычек. Тут не второклассник Дениска, тут не впаришь про МЧС и секретное устройство «сезам».

Но никакие объяснения Дурслям – так Саня решил называть Денискиных родителей – не требовались. Похоже, они были из той породы людей, которым всё всегда ясно.

– Так, Раиса, звони в полицию! – распорядился дядька, и тётка, качнув клумбой на голове, удалилась вглубь квартиры.

– Сейчас, гадёныши, за вами приедут! – хищно улыбаясь, протянул дядька. – Наденут наручники, и в отделении как миленькие запоёте – кто, откуда, на кого шустрите. А ты, – цыкнул он на Дениску, – марш в свою комнату! С тобой отдельный разговор будет! Спутался, понимаешь, с бандюками…

Саня даже немножко растерялся. С одной стороны, бояться нечего, волшебство при нём, белый шарик разбужен и готов к действию. Можно что угодно сделать – надавать этому Дурслю пинков, оглушить его волной ужаса, устроить ему внезапный понос, наконец, погладить мозги… или, проще всего, накинуть им с Ванькой завесы невидимости и удалиться из этих мрачных стен. С другой стороны, вроде сейчас в их паре главный – Ванька, который, хоть и младше на два года, но гораздо опытнее как волшебник. А Ванька стоит, пялится на Дурсля и ничего не делает.

Пауза продолжалась чуть ли не целую минуту. Где-то за стеной слышался взволнованный голос Денискиной мамы, сам Дениска снова начал реветь, папа его продолжал орать, и с каждым словом щёки его приобретали всё более свекольный оттенок.

– Ладно, хватит! – недовольным тоном произнёс наконец Ванька. – Посторонитесь, мужчина!

И тут же Дурсля будто мягкой воздушной лапой отодвинуло от дверного проёма. Ванька же выцвел, сделавшись едва ли не чёрно-белым, как на старинной фотографии. Значит, надел завесу и вложил силы по максимуму… как бы даже не настоящая невидимость!

Саня, разумеется, последовал его примеру, и они торопливо двинулись к двери. Та, впрочем, никак не отреагировала на поворот рукоятки – видимо, предусмотрительные Дурсли заперли её на ключ.

– Наивные, – ухмыльнулся Ванька, положил руку на дверь и замер на секунду. Потом надавил – и та широко распахнулась.

– Завесы не снимай! – предупредил он, хотя Саня и не собирался. Они ссыпались по лестнице – будто в школе, торопясь в столовую или в раздевалку. Вышли из полутёмного подъезда на яркий солнечный свет, зажмурились.

И тут Саня понял, зачем Ванька предупреждал насчёт завесы. Из переулка во двор уже выруливала белая, с синей полосой машина. Тормознула – и оттуда высыпало двое полицейских, немедленно устремившихся в подъезд. Они пронеслись чуть ли не в полуметре от Сани с Ванькой, не обратив на мальчишек ни малейшего внимания.

Завесу Ванька разрешил снять уже возле метро.

– Что это было? – спросил Саня.

– Ты про что? – непонимающе уставился Ванька.

– Ну там, в кухне? – Саня передёрнул плечами, вспоминая ор Денискиного папы. – Ты чего так долго не волшебничал? Понравился концерт?

– Да я волшебничал, – судя по Ванькиному тону, ему сейчас тоже было не по себе. – Гладил ему мозги. Только бесполезно. Он по-любому нас бы ментам сдал.

– Почему? – удивился Саня.

– Потому что такие мозги, – мрачно объяснил Ванька. – Ты, наверное, думаешь, гладить мозги – это заставить человека делать что ты хочешь? Типа как гипноз, да? Так вот, обломись! Когда гладишь мозги, человек просто становится лучше, чем только что. То есть по максимуму лучше, на его уровне. Понимаешь? Если ты гопнику мозги погладишь, он не станет как профессор. Гопник, он даже когда мирный, всё равно гопник. И никакой волшебкой ты его профессором не сделаешь. Короче, этот дядька совсем непрошибаемый. Ну, стал чуть-чуть получше… а толку? Только матерился поменьше.

– У тебя так раньше уже бывало? – поинтересовался Саня. – Когда глажка мозгов не помогает?

– Слышал про это, – смущённо ответил Ванька, – но вот чтобы так – в первый раз. Надо будет Серёге сказать, может, им в «Волне» этот дядька пригодится, для опытов.

Вновь прозвучала эта загадочная «Волна», про которую Саня всё забывал спросить. Значит, сейчас самое время.

– А «Волна» – это что? Ещё один отряд?

– Ну, не совсем, – охотно принялся объяснять Ванька. Наверное, радовался, что разговор ушёл от его свежей неудачи. – Просто это как бы такая тусовка внутри «Волнореза». Хотя они себя не любят тусой называть, а называют академией. Короче, «Волна» – это первые слоги от «Волшебной Науки», ребята в «Волне» изучают свойства волшебства. Серёга ещё в том году стал академиком. Причём ему даже особо никуда ходить не надо, это там же, при дворце детского творчества, на Воробьёвых горах… там секция астрофизики, но в ней почти все ребята – наши, волнорезовские, из разных отрядов. Они просто приходят туда раньше, чем занятия начинаются, и волшебство обсуждают… а потом, когда остальные подтягиваются, и Семён Ильич, их учитель, тогда уже чисто астрофизика, без волшебства. Ну, не только там, конечно, собираются. И у нас дома часто тусуются, и у других, и «полевые исследования» у них – это когда куда-то в парк или за город ездят и ставят разные опыты. Я просился с ними, но Серёга пока не берёт. Говорит, с тройкой по математике в «Волне» делать нечего. А у меня тройка не потому что тупой, а потому что ленивый!

Новость про «Волну» заслуживала отдельного обдумывания. Всё это было крайне интересно. Какие они опыты ставят? Чему уже научились? Что думают про волшебство – то есть откуда оно берётся? Но об этом стоило говорить уже не с мелким Ванькой, а с его по-медвежьи основательным братом Серёгой.

– Про «Волну» понял, – кивнул он. – Я только вот чего не понял: а почему, как только из метро вышли, ты на низком старте чесанул к этому Дениске? Мы ж вроде тут по другому делу…

– Почуял, – коротко объяснил Ванька, и, видя недоумённое лицо Сани, продолжил: – Это у всех наших, то есть волнорезовских, такое свойство появляется. Чуять, если рядом дети в беде. Ну, рядом – тут, конечно, у всех по-разному. У кого-то сто метров, у кого-то сто километров… хотя я сам таких не знаю, чтобы сто. Обычно где-то так примерно километр. У тебя это тоже прорежется… У кого через полгода после того, как силу получил, у кого через два месяца… у меня вот через три. Говорят, бывает и сразу, но это редко… я сам таких не знаю. Короче, как почуешь, надо срываться и бежать. Потому что первое правило «Волнореза». А прикольно бывает, когда уже по кому-нибудь работаешь, и тут хоба – сигнал словил. Тогда уж выбирать приходится, то ли тут доделать, то ли всё бросить и туда… А насчёт Дениски, я им потом займусь. Если окажется, что его дома лупят…