Счастье для двоих. Большая книга романов о любви для девочек - Вадим Селин

Марат смотрел на меня полуприкрытыми глазами и молчал. В этот момент я поняла, что он – самый родной и близкий мне человек. Мы всегда вместе – и в радости, и в горе. Сейчас горе. И мы вместе.

Мне хотелось о нем заботиться, оберегать его, помогать ему. Только настоящие друзья видят друг друга в разных жизненных ситуациях, не только в радости. И это сближает.

– Все будет хорошо, – сказала я.

Еще час назад я говорила «Все будет хорошо», имея в виду выступление Марата на вечеринке, а сейчас подразумевала его здоровье.

А будет ли все хорошо?..

У меня был самый настоящий шок. За несколько секунд сломалось все.

Так вот почему меня преследовало состояние тревоги. Вот почему мне стало плохо на пути в парк. Высшие силы через недомогание в теле дали мне понять, что туда нельзя идти. Почему я это не поняла? Почему?.. Если бы я все вовремя расшифровала, то сейчас мы не ехали бы с Маратом в «Скорой помощи»!

Но не зря говорят – знал бы, где упадешь, подстелил бы соломки. Жаль, что все эти знаки понимаешь уже после того, как случится то, о чем они предупреждали.

Машина «Скорой помощи» остановилась возле больницы.

Глава 3

«Я тебя не слышу»

Дальнейшие события смешались воедино, они накладывались одно на другое, я с трудом успевала общаться со всеми людьми и каждому по десять раз объяснять, что произошло.

На входе в больницу охранник велел надеть бахилы. Как загипнотизированная, я отправилась к аптеке и уставилась на аптекаршу непонимающим взглядом. Это была женщина лет пятидесяти со злым лицом и темно-рыжими волосами, стрижка, кажется, называется каре.

– Ну? – спросила она.

– Дайте мне бахилы.

– Сначала деньги.

Я автоматически сделала движение правой рукой, будто лезу в карман за деньгами, и только в этот момент поняла, что стою в купальнике, парео и сланцах. Слава богу, что хоть очки для подводного плавания полагается оставлять на работе! А то болтались бы на шее!

Я почувствовала себя дурой.

«Куда делась моя сумочка? – озадачилась я. – Наверное, на месте драки потеряла».

– У меня нет денег, – покраснела я.

– Почему нет?

И тут я взорвалась.

– Вы что, издеваетесь? – едва сдерживая гнев, спросила я. – Вы что, не видите, что я в купальнике? Я шла с пляжа, и моего друга избили. Кошелек потеряла.

Какая-то старушка, стоящая сзади, протянула мне пять рублей.

– Спасибо, – поблагодарила я и передала монету аптекарше.

– Ты работаешь спасателем, – улыбнулась старушка. – Я тебя знаю.

– Только когда я спасаю тонущих людей, то не подъезжаю к ним на катере, не стою издевательски рядом и не говорю им, что спасу их только тогда, когда они заплатят мне пять рублей, – ответила я старушке, намекая на аптекаршу.

Продавщица презрительно швырнула мне бахилы.

Мне хотелось рыдать.

За последние полчаса я пересмотрела свои взгляды на мир. Я увидела людскую натуру.

Как могли окружающие не заступиться за нас, не разнять драку? Почему люди такие циничные? Почему они смеялись и записывали драку на камеры?

Почему аптекарша ругает меня за то, что у меня нет пяти рублей? Как можно быть такой черствой? У меня друг пострадал, ему плохо. Разве можно меня упрекать за мелочь? Почему она не вникает в мою проблему? Неужели она не понимает, что я оказалась в экстремальной ситуации?

Я никогда не думала, что люди бывают такими грубыми и черствыми.

Пока я покупала бахилы, Марата увезли в палату для осмотра.

Вокруг меня ходили врачи в белых халатах, пахло лекарствами. На скамейках сидели разные люди – и больные, и их родственники. Время от времени по коридору проходили санитары, толкая перед собой каталки с больными.

К смотровой направлялся врач. Он был худой, высокий, пожилой, с седыми волосами и в очках.

– Подождите! – Я схватила его за рукав. Он остановился. – Сейчас сюда привезли парня. Что с ним?

– А вы ему кто?

– Подруга.

– Привезите его документы, чтобы оформить его в больницу. Меня зовут Игорь Павлович. Я дежурный врач. Я буду заниматься этим парнем.

У Игоря Павловича был мягкий, доброжелательный, успокаивающий голос.

– А он что, будет лежать? – не поняла я.

– Девушка, – врач посмотрел на меня как на глупого ребенка, – вы видели, что с ним случилось? Мы предполагаем, что у него сотрясение мозга.

Игорь Павлович зашел в смотровую и захлопнул дверь.

Кошелек я потеряла вместе с сумкой, но телефон был у меня в руке. Я сжимала его как драгоценность.

Я позвонила знакомому отца Марата, у которого он жил в Лимонном, ведь Марат иногородний, рассказала о случившемся и попросила привезти Маратовы документы.

Пока Марата обследовали, а дядя Руслан ехал в больницу, я сидела на стуле в коридоре и думала о происшедшем.

Рухнули все планы. Никакой вечеринки. Никаких романсов под гитару.

Какая все-таки жизнь странная штука. Человек живет, что-то планирует, а все вдруг случается совершенно по-другому. Судьба не спрашивает, готов человек к такому повороту событий или нет.

Я чувствовала себя растерянной.

Человеку комфортно, когда ему известны его дальнейшие планы. Работая днем, он знает, что сейчас пойдет домой, приведет себя в порядок, встретится с друзьями и направится на вечеринку.

Но человеку плохо, когда нет никаких планов. Не на что ориентироваться. Чувствуешь себя выброшенным в открытое море, и рядом нет спасательной шлюпки.

Вот сейчас я чувствовала себя именно так.

Что будет дальше? Что со здоровьем Марата?

Голова шла кругом.

Все случилось настолько неожиданно… Я сижу в коридоре в купальнике и парео. Как сирота…

Сильно пахнет лекарствами. Лампы дневного света мигают. Мимо проходят врачи…

Я вспомнила, что год назад мы с Маратом были в этой же самой больнице – привезли сюда маму, которая сломала руку и ногу, когда собирала урожай лагенарий. И вот теперь я снова сижу в этой больнице, но уже по другому поводу.

У меня болела кожа на голове. Еще бы – кто-то таскал меня за косички! Не удивлюсь, если половина волос вырвана.

Я увидела маму. Она стояла возле аптеки и надевала бахилы.

– Полина! – воскликнула она, подходя ближе. – Что у вас случилось?

Я все рассказала.

Мама села рядом и обняла меня.

Она была одета в нарядный костюм. Собиралась на вечеринку… А приехала в больницу. Поверх туфель были надеты синие бахилы.

– Фулата и Ваня в милиции, дают показания, – сказала мама.

Мы молчали. Текли томительные минуты ожидания.

В коридоре появилась уборщица. Она намочила в воде кусок мешковины (такая же тряпка у нас в школе), выжала, набросила ее на швабру и стала мыть пол, задевая наши ноги тряпкой, с которой сыпались какие-то крошки и лилась вода.

Для этой уборщицы люди в коридоре больницы – обычное явление. А для людей нахождение в больнице – катастрофа.

Уборщица посмотрела на мамину татуировку на лбу и фыркнула.

– Мам, прикрой свой третий глаз челкой, – попросила я. – Здесь же не телевидение. И вообще, езжай на вечеринку. Тебе надо. Пусть хоть кто-то из нас будет, а то Оксана обидится.

– С ума сошла? – поразилась мама. Она достала из сумочки зеркальце и немного прикрыла волосами татуировку. – Какая вечеринка, если такое случилось?

К нам подошли люди в милицейской форме. Выяснилось, что, когда в больницу поступает человек, пострадавший в результате драки, врачи сообщают об этом в милицию.

Я рассказала милиционерам подробности.

– А приметы запомнили?

– Их было пятеро. С огромными мускулами. Из примет – у одного была рыжая бородка, а у другого татуировка «Леха» на левом предплечье. Я видела их сегодня днем на пляже. Они вели себя очень вызывающе. Приставали к людям, поливали их пивом, мусорили…

– Вы вступали с ними в конфликт? – насторожились милиционеры.

– Я работаю спасателем на пляже, на спасательной вышке № 5, – сказала я. – По долгу службы я делаю людям замечания в мегафон. И им тоже сделала.

– Возможно, они вас запомнили, – предположил один из милиционеров.

– Если вы имеете в виду, что они запомнили, что я им сделала замечание, и из-за этого отомстили, этот вариант отпадает. Замечание им делала не я, а мой напарник Артем. Я лично не вступала с ними в конфликт. Эта драка не была спланированной, – заверила я. – Они были пьяные, подошли к Фулате, чтобы она заплела им косички, а Фулата сказала, что не может это сделать, потому что они лысые…

Милиционеры хмыкнули.

– Они же не знали, что мы с Фулатой дружим, при чем тут она? – логично предположила я. – Хотя, может, они нас выслеживали…

– Ну, разобраться в этом уже наша задача.

Милиционеры ушли. Но перед этим записали мой телефон, адрес и сказали, что вызовут меня для показаний еще раз.

Открылась дверь палаты, вышел врач.

Мы с мамой вскочили.

– Мы сделали обследование, провели компьютерную томограмму и поставили диагноз. У Марата ушиб мозга, – сообщил Игорь Павлович. – Он поправится. Но ему придется полежать в больнице.