И имя ей Гроза (СИ) - Евдокименок Елена

Я не знала что делать.

Я едва знала его, и вряд ли кто-нибудь упрекнул меня, если бы я спаслась, забыв об Андрее, но с другой стороны, он так помог мне тогда. Ведь без него я одна, без денег и без документов, постепенно ослабев от голода и холода, могла стать бы легкой добычей либо для чудовищ, либо для охотников.

Но мир всегда был против меня и лишь сейчас ополчился на него.

Я понеслась обратно. На верную смерть.

Но внезапно меня ослепили фары, и рядом раздался истошный визг тормозов. Черная машина, похожая на тигра перед прыжком, остановилась рядом со мной. Дверца распахнулась. Слов мне не требовалось. Я перемахнула через Андрея и приземлилась рядом.

Снова завизжали шины, когда машина сорвалась в полет.

Я переползла на заднее сиденье, решив превратиться, пока он занят и не видит меня.

Минуты превращения сплетались в один сладостный узор, однако в подсознание горел, пылал страх, и неожиданные повороты и гонка по опустевшим улицам не добавляли удобства. Нас все еще могли схватить, а мое оружие осталось там.

Очередной раз ударившись о переднее кресло головой, я процедила сквозь зубы сдавленное ругательство.

Я так любила свой меч. Я копила деньги целый год, чтобы купить его. Сумма для двенадцатилетней девочки, которой я была десять лет назад, была просто астрономической. Вы, небось, удивляетесь, кто продаст меч такой малявке? Покупал его отец, проверяя качество стали, баланс, и даже нанося им удары в пустоту.

На гладкой стали ложились непонятные письмена, которые задевали мою душу, как загадка, тайна, которой не было решения.

Он был красив мой клинок – быстрый, острый, смертоносный. Он сроднился с моей рукой, и столько раз спасал меня. Я верила, что в нем мое спасение, что пока меч со мной ничего ужасного не случится.

А мои кинжалы. Тоскливый вздох рвался из груди! Ими еще владела моя бабушка со стороны отца, пока ее не убили… Смертность у нашей профессии высокая. Они передавались из поколения в поколение старшей дочери-охотнице. Серебряные старинные, рукоятки украшенные бриллиантами.

Оружие – моя страсть.

Печалясь о своей потере, я накинула куртку, которая валялась на сиденье.

- Я могу помочь? - спросила я Андрея. - И куда мы вообще едем?

- Не знаю! – рассержено буркнул он. - Что ты предлагаешь? – он вопросительно вскинул бровь, уставившись на меня.

А я вспомнила маленькую избушку, затерянную среди лесов, дорогу к которой знали всего два человека - я и мама.

- Поехали, - и я перелезла на водительское сиденье. Он перебрался на пассажирское.

- Не угробь мою машину! – предупредил он.

Я вела машину добрых пять часов, и вот мы уже были на месте.

Усталая, я выползла из машины и поковыляла к дому.

Но едва я увидела это крыльцо, ноги мои подломились. Запретные мысли, запретные чувства, запретные воспоминания нахлынули на меня волной.

Но я стиснула зубы и пошла дальше.

Андрей нагнал меня и спросил, предлагая руку:

- Все в порядке?

«Какое тебе дело!» - захотелось закричать мне, хотелось убить его за то, что случилось тогда. Безумная ярость душила меня.

За что? Почему именно со мной?

- Ты не должен волноваться обо мне, - сказала я безразлично. - Мы всего лишь спутники, случайные спутники, ничего больше.

- Хорошо, - тихо ответил он, удивительно тихо и хладнокровно, только на скулах играли желваки.

Внезапно боль отхлынула, и мне стало так одиноко, что я добавила:

- Но мы можем стать друзьями.

Но Андрей ничего не ответил, быстро прошел мимо меня и вошел в дом.

Я вздохнула и последовала за ним.

Маленькие сени, большая комната. Сколько чудесных минут проходило здесь без страха и давления отца. Как мы были счастливы!

Мама приводила меня сюда каждый раз, когда отец уезжал на очередное задание, вылавливать или убивать монстров.

Первым делом я бросалась к бабушке, которую отец просто ненавидел, хотя бы за то, что она была против и пыталась отговорить маму от брака. Смеясь, я зарывалась лицом в ее юбки, а ее грубая от крестьянского труда рука гладила меня по голове. Позже я бежала к столу, а мама легонько целовала бабушку в щеку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Взгромоздившись на высокий табурет, я жадно тянула ручки к кушаньям, заботливо приготовленным бабушкой.

Бабушка смеялась и накладывала мне всего и побольше.

Мама сидела рядом и клевала чуть-чуть, словно воробушек.

Бабушка в платочке, подперев ладонью морщинистую щечку, любовалась на нас.

Изредка она что-то спрашивала у матери, а та нехотя отвечала.

Как-то сидя под дверью, я подслушала, как они ругались.

- Зря ты за него вышла! Почему меня не слушала! Я же говорила тебе, что он зверь! – обычно тихий голос бабушки взлетал и звенел от гнева.

- Так вышло, я была тогда глупа…- Мама всхлипывала.

- Слушай, - и бабушка перешла на шепот.

Поняв, что ничего больше услышать не получится, я подошла к окну. Темную ночь разрезали снежинки. Я рисовала на ледяных узорах картинки и надеялась, что все изменится.

Это был наш последний день вместе.

Только тут я заметила, что я уже пять минут стою с отсутствующим выражением лица. Я решительно толкнула дверь и вошла в комнату.

Андрей разглядывал семейную фотографию. Где мы были втроем? Отчего вспоминать и больно и отрадно?

- Ты была милым ребенком, - сказал он, глядя на меня.

- Прости меня за те слова на крыльце, - повинилась я.

- Ерунда, - он махнул рукой и присел на старенький, жалобно скрипнувший диванчик.

- Почему эти отморозки к тебе пристали?

- А кто их знает, - махнул он рукой. - Лучше давай решим, что нам делать.

Я пожала плечами:

- Здесь нас никто не найдет.

- Да, но мой магазин ждать не будет, - недовольно заметил он.

- У тебя есть магазин! – удивилась я. – И как идут дела в бизнесе?

Он недовольно скривился:

- Я совсем недавно получил его по наследству. А до этого пытался стать военным. – Его голос сочился печалью и горечью.

- А почему не стал? – наивно спросила я.

- Это была не моя затея, - отрезал он и вернулся к прерванной теме. - Я должен ехать.

- Можешь уходить, но они найдет тебя, и все узнают, может, даже будут пытать, - сообщила я ему.

Андрей не обрадовался от такой новости.

- То есть я лишусь всего?

- Лучше всего снять все деньги, пока они их не заморозили. Когда все поутихнет, вернешься к своему магазину. Кстати если у тебя есть родные лучше бы их предупредить. Хотя пока они не знают, им ничего не грозит.

- Почему ты в этом так уверена? – осведомился Андрей.

- Я знаю. Я была охотницей десять лет, а училась все детство. Их проверят на детекторе лжи, а возможно используют специфические возможности плененных колдунов.

- А как колдуны попадают в плен? С их силой?

- У нас есть старинные артефакты частично гасящие и уменьшающие их силу. И еще мы стараемся застать их врасплох.

- Хорошо, я последую твоему совету, - согласился он и вышел из избушки. Я услышала, как взревел джип на проселочной дороге, и, подбежав к окну, увидела, как он отъезжает.

Как я могла в нем так обмануться?

Почему мы так часто думаем, что люди, которые рядом, которые помогают и общаются с нами – наши истинные друзья и лишь потом понимаем, как много лжи и зла бывает в них, и даже по отношению к нам! А ведь бывает, то они предают нас, что они насквозь гнилые…

Как Миша.

Мой сводный брат.

Слава богу, он не знает где наша избушка.

Если Андрей не вернется, нужно искать другое место.

Все оставляют меня.

Я вытащила вещи, собранные давно, еще тогда и деньги. Конечно, из-за инфляции на них уже можно было купить гораздо меньше, но хотя бы что-то. На первое время хватит.

Собрала сумку, вышла из дома и спряталась на окраине леса, намного раньше дома. Если что я быстренько перекинусь и смогу оторваться от охотников, которых может привести Андрей.