Моя счастливая жизнь. Проза и стихи трёх авторов Добрянского района Пермского края - Виктор Старовойтов

Василий, после смерти матери, единственного, всёпонимающего и всёпрощающего существа на свете, запил по-чёрному. Пропил нажитое с матерью имущество и дом впридачу, оставшись под соседским забором без гроша в кармане, опомнился, но было уже поздно. Первое время старые друзья-собутыльники зазывали к себе, угощали, но поскольку от Васи отдачи не было, то друзья мало-помалу отказывались от него. Вскоре остался он один одинёшенек на всём белом свете, и некуда было ему податься, не к кому прислониться. Уходил он к матушке своей на могилку, плакался ей, да что толку… Бывшая сердобольная соседка, угощая его остатками борща, посоветовала ему жениться. Вот только беда, кто ж за такого пьяницу замуж-то пойдёт? По крайней мере в своём посёлке таких дурочек не находилось. Соседка обратилась к жителям села за помощью. На сходе порешили не давать Ваське спиртного, помыть в бане, приодеть. Пустили кепку по кругу, накидали деньжат, кто сколько смог. Хватило на отличный костюм с рубашкой, ботинками и галстуком. Отмыли Ваську в бане, побрили, постригли, приодели, жених получился на славу. Без выпивки вскоре Васька стал совсем нормальным мужиком, строго за этим наблюдали, днём и ночью сторожили. В своём посёлке невесты так и не нашли, все Ваську знали сызмала и никто не захотел связать свою судьбу с ним. Порешили сватать городскую. Вызвались два мужика сопровождать Василия в этом непростом деле, а попросту, стали сватами. Катаясь по городу в рейсовых автобусах сваты, Мишка и Пашка, допытывали всех встречных девчат, показывая на Ваську, распаренного, словно из бани от городской духоты и жары:

– Нравится?

Те осматривали Василия, покрытое потом красное лицо, потемневшую от пота и пыли одежонку, отвечали:

– Не-а.

Вконец отчаявшись, друзья сели в трамвай тринадцатого маршрута. Вагон был полупустым и Василий сам показал сватам на девицу, скромно сидевшую на заднем сиденье. Сваты отправились на разведку, а Василий принялся скалить зубы, пытаясь обратить девичье внимание на себя, без стеснения разглядывая её. Сваты вернулись быстро:

– Тебя зовёт… – Василий, было, стушевался, не ожидал от девушки приглашения, втайне надеясь, что останется холостяком, но, почувствовав на рёбрах крепкий кулак друга, поднялся и двинулся к девушке, встал перед нею.

– Ну что застыл, как истукан? Мне показалось, что ты не робкого десятка, слишком смело меня разглядывал… Садись-ка рядком, побеседуем, жених… – Вася сел рядом с нею, робко взглянул в глаза.

– Давай знакомиться будем, я – Зоя Веретушкина.

– А я Васька, Перелёткин, из деревни…

– Оно и видно, деревня… Ну да не о том речь, понравился ты мне, согласная я стать твоей женой. Зови своих друзей, ко мне поедем, отметить это дело надо.

Трамвай остановился на конечной. По другой стороне улицы тянулся старенький ветхий забор старого кладбища, на этой стороне редкие домишки прятались в тени деревьев и кустарника. Довольно быстро дошли до аккуратного домика, спрятанного в зелени яблоневого сада. На шум из домика выглянули старик со старухой, прикрывая глаза ладонями от яркого солнышка, разглядывали незваных гостей.

– Кого это ты привела, доченька?

– Жениха привела, со сватами.

– Ну, коли так, веди в дом, чего ж на улице толочься?

В домике было уютно, свежо и что-то очень напоминало Васе детские годы, что он даже прослезился, не в силах удерживать свои чувства. Невеста была ласкова и очень даже хороша собой, так что Василий особо и не сопротивлялся, когда она предложила ему остаться. Свадьбу назначили на выходной день и друзья пока что уехали в посёлок, доложить радостную весть. Ох и хорошо стало Василию! Окружённый заботой да лаской позабыл он и о своей прошлой непутёвой жизни. Иногда, проснувшись ночью, он видел как жена начинала меняться на глазах; волосы серели, изо рта выставлялись зелёные клыки, из ноздрей валил дым, пахнущий серой и ещё чем-то непонятным, глаза загорались холодным огнём, пальцы рук превращались в когтистые лапы, поросшие густой шерстью. Ведьма склонялась над Василием, глаза сверкали, лапы тянулись к его горлу, но стоило ему в испуге дёрнуться, как тотчас видение исчезало и снова перед ним была его милая, ласковая, любимая женщина. А уж как она любила его! Это никакими словами не передать… Были до неё у Васьки женщины, но такого полного счастья он ещё не испытывал. Во время свадьбы Васька был на высоте, пел, плясал, куражился под звонкий смех своей суженой. Пил много, но впервые хмель не брал его. У жены заметил на пальце руки золотое, очень странное колечко, с чёрным черепом вместо камешка. Ваське даже на какое-то мгновение показалось, что череп подмигнул ему своим пустым глазом.

Конец ознакомительного фрагмента.